– Интересно, откуда платок так вовремя появился, – тихонько сказал рядом Кармыс. Ерофей и не заметил, как стрелок ближе подобрался. А насчет платка, и впрямь, не все так гладко показалось.
– Ты на что намекаешь, тощая задница? – нахмурился юноша. – Что я подкинул платок?
Серке поднял руку.
– Э, полегче. Тебя никто не обвиняет. Я ясно видел, что платок был у того парня, Жангака. Так что остынь, юноша.
Слез с коня.
– Меня зовут Серке-батыр. Я к тебе по делу.
Юноша опустил копье. Захлопал глазами с длинными, как у девушки, ресницами.
– Чего хотел, Серке-батыр?
– Людям помочь надо. О Шоне и Кокжале слышал?
Атымтай наморщил лоб. Черные кудри поправил.
– Я нездешний. Но кое-что знаю.
– Шоны больше нет. А Кокжал на аул Абдикена ополчился.
– И что?
– Помощь нужна. Людей собираем.
Покачал юнец головой.
– Я в другой аул еду. Жангак его ограбил. Им табун отогнать надо.
Вздохнул Серке.
– Не поможем, Кокжал всех перебьет.
Атымтай плечами пожал.
– Не могу, батыр. Времени нет у меня.
– Сейчас на доброе дело трудно время найти, – сказал Серке.
Отвернулся, пошел к Журдеке.
Ерофей направился за Сивкой и Кауркой. Когда вернулся, Кармыс собрал с оглушенных барымтачей два колчана стрел. Довольно улыбался. Атымтай тоже двинул к табуну.
Бакай с братом отрубили Жангаку голову. Сели на коней, поехали прочь.
Серке неподвижно сидел на коне.
Ерофей заметил неподалеку Таумана. Откуда взялся, Бог весть.
– Кушать охота, – пробасил великан.
Глава 6. Сабля ярости
Серке закатил глаза и напомнил:
– Ты же недавно чуть ли не целого быка умял. Неужто проголодался?
Тауман кивнул. Лошадь под ним тяжело дышала. Ноги великана не уместились в стремена, свисали под брюхом лошади.
– У меня в животе бурчит от голода.
– Не желудок, а бездонный колодец, – пробормотал Серке.
Кармыс тем временем подвел коня к Ерофеевой Сивке.
– Любопытно знать, какими судьбами ты оказался здесь, суровый северянин? На душе у тебя тоска, сразу видно. Поэтому далеко от дома подался?
Вот аспид жалящий. Прям в открытую рану угодил.
Кивнул Ерофей, отвернулся. Не желаю, мол, дальше беседовать.
Но лучник не унимался. Приставучий, как покойный Рузи. Поведал доверительно:
– А скажи, у тебя есть знакомые среди золотоволосых купцов? Страсть, как нужно.
И видя, что Ерофей продолжает молчать, добавил:
– Я ведь тоже не от хорошей жизни скитаюсь. Родители у меня бедняки, а я все в баи старался выбиться. Есть у меня такая страсть, все нутро мое гложет.
Раз уж так душу распахнул, пришлось повернуться к собеседнику. Слушать вежливо.
– Хотел я вернуться в родной аул с несметным богатством. Чтобы те, которые нами помыкали, от зависти захлебнулись.
Говорил Кармыс глухо, смотрел вперед. Натянутая кожа на скулах сморщилась. Затем умолк, задумался.
– А дальше? – спросил Ерофей.
Кармыс опомнился.
– Потом случилось самое интересное. Я немного нарушил правила. Хотел быстрее разбогатеть.
– И попался?
Мерген вздохнул.
– Поэтому и шатаюсь сейчас далеко от дома. Как перелетная птица.