Седьмой воин

– А где Тауман? – спросил Ерофей. – Мне кажется…

Где-то вдалеке послышался глухой рев. То ли быка, то ли человека.

– А вот и ваш обжора, – пробормотал Абдикен. – Чего он разорался? Неужто проголодался?

К реву прибавились тонкие крики. Вдобавок в той стороне, где шумели, вспыхнуло красное пламя.

Серке поглядел на Ерофея. Московит сразу догадался, в чем дело. Заковылял в свою кибитку, крикнул:

– Я за оружием.

Серке побежал на крики. Обернулся на ходу:

– Поднимай наших, без них не справимся.

Абдикен растерянно топтался на месте.

Ерофей дохромал до кибитки. Пищаль заряжать времени не было. Крики с окраины аула все громче. Главное, чтобы тати не прорвались в аул.

Вбежал в кибитку, нашарил бердыш. Второпях задел лежащего человека. Тот застонал. Наклонился, потряс за плечо. Это был Заки.

– Вставайте. Кокжал опять напал.

– Чтоб мне сдохнуть, – пробормотал Заки, и отвернулся.

– Где Беррен?

Чуть дальше лежал Кармыс. Он тихо сказал:

– Северянин, в этот раз без нас обойдетесь. Ты знаешь, сколько Заки крови потерял?

Ерофей отдышался. Ответил:

– Ладно. Обойдемся.

– Эй, северянин, не обижайся. У меня стрел не осталось. А Беррен уже там, наверное. Его хлебом не корми, дай подраться.

Ерофей вышел из кибитки. Рана открылась, по ноге потекла кровь. Жаль, не удастся сегодня отдохнуть.

Припадая на больную ногу, побрел на крики и зарево пожара.

Когда добрался, увидел, что дело плохо.

Бандиты, видно, сумели просочиться сквозь частокол в темноте. Несколько человек. И, на беду, наткнулись на Таумана. Теперь лежали на земле со свернутыми шеями.

Остальные пытались прорваться через повозки, сваленные в кучу у прохода. Тауман, Беррен и Серке отбивались. Старики и женщины кидали камни в ночных гостей. Рядом полыхали две кибитки, освещая схватку.

На глазах Ерофея разбойник змеей прополз через тын, с воплем бросился на Беррена. Со спины. Благо, что московит успел подсобить. Взмахнул алебардой, перерубил лиходею шею.

Беррен обернулся, кивнул благодарно.

Тауман снова взревел. Оказывается, один из раненых им бандитов изловчился, подполз к гиганту. Приподнялся на локтях, впился зубами в ногу.

Тауман повернулся, схватил кусаку. Оторвал от себя. Поднял одной рукой, с хрустом вывернул голову. Швырнул в двух татей перед собой.

Рыча от ярости, схватился за повозки на входе.

– Не трожь! – закричал Серке.

Поздно.

Великан раздвинул телеги. Лиходеи еще ползли по ним.

Выбежал за проход. Только огромный силуэт виднелся в темноте. Поднял и опустил руку с палицей. И так несколько раз. Слышались глухие удары и стон жертв.

Серке зарубил противника. Пробормотал вслед великану:

– Что за глупец.

И побежал наружу.

Ну что же. Здесь, в ауле остались только несколько скрюченных разбойников на земле. Там, снаружи, гораздо интереснее. Вон, и Беррен помчался.

Ерофей захромал следом.

Выбрался, и сразу бросился в бой. Ударил ближайшего лиходея, перерубил ноги другому.

Его пихнули.

Московит отлетел в сторону.

Чуть не упал.

А потом остановился. Прислушался. В темноте неподалеку слышался топот ног множества людей.

Что за звуки?

Повернулся к степи.

Сжал бердыш покрепче.

Кто-то из аула выбросил за ограду пылающую головню. На миг осветилось все пространство перед тыном.

Оно оказалось заполнено людьми Кокжала. Готовыми к бою, с обнаженными саблями в руках. Казалось, их тысячи в темной степи.

– Чтоб мне сдохнуть… – удивился Серке.

Тауман застыл на месте.