Чуть короче жизни

80

Женя отбивалась яростно. Они едва не вывалились вдвоем из разворачивающейся пролетки. Кучер дико нахлестывал лошадей, выезжая из кутерьмы сгрудившихся возле дома экипажей. Женя видела только его спину и часть щеки, но успела понять, что лицо кучера обмотано шарфом.

Она укусила Вольфа, он ахнул, но не выпустил пленницу, а наоборот, с силой вжал в сидение, свободной рукой набрасывая ей на голову заранее припасенный мешок. Женя замотала головой, пытаясь сбросить мешок, вскинула руки, и это позволило Вольфу поймать вначале одну ее руку, потом вторую, заломить за спину и связать там опять-таки припасенной заранее веревкой.

– Гони, идиот! – рявкнул он на кучера и без того подхлестывающего лошадей.

Женя попыталась сползти с сидения, отчаянно лягаясь, и пытаясь ударить Вольфа каблуком, но он захлестнул ее щиколотки своим шейным платком и водворил обратно на сидение. Женя вновь замотала головой, пытаясь сбросить мешок и заплакала под мешком вначале тихо, потом все громче и громче. Она никак не могла поверить, что все это происходит с нею, и что все это подстроил Вольф.

Ехали довольно долго. Женя то переставала, то вновь начинала плакать. Наконец, пролетка остановилась. Вольф вновь поднял Женю на руки и куда-то понес. Скрипнула открываемая дверь, Вольф тяжело переступил порог, через несколько секунд Женя ощутила, как ее опускают на что-то мягкое, и мешок с головы снимают.

Женя с трудом разлепила опухшие от слез веки, и увидела маленькую комнатку охотничьего домика. В камине пылал огонь. На столешнице приземистого стола был накрыт ужин на двоих. Горели свечи.

Сама она оказалась на покрытой звериными шкурами лежанке, над которой на стене торчала прибитая оленья голова.

Вольф прошел к столу, налил себе полстакана водки и залпом выпил. Лицо его раскраснелось, глаза заблестели.

Женя тихонько плакала, лежа в неудобной позе, со связанными за спиной руками. Что-то заледенело внутри, ее начало знобить.

Вольф глотнул еще водки и резко поднялся. Женя слышала, как он подошел и остановился рядом, но от ужаса и бессилия крепко зажмурила глаза и даже затаила дыхание. Вольф ощупал ее щиколотки, развязал и снял платок, потом перетащил Женю за стол и усадил на стул. За подбородок поднял голову:

– Открой глаза!

Женя открыла затуманенные слезами глаза. Вольф ногой пододвинул к себе второй стул и сел напротив. Женя почти физически ощущала исходящие от него волны холода. У нее зашумело в висках и, чтобы не потерять сознание, она до крови прикусила губу.

– Ты меня боишься? – не то спросил, не то констатировал он.

Женя продолжала дрожать, тогда Вольф содрал с лежанки волчью шкуру и укутал ее плечи. Посмотрел, прищурясь, словно любуясь, потом схватился руками за голову и что-то сказал по-эделасски.

– Что же ты так боишься? – наконец сказал он. – Я развязал бы тебя, но ты попытаешься меня убить, а я очень устал сегодня.

Скорее всего, Женя именно так бы и сделала, если бы смогла.

– А глотни-ка ты водки! – неожиданно предложил Вольф. – Я так понимаю, что это народное российское средство от всех проблем!

Он прижал к ее губам стакан, и Женя действительно жадно глотнула обжигающую жидкость. Ледяной холод слегка отпустил.

Вольф легонько погладил ее по щеке, и тут же отдернул руку: так как из-за корсажа внезапно раздался разъяренный писк и из теплого убежища под оборкой платья выбрался Буська. Он грозно растопырил усы, зафыркал и даже оскалил зубы.

– Вот ты где, паршивец, скрывался? – совершенно беззлобно сказал Вольф. – Кто ж это тебя научил к барышням за пазуху шастать?

Бусик перебрался на плечо, обвил Женину шею хвостом и враждебно зацокал на Вольфа.

– Давно вам хотел сказать, Евгения Александровна, чтоб вы эту нечисть все время при себе не держали! Эти индийские пожиратели эмоций не всегда безопасны!

Бусик сверкал глазами, злобно прижимал уши и всем своим видом демонстрировал презрение к противнику. Вольф ловко отцепил от Жениной шеи хвост, оторвал зверька от Жениного плеча и бросил на лежанку. Бусик перевернулся в воздухе, каким-то образом изменил направление полета и приземлился на столешницу рядом с тарелками. Возможно, он собрался драться, но тут его внимание привлек капустный салат. Цокнув в последний раз, Бусик запустил обе лапки в тарелку и принялся запихивать капусту за щеку.

– Вот и весь герой! – констатировал Вольф.

– Зачем вы это затеяли? – тихо спросила Женя. – Этот дурацкий спектакль с похищением?

– Чтобы испортить вам репутацию! – сознался Вольф. – Иначе, вы могли бы сделать глупость, и отказать мне. А между тем, я честно намерен жениться!

– Зачем?

– А зачем люди женятся?

– Но вы же не человек!

– Тогда я женюсь, как злобный монстр, умыкающий барышень и издевающийся над ними!

Несколько секунд оба молчали, и в тишине отчетливо был слышен хруст пожираемой Бусиком капусты.

– Развяжите меня!

Вольф молча принялся распутывать веревку. Женя растерла занемевшие кисти, отодвинула Бусика вместе с салатом и придвинула к себе чистую тарелку.

– Я – хочу есть!

Вольф огляделся, нашел тщательно укутанные рогожей чугунки и принялся накладывать на тарелки вареную картошку и куски курицы. Бусик жалобно ахнул, но Вольф смахнул его со столешницы вместе с салатом, и огорченный индус поплелся спать на лежанку.

Женя ела не спеша, не отрывая глаз от тарелки. Вольф так же неспешно приканчивал вторую порцию, когда дверь отворилась, и на пороге появился Иван Лукашин, из-за плеча которого выглядывал Дмитрий. Братья выглядели слегка смущенными. На секунду задержавшись на пороге, они вошли в домик.

– Поздравляем вас, Евгения Александровна!

Женя посмотрела на Лукашиных долгим задумчивым взглядом, отправила в рот последний кусочек курицы и аккуратно вытерла губы салфеткой. Вольф среагировал первым: он отшвырнул стул и отскочил к стене прежде, чем Женя дотянулась до чугунков.

Лукашины же оказались не столь проворными. Картошка, вытряхнутая из первого чугунка, украсила лицо и плечи Ивана, жирная курятина навек погубила костюм-тройку Дмитрия.

– Благодарю вас, Иван Лукич! – Женя отодвинула стул и встала. – За гостеприимство! – Не успевший задремать Бусик, соскочил с лежанки и мигом оказался на привычном месте: на плече хозяйки. Женя поплотнее закуталась в волчью шкуру. – Отвезите меня домой… Герни!

Вольф проскочил мимо остолбеневших братьев и успел распахнуть перед Женей дверь.

81

В этот раз лукашинский егерь не закрывал лица, старательно делая вид, что не имеет к предшествующей истории никакого отношения.

Было уже около двух часов ночи, когда пролетка завернула в арсеньевский парк. Женя всю дорогу молчала, но, когда рядом с прудом увидала костры, попросила свернуть туда.

Рядом с прудом расположились уже знакомые Жене цирковые фургоны. Неподалеку паслись верблюды и лошади. Цирковой люд спал, кроме поддерживавших костры дежурных.

У крайнего костра Женя увидела знакомого акробата, к которому прижималась девушка-гимнастка. Оглянувшись на пролетку, они несколько секунд рассматривали в полутьме сидящих.

– Вам контрамарку, барышня?! – крикнул наконец акробат. – Спасибо за газету – хозяйка осталась довольна.

– Бусик не кусается? – спросила гимнастка. – Не перекармливайте его орхами.

Не дождавшись ответа, они вновь занялись собой. Девушка подлезла под руку к партнеру, а он лениво обнял ее, прутиком вороша жар в костре.