Сибантийский транзит

– Я подозревал, что вы не желаете сотрудничать. Попробуем другой метод.

Толлер пересек камеру, открыл дверь и крикнул кому-то:

– Введите!

Пользуясь моментом, Анджей попытался сесть, но оба пангола подскочили, рванули его кверху, прижали к стене и заставили стоять, подпирая с двух сторон чешуйчатыми плечами. В камеру зашли еще два карабинера, на этот раз люди, которые вели Эшика. Руки таншайва были скованы за спиной, а хвост обмотан веревкой и притянут к ним. Королевский секретарь был явно не в духе.

– Заявляю протест! – крикнул он Толлеру. – Со мной обращаются неподобающим образом! Я – служу правящему монарху, и на меня распространяется дипломатическая неприкосновенность!

– Я и не собираюсь к вам прикасаться! – Толлер осмотрел маленького таншайва с головы до ног. По его знаку конвоиры поменялись местами. Теперь Анджей придерживали паримы, а панголы освободили хвост Эшика, чтобы тут же просунуть его в веревочную петлю и затянуть ее двойным узлом.

– Что вы собираетесь со мной делать?! – заволновался Эшик. – Предупреждаю, вы ответите перед самим доном Альбаресом!

Вместо ответа, один из панголов  взялся за веревку и дернул. Таншайв опрокинулся на спину, а карабинер молча поволок его за привязанную к хвосту веревку к обрыву. Эшик пронзительно заверещал. Анджей рванулся следом, но паримы отбросили его к стене.

Карабинер подтащил таншайва к краю уступа и пинком ноги сбросил вниз. Нечеловеческий вопль снова заставил эхо биться о скалы.

– Хватит! – голос Анджея дрогнул. – Я скажу все, что надо!

– Вы не очень спешили до сих пор! – Толлер подошел вплотную и ткнул кулаком под ребра, заставляя пленника сгибаться от боли. – Подведите его ближе, пусть полюбуется!

Паримы вывели Анджея на уступ, где пангол стоял, лениво удерживая ногой веревку. Свет из камеры почти рассеивался сразу за каменным краем. В кромешной тьме пропасти не видно было ничего.

– Эшик, ты как? – крикнул куда-то вниз. Ответом был жалобный стон.

– Я умираю! Мой хвост! Очень больно!

– Отпустите его, я скажу!

– Отпустить? – пангол переступил с ноги на ногу. Еще один виток веревки развернулся, Эшик скользнул ниже, оглашая окрестности воплем ужаса.

– Хватит! – Анджей обернулся к Толлеру. – Что еще вам надо?! Ближайшее месторождение прямо здесь, на востоке от Лансадора! Это Карунья! Можете проверить! Сделайте пробное бурение, и вы поймете, что я говорю правду!

103 Эшик

Я всегда полагал, что бесхвостые необычайно тупые, просто хотел еще раз в этом убедился. Предки таншайвов жили на деревьях. На хвосте я, вообще-то, могу висеть до бесконечности долго, это – одна из способностей, подаренная нам природой. Когда я понял, что привязывают за хвост, то обрадовался, как ребенок. Только бы не передумали, потому что подвешивания за шею я точно не переживу!

Но все сложилось самым наилучшим образом! Слушая, как Анджей умоляет меня пощадить, я даже подумал, что частично был неправ. Не на рудники его надо было продавать, а в театр. Он играл бы там комического друга главного героя, я был бы героем-любовником. От поклонниц отбоя бы не было! А так, таланты задаром пропадают!

Я издал еще пару душераздирающих стонов, пока тащили вверх, и торжественно распростерся на камнях, показывая степень моего страдания. А шерсть, хоть и смягчала скольжение, но все-таки не уберегла меня от нескольких царапин. Я подумал, что за телесные повреждения Идальго от меня парой монет не отделается! Счет надо выставить солидный, чтоб в другой раз неповадно было втягивать секретаря в политические разборки.

104

– Подвинься! – приказал Эшик.

Центр кузова заняла разлапистая металлическая конструкция с установленным буровым снарядом, но от нее до сидений было еще сантиметров тридцать. Двое карабинеров сели ближе к заднему борту, четверо с противоположной стороны, рядом с Анджеем оставалось еще достаточно места для очень упитанного пангола, не то, что для Эшика.

Однако Анджей посмотрел на коротышку таншайва снизу вверх и молча сдвинулся к кабине. Эшик сел, уложил вокруг себя хвост и поглядел на охрану.

– Тебе есть давали? – голос таншайва слегка дрожал.

– Нет! – Анджей всю ночь проворочался на сыром матрасе, и теперь голод вполне успешно  глушился болью в ободранной спине и мышцах.

– Они не имеют права морить нас голодом! – хвост Эшика энергично стеганул  по колену Анджея – Я буду жаловаться!

Отодвигаться дальше было некуда. Анджей положил руки на колени и подумал, что в следующий раз Эшик получит по хвосту. Словно уловив его мысли, Эшик развернул хвост и переложил на другую сторону. Ближайший карабинер мрачно покосился на полосатую «змею» и словно  ненароком развернул оружейный ствол так, чтобы дуло смотрело именно на хвост. Таншайв притих минуты на две.

– Они не имели права тебя задерживать! – громким шепотом сообщил он Анджею. – Ты же инопланетянин и под наши законы не подпадаешь!

Анджей подумал, что ему очень сильно повезло в жизни. Если бы Эшика не убрали из камеры на ночь, к утру можно было свихнуться!

– Вон смикрик поскакал! – сказал он, чтобы хоть что-нибудь ответить.

Эшик аж перевернулся, заглядывая через плечо за борт.

– Где?!

– Не дергайся! – заорал ближайший парим. – Башку отстрелю!

И отстрелит, подумал Анджей, ума хватит. И вообще, что теперь с ними церемониться, если Толлер узнал все, что хотел? Привезут, проверят месторождение, а потом лишних свидетелей в расход. Как говорил когда-то Юнь Ло: «Можешь пожаловаться своей бабушке!»

105

Ни рытвины, ни трещинки на дороге – грузовик двигался плавно и мягко, только горизонт поднимался и опускался, когда машина штурмовала очередной холм. Впереди так же поднимался и нырял бурый и приземистый гусеничный броневик, в котором ехал Толлер. Еще двое карабинеров-панголов верхом на тремпаро держались чуть сзади, у каждого через горбы животного была перекинута труба огнемета. И на крыше кабины грузовика стоял тяжелый пулемет. Да еще пушка на броневике, словом, небольшой отряд вполне мог считать себя защищенным!

Только Анджею почему-то было неуютно. Посередине равнины под лучами двух восходящих солнц он чувствовал себя, как муха под вознесенной мухобойкой. Как будто сейчас хлопнут! И солнца с неба светили не так, вроде бы Гиант специально укрывался за облаками, чтобы подсматривать, и Шанни мигала красным, как тревожный сигнал. И деревья на обочинах словно бы не стояли, а пригибались. И птиц не было слышно, только гудение моторов разносилось над степью. И мираж ни один не появился, хоть и мелькали то тут, то там заросли малинового кустарника.

Анджей почувствовал, как ему хочется вжаться в сидение, спрятаться, скрыться хотя бы в тени бурового снаряда. Что за бред?! Он передернул плечами и решил, что это после шахты. Там было темно, здесь светло, там было узкое пространство выработки, здесь бесконечная степь. Короче, лечиться надо, решил он. Раз уже агорафобия началась, дальше будет только хуже!

Но к счастью, открытое пространство заканчивалось: на горизонте появились городские строения. Или то, что выглядело как городские строения. Анджей припомнил, что рядом с Каруньей не было города, только развалины. Да, астрельские развалины!

То, что издали представлялось черточками и кляксами, вблизи показало грани и округлости. Как будто великаны играли в кубики: одни строения из оранжевых блоков выглядели как башни, вторые как сложенные друг на друга огромные полупрозрачные капли. Не было какой-то закономерности. Вполне по человеческим меркам правильные арки были накрыты сверху бесформенными «блинами», а в иной конструкции эти же «блины» облицовывали фасад. Некоторые строения уходили вверх метров на двести выше, а остальные едва на тридцать. Кое-где росли деревья, а в других местах под стенами валялись груды полуразбитых кристаллов.

Но, что самое отвратительное, у стен этих астрельских развалин хорошая дорога закончилась! Теперь повсюду оказались разбросанными и гигантские застывшие капли и полуметровые шары из темного камня, между которыми искрился похожий на крупную соль песок. Гусеничный броневик, грозно завывая мотором, двинулся напрямик, но грузовик немедленно сел днищем на камни, накренился, отчего конструкция с буровым снарядом поползла к правому борту и заглох.

Оба тремпаро фыркали, пятились, но дальше не шли. В конце концов, всадники спешились и оставили своих горбатых «коней», чтобы присоединиться к товарищам с грузовика. Паримы ходили вокруг машины, цокали языками, обсуждали дорогу, а панголы тут же уселись на камни, пристроив огнеметы между коленями, и задремали на солнышке.

Из-за крена оставаться в кузове было сложно. Придерживаясь руками за планку, Эшик, а за ним и Анджей добрались до заднего борта, чтобы по очереди спрыгнуть вниз. По ощущениям – на крупную гальку, по виду на каменную соль, а по запаху – на апельсиновую корку. В кузове запах не ощущался, а ближе к поверхности аромат свежеочищенного апельсина стал настолько явным, что Анджей не удержался и сгреб себе в ладонь несколько камушков помельче. Они оказались теплыми и стукались друг о друга, как обычная галька.

«Домой бы сейчас!» – Анджей поднес к носу «апельсинки» и глубоко вдохнул воздух, ноздри защекотало, а на глаза невольно навернулись слезы. Поймав удивленный взгляд Эшика, Анджей размахнулся и швырнул камушки в сторону отдельно стоящей оранжевой стены. Попал. Раскатилось дробное эхо. Только почему-то очень уж долгое!

«Щелк-щелк»! «Камушек» ударил совсем рядом с Анджеем, выбив из соляной гальки искры. Прежде чем разум успел осознать, тело уже совершило прыжок в сторону огромной застывшей капли и залегло в укрытии. Плохо, что за полупрозрачной поверхностью можно было рассмотреть его силуэт, но Анджей об этом не думал. Больше всего в этот момент его интересовало, почему лежать так мягко!

– Ну, ты и тяжелый! – сдавлено прошипел кто-то снизу, и только тогда Анджей понял, что оказался на спине таншайва. – Слезь немедленно!

– Щас, разбежался! – Анджей слегка сместился, позволяя помятому таншайву отползти влево. – Ну, ты и прыткий!

– Ты тоже не медляк! – огрызнулся Эшик, рукой вытаскивая хвост из-под партнера по несчастью. – Всю спину мне отдавил!