Ты, я и море

Накануне, обессиленная от пережитого за вечер, Минни еле добралась до постели, скинула туфли и платье и провалилась в глубокий сон, толком даже не переодевшись в ночную рубашку. Горничную послали ее разбудить только к одиннадцати, и Минни в панике провела все утро, принимая ванну, одновременно примеряя дюжину нарядов и перечесывая волосы на самый разный лад, так что пришлось задействовать двух горничных, вместо ее обычной Кэти. Мать иронично пожимала плечами, а отец ухмылялся: такого ажиотажа с Минни не случалось после первого бала дебютанток! Наконец, как это всегда бывает, она выбрала самый первый из примеренных – скромный костюмчик, состоявший из шелковой темно-коричневой юбки, белоснежной, расшитой кружевами, блузки с высоким кружевным же воротничком, украшенной большим атласным кремового цвета бантом и такими же атласными темно-коричневыми туфельками. В ушки она продела серьги из желтого топаза – подарок отца.

Без четверти два, запыхавшаяся и раскрасневшаяся, с нарочито-безразличным видом, она спустилась вниз. Стол был уже накрыт в столовой, а отец с матерью расположились в креслах в смежной гостиной. Минни никогда не думала, что пятнадцать минут могут растянуться в такую бесконечность!

Большие настенные часы в гостинной Стоттертов пробили один раз, но второй раз не успели – в дверях раздался звон колокольчика. Минни непроизвольно вскочила, и тут же села, повинуясь укоризненному взгляду матери. Кэти пошла открывать дверь, и в прихожей раздался низковатый грудной голос. Сердце Минни забилось, она пыталась взять себя в руки, но у нее это плохо получалось. Раздосадованная, Минни волновалась сразу обо всем – чтобы не показаться гостю восторженной, глупой, нервной инженю, или, наоборот, застывшей, высокомерной куклой, или же развязной суфражисткой. Она словно потеряла себя, настоящую, естественную.

Ей не стоило волноваться. В дверях показались два огромных букета, в сопровождении лучезарной улыбки, и с этого момента все вдруг встало на свои места. Рострон быстро подошел вначале к хозяйке дома и с учтивым поклоном вручил ей букет огненных хризантем. Окинув Минни восхищенным взглядом, он преподнес ей букет чайных роз, обернутый желтой атласной лентой и только после этого пожал руку хозяину дома.

– Позвольте мне еще раз поблагодарить вас за приглашение и извиниться, что пришел к вам во флотской форме: мне необходимо было зайти утром в адмиралтейство по срочному делу, а до Болтона, где я живу, далековато.

Эдит не смогла удержаться от возгласа:

– Это мои любимые цветы! Как вы узнали?!

Рострон рассмеялся.

– Уверяю вас, что обошлось без шпионажа и подзорной трубы! Просто я зашел в ближайший от вас цветочный магазин и осведомился, какие именно цветы чаще всего заказывает ваша семья.

Ричард Стоттерт рассмеялся в ответ.

– В находчивости вам не откажешь! А как же вы догадались о предпочтениях наших двух дам?

– Я предположил, что мисс Минни предпочитает чайные розы, – и Рострон с лукавой улыбкой стрельнул глазами в сторону Минни, – а дальше уже по принципу исключения.

Минни хихикнула. От ее смущения не осталось и следа.

Эдит пригласила всех к столу. Уже через пятнадцать минут Стоттерты чувствовали себя в присутствие гостя естественно и комфортно, а через час им казалось, что они знали его всю жизнь.

Рострона усадили за столом напротив Минни. Отец забросал его вопросами, так что Эдит даже пришлось несколько раз вмешаться, чтобы гость не остался голодным. За обедом у Стоттертов подавали бульон с гренками и яйцом, куриный жульен с кремом и грибами, анчоусы и яблочную шарлотку на десерт. Ричард откупорил бутылку Шардоннэ прошлогоднего разлива, но гость и ел и пил очень мало и очень аккуратно, зато вовсю расхваливал минеральную воду Стоттертов, чем полностью завоевал сердце Ричарда. Оборону теперь держала одна Эдит.

Минни, наконец-то, предоставилась возможность как следует рассмотреть своего неожиданного поклонника. Бронзовое от загара чисто выбритое лицо оттеняло сияющие голубые глаза и соломенного цвета рыжеватые волосы и брови. А крупный нос и слегка оттопыренные уши, как ни странно, ничуть его не портили, а придавали трогательный мальчишеский вид, несмотря на солидный возраст. Рострону, как оказалось, было уже тридцать («ровесник Чарльза и Макса», – подумалось Минни), но выглядел он моложе. Отнюдь не красавец, но почему-то на него было приятно и хотелось смотреть. Минни почувствовала как уходят тревога и волнение, а вместо них ее сердце наполнилось нежностью: «Милый, мой милый ушастик!»

Выяснилось, что отец Артура Рострона Джеймс действительно занимается льняным бизнесом, что мать Артура Нэнси скончалась, когда ему было пятнадцать лет, что он старший сын и у него три сестры и два брата.

– А вот Минни у нас самая младшенькая из девяти, – выпалил, не подумав, Ричард и был награжден строгим взглядом жены. Рострон с нескрываемой нежностью посмотрел на Минни.

– Когда же вы решили стать моряком? – Ричард решил переменить тему беседы на более нейтральную.

– В пять лет, – улыбнулся Рострон.

– Ух ты!

– Мне подарили только что изданную книгу «В поисках потерпевших кораблекрушение» некоего Джила Бралтара, который на проверку оказался французским писателем, – и тут Рострон произнес совершенно уморительно, – Джулиусом Вернэ!

– Жюль Верн, – со смехом отозвалась Минни.

– Вам виднее, – тоже засмеялся Рострон, – мычать и рычать по-французски мне никогда не удавалось! В кадетском училище пришлось даже сдать три лишних предмета, вместо экзамена по-французскому!

– А вот Минни у нас прекрасно владеет и французским, и немецким, и итальянским! – снова невпопад похвастался Ричард.

Рострон вдруг посерьезнел и закусил губу, как-то по особенному, взглянув на Минни. Она это заметила и ответила ему вопросительным взглядом, но Рострон только отрицательно качнул головой, как бы в ответ на свои собственные мысли, и продолжил уже с улыбкой:

– Я не видел моря до двенадцатилетнего возраста, но мне всегда казалось, что я его могу найти по запаху! Наверное, это у меня от наших далеких скандинавских предков – Рострумов. В двенадцать лет я два раза сбегал на корабль, меня ловили и возвращали в Болтон, отец отдирал за уши, хоть и небольно, – улыбнулся он, – но ничего не помогло. На следующий год отец заплатил огромную для нас сумму в шестьсот пятьдесят фунтов для моего обучения в кадетском училище, мне купили форму, снабдили деньгами и посадили на поезд Болтон-Ливерпуль. Так что с тринадцати лет я живу самостоятельно.

Эдит посмотрела на него с уважением.

– А где же вы познакомились с Максом?

– Параллельно с кадетским училищем я поступил в Ливерпульский Королевский колледж, для общего образования, так сказать, там мы и встретились с Максом.

– Ваш отец молодец, что позаботился о вашем образовании, – заметил Ричард.

– Я не мог просить у отца денег на колледж, мистер Стоттерт. Ему и так пришлось продать ради меня часть бизнеса. Наше кадетское училище самое престижное в Британии, и трехлетний курс обучения стоил очень дорого. Я работал вечером на верфях, разгрузке, сортировке почты в порту, брал любую работу, и сам платил за курс в колледже. Правда, часто приходилось бегать с одного класса на другой, и заниматься ночью, но я не жалею.

– Когда же вы спали? – ахнула Эдит.

– Вот с этим мне сильно повезло. Больше двух-трех часов сна мне не требуется.

Выпивший пару-другую бокалов вина, Ричард был готов прослезиться. Он стиснул плечо Рострону.

– Повезло! Как бы не так! Вы себя вымуштровали! – нет, положительно этот молодой человек ему нравился все больше и больше.

– Может быть, – смущенно отозвался тот, заметив восхищенные взгляды Минни.

– Вы решили посвятить себя военно-морскому флоту, мистер, вернее, лейтенант Рострон?

– Нет, вообще-то я работаю в «Кьюнарде», уже пять лет.

– О! Это прекрасная компания! Одна из лучших.

– Самая лучшая, по моему мнению. Я дослужился до второго помощника капитана.

Эдит встрепенулась.

– И это предел ваших мечтаний? – иронично спросила она.

Голубые глаза блеснули стальным блеском, и Эдит осеклась.

– Отнюдь, – вежливо ответил Рострон, – пять лет назад я получил капитанскую лицензию, а сейчас прохожу двухгодичную военнную службу. С лицензией и званием лейтенанта военно-морского флота мне в «Кьюнарде» полагается место первого помощника, а потом уже и капитана. Я им непременно стану, – добавил он серьезно и уверенно.

«А парень-то с характером, не так прост, как кажется», – подумал Ричард, – «что ж, в его профессии это необходимо. Такой не пропадет!»

Эдит была явно смущена своей собственной бестактностью.

И тут знаменитые часы Стоттертов пробили четыре раза.

– Ой, уже четыре часа! Когда же мы пойдем гулять? – Минни воскликнула так жалобно и по-детски, что все рассмеялись.

– Действительно, как быстро пролетело время, – произнесла Эдит задумчиво, – вот прямо сейчас и пойдете.