Ты, я и море

Ты, я и море
Алина Горделли

На исходе девятнадцатый век. Младшей дочери состоятельного ливерпульского предпринимателя Минни исполнилось двадцать четыре года, а она все никак не выберет себе спутника жизни. Окруженная поклонниками, в числе которых есть и баронет, Минни мечтает о настоящей любви, а ее родители тем временем беспокоятся о будущем своенравной девушки.И вот однажды Минни с родителями отправляется на самый обычный концерт, и ее жизнь начинает неумолимо штормить.

Алина Горделли

Ты, я и море

Глава 1. Сегодня в филармонии гром и молния, сэр!

Поправив на плечах легкую накидку, Минни критически оглядела себя в зеркале и осталась довольной.

Высокое, до самого потолка, огромное четырехугольное зеркало, обрамленное вычурными позолоченными загогулинами у самого входа в Ливерпульскую филармонию,выглядело несколько аляповато. Тем не менее, оно надменно взирало на крутящуюся у его подножья разношерстную публику: величаво выдвигающихся матрон, в сопровождении чад и почтительных отцов семейств, подтянутых, в щегольских темно-синих форменных костюмах, морских офицеров, возбужденную, холеную и не очень, молодежь: весело щебетавших девушек и бросавших на них украдкой взгляды молодых людей. Собственно, у Главного зеркала, как его все называли, можно было встретить лишь представителей среднего класса.

В филармонии редко появлялась прислуга, матросы или фермеры, им это было не по карману, а если кто-то из них и пожелал бы приобщиться к «высокому искусству», предупредительные стюарды тут же направляли их наверх, на галерку, по узкой боковой лестнице, дабы своим простонародным говором и манерами не смущали они почтенную публику.

Что же касается представителей высшего класса, то те, выныривая из недр внушительных экипажей, проходили мимо Главного зеркала, не останавливаясь и не удостаивая его вниманием, и, по двум парадным лестницам, устланным темно-бордовыми ковровыми дорожками, устремлялись прямо в заказные, а часто и именные, ложи. В этих ложах были свои собственные, элегантные овальные зеркала в стиле рококко, шампанское и хрустальные бокалы.

Сегодня в филармонии давали варьете, и Минни с матерью удалось притащить на концерт отца. Страдавший подагрой старый Ричард Стоттерт, кряхтя и мысленно чертыхаясь, равнодушно проковылял мимо Главного зеркала, с тоской вспоминая об оставленных дома мягких шлепанцах, еще нечитанной хрустящей вечерней газете и любимой трубке с янтарным набалдашником. Он с недоумением наблюдал за другими пожилыми мужчинами, суетливо занимающими места в партере и амфитеатре: неужели кто-то из них пришел сюда по собственной воле, или их всех притащили в качестве сопровождающих жены и незамужние дочери?

Тяжело вздыхая, Ричард Стоттерт покорно дожидался у восьмого ряда партера Минни с матерью, которые задержались у Главного зеркала.

Его жена, Эдит, все еще статная, несмотря на солидный возраст и девятерых детей, дама, рассеянно поправляла поясок на шелковом, элегантном темно-коричневом платье с гипюром и кружевами, наблюдая за дочерью, которая кокетливо рассматривала себя в зеркале. Хорошенькая брюнетка, с прямым носиком, густыми вьющимися волосами, у Минни была маленькая, но ладная фигура. Несмотря на тонкую талию, Минни не казалась худышкой, благодаря округлым бедрам и овальной форме лица с пухлыми смуглыми щечками. Но самыми примечательными и притягательными в ее внешности были большие глубокие темно-медовые глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Они мгновенно завораживали и, если на то было желание их хозяйки, могли сразить наповал.

Минни нельзя было назвать красавицей, но ее живость, миловидность и эти бездонные глаза привлекали к ней толпы поклонников с самого первого бала дебютанток, когда восемнадцатилетней барышней она, в первый раз, выпорхнула на мраморный пол ежегодного бала под патронажем мэра Ливерпуля лорда Дарби. Самая младшая дочь Ричарда и Эдит Стоттерт с тех пор пользовалась неизменной популярностью у лучших женихов Ливерпуля и даже графства Ланкашир. Но тот дебют состоялся целых шесть лет назад. Минни уже исполнилось двадцать четыре, и хотя поток поклонников знаменитых глаз не иссякал, Эдит Стоттерт с беспокойством стала задумываться о судьбе младшей дочери, упрямо не желавшей сделать выбор спутника жизни.

Минни, тем временем, стратегически взбивала кружева, обрамлявшие ее смуглые, оголенные плечи, чтобы подчеркнуть зажатую корсетом грудь. Этот важный атрибут часто доставлял ей беспокойство: Минни казалось, что у нее чересчур маленькая грудь. Длинное, с небольшим шлейфом,облегающее платье, сшитое на заказ из шелковистого льна с металлической ниткой, украшенное кружевами, ей очень шло. Платье было светло-пастельного медового цвета, подчеркивая прелесть и глубину ее глаз.

Минни поправила на нежной шейке одну-единственную нитку розового жемчуга – подарок брата Макса, и только собиралась оторваться от зеркала, как сердце у нее екнуло и ушло куда-то в натертый до блеска пол. В глубине зеркала она увидела приближающуюся статную фигуру во фраке. Мужчина двигался плавно, величаво, но не надменно, с тем самым видом хозяина мира, по которому можно сразу же определить представителя Британской аристократии. Это был ее недавний поклонник достопочтенный Чарльз Стэнли, баронет и сын герцога Дарби. Недавний и отвергнутый.

Минни почувствовала, как ее щеки заливает краска. Краем глаза она заметила, что мать, с сожалением покачивая головой, отвернулась и направилась к отцу, дабы избежать встречи с Чарльзом Стэнли, оставив ее одну пожинать плоды собственного легкомыслия и, как считала Эдит, глупости. Щеки Минни горели. Ей было стыдно. Она из рук вон плохо поступила с Чарльзом, ей не было никакого оправдания! Он же повел себя самым безукоризненным образом, проявляя к ней и к ее семье такое же уважение, как и прежде, и это еще больше добивало Минни и заставляло ее чувствовать себя кругом виноватой.

Чарльз Стэнли подошел к ней, с почтением склонив голову, и осторожно пожал ей руку своей – холеной и мягкой.

– Мисс Стоттерт.

– Мистер Стэнли.

– Минни.

– Чарльз.

– Как удачно, что я вас встретил.

«Удачнее некуда!», – подумала Минни, но вслух ответила учтиво. – Мне всегда приятно вас видеть, Чарльз!

Полноватое белокожее лицо баронета, украшенное маленькими усиками,осветила вежливая улыбка.

– Вы собираетесь послезавтра на ежегодный бал?

– Я еще не решила, – ответила Минни, уже зная, что за этим последует.

– Я послал вам приглашение на бал, и все еще надеюсь, что вы согласитесь, чтобы я вас сопровождал.

– Я его получила, благодарю вас.

Чарльз внимательно и печально посмотрел на нее.

– Уверен, что мое приглашение отнюдь не единственное, как всегда. Но раньше именно я имел честь сопровождать вас, мисс Минни.

Минни вздохнула. Да, раньше она часто выбирала в кавалеры именно его. Конечно же его происхождение и титул ей импонировали, что уж греха таить. Дочь состоятельного владельца сети аптек и производителя газированной воды – и баронет, сын герцога. Кому бы не было приятно ухаживание такого поклонника! Да еще с завидным постоянством. Рядом с ним не оставалось никаких шансов другим – сыну начальника порта или молодому адвокату (с блестящим будущим, как уверяла познакомившая их сестра Лиззи) или кузену мужа сестры Мэгги, студенту-правоведу из Оксфорда, приехавшему проведать двоюродного брата и утопшего в Минниных глазах. И они, и полдюжины других, менее значительных ухажеров, проявляли удивительную изобретательность и прыть, дабы завоевать сердце ускользающей наяды, обеспечивая постоянной работой районного почтальона Стоттертов.

Иные поклонники не выдерживали тягот долгой осады, быстро раскалывались и признавались в любви, становясь, как положено, на одно колено, предлагая руку и сердце, и также быстро получали отказ. Но отказ был с подвохом – полушутливым. Растерянные и запутавшиеся, бедные поклонники продолжали крутиться около кокетки в надежде на перемену погодных условий, так что Миннин антураж не уменьшался.

С Чарльзом Стэнли было по-другому, солидно. Они были знакомы уже целых два года, когда он, наконец-то, решился сделать предложение. Минни, по-привычке, отшутилась и попросила его отложить серьезное объяснение. Он подчинился, но Минни, легкомысленно рассказав о новой победе дома, очень быстро осознала свою ошибку. На нее стали давить: деликатно, осторожно, но она все сильнее ощущала недовольство и недоумение родни. Отец в ее дела не вмешивался, и был бы совсем не против, чтобы любимое чадо осталось жить с родителями: в конце концов, обеспечить ее они смогли бы. Но женская половина семейства – сестры, невестки и, в особенности, мать совершенно искренне не понимали упорства Минни. Вполне справедливо они рассуждали о том, как глупо отказываться от такой великолепной партии, какой счастливой сделает Минни Чарльз Стэнли, какой богатой, наполненной событиями и светскими раутами будет ее жизнь. Пренебречь таким союзом для себя, в конце концов, для семьи – ведь какие возможности открыл бы этот брак для семейного бизнеса, начинающих свои карьеры братьев! Верх эгоизма и глупости!

Минни стала замечать шушуканье за спиной, вздернутые вверх недоуменные плечи, удивленные, а иногда и хмурые, взгляды. Скорее всего, с ее веселым и добродушным нравом, Минни легко перенесла бы недовольство семьи, но, как это часто бывает, именно незначительная деталь, легкая сплетня, вывела ее из равновесия и заставила совершить серьезную ошибку.

Жарким прошлогодним июльским днем она собиралась с друзьями на прогулку, но задержалась в своей комнате дольше обычного и совершенно случайно подслушала разговор, между гостившими у родителей двумя замужними сестрами, устроившими чаепитие в смежной комнате.

– А куда это упорхнула наша кокетка? – спросила Лиззи.

– Кажется, на лодочную прогулку, – низкий голос принадлежал Мэгги.

– С Чарльзом?

– Не думаю, ее ждала целая ватага в нескольких экипажах.

– Неужели она сделает такую глупость и откажет Чарльзу?

– Это будет очень в ее духе. Будто ты не знаешь Минни – классическое избалованное младшее чадо! Вроде бы умна, образована, начитана, – а вот на тебе, вполне способна разрушить свою собственную жизнь! И, главное, кто кем пренебрегает! Если подумать, что лорд Дарби и его супруга вполне благосклонно смотрят на этот брак и готовы с нами породниться!

– Да, мама рассказывала взахлеб, как Минни блистала на званом обеде у лорда Дарби, кажется даже спела свои любимые романсы! Мама уверяла, что леди Дарби почти что назвала ее дочерью при всем честном народе!

– Ну что ж, останется старой девой, постареет, померкнет, будет ловить жалостливые взгляды родни и нянчить наших внуков, хоть какая-то польза!

Именно это саркастическое замечание суховатой и язвительной Мэгги и поразило Минни в самое сердце. Бледная, поджав губы, она вышла из своей комнаты, задумчиво прошла мимо смутившихся и покрасневших сестер к подъезду.

В тот же вечер она ответила согласием на предложение Чарльза Стэнли.

Так уж получилось, что Чарльз заехал к Стоттертам с двумя редкими томами Диккенса, которые у него некоторое время назад попросила Минни. От ужина он отказался, карету не отпустил, и Минни вышла его проводить. На крыльце, несколько замешкавшись, он все же решился на разговор. Глядя куда-то вбок он сказал:

– Мисс Стоттерт, Минни, вы меня попросили отложить начатый нами важный разговор, и я послушно молчал уже целых два месяца. Может быть сейчас не совсем подходящее время, но не могли бы вы все же прояснить ситуацию? Вы обдумали мое предложение?

Вечерело, и лицо Минни было скрыто тенью большого розового куста, иначе Чарльз заметил бы ее потухшие глаза, сжатые губы, беспомощно опущенные плечи. Набравшись духу, словно прыгнув в ледяную воду, она ответила:

– Я обдумала, Чарльз, и пришла к положительному решению.

Этого Чарльз Стэнли явно не ожидал! Дернувшись, он повернулся к Минни: