Наследник Йотунхейма

А еще принять ванную…

Да-а-а…

Такую основательную горячую ванную. Насыпать туда целую горку соли и вылить кувшин ароматного масла! Тор может сколько угодно шутить, что брат пахнет, как редкая дева. Локи было всё равно. Он отдавал себе отчет, что при таком скверном характере и с постоянной манией нарываться на пинки, плохо выглядеть и пахнуть – по меньшей мере глупо.

Локи закрыл глаза и улыбнулся своим мыслям: кажется, сегодня снова намечается пир. После него можно будет проснуться в объятиях какой-нибудь азгардской красотки.

Только на сей раз так много не пить.

В вине Локи был вынужден начать себя контролировать. После выпитого его тянуло на столь странные подвиги, что и вспоминать не хотелось.

Взять бы хотя бы ту ётуншу Ангрбоду, с которой он по пьяни женился, по трезвости – разводился, по глупости – нарожал детей.

Бр-р-р!

Торчать посреди Йотунхейма в одном рубище, очень далеком по виду и ощущениям от нормального одеяла. Ждать, пока едва стоящий на ногах от смеха страж Радужного Моста Хеймдалль спустит луч Биврёста. Ой, как несладко!

Валяться в ногах у сдерживающего хохот Одина и умолять о разводе, пропуская мимо ушей колкости о скоропалительных свадьбах и пьяных угарах – было ещё хуже.

А потом пришлось перенести роды. Забрало бы Гиннунгагап[8 - Ги?ннунгагап – первичный хаос (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B0%D0%BE%D1%81), мировая бездна в скандинавской мифологии (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B5%D1%80%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%BE-%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%BC%D0%B8%D1%84%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%8F). Здесь – объект почитания и поклонения. Верховное божество. Место локации Иггдрассиля.] эту ётунскую двуполость! Всегда она просыпается не к месту!

Хорошо ещё, что всех удалось «пристроить», если, конечно, можно так сказать. Принца до сих пор брала досада за участь Фенрира и Ёрмунганда, но тут уже ничего поделать было нельзя: беднягам было уготовано жить в вечном заточении и муках только за то, что заимели не самую приятную для взглядов богов Азгарда телесную форму и отца – больную мозоль конунга. Во всём этом была вина Локи и ничья больше: нельзя на таком позднем сроке пытаться вытравить плод магией. Мало того, что вместо одного стало три, так еще и волшебство сыграло злую шутку, разделив одну душу и тело на три: волка, змея и того ходячего кошмара, что прозвали Хель: даже ВсеОтец не смог найти названия наполовину азгардке, наполовину – хладному трупу. Иногда Локи думал: кто появился бы на свет, не попытайся он разрушить бронебойной магией то, что и было действительно плодом союза двух магических искр?

Но нет-нет, сейчас мысли о детях были совсем не своевременны. В данный момент нужно подумать о себе. Фенрир и Ёрмунганд[9 - Ёрмунганд  – также именуемый Мидгардсорм – гигантский морской змей (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%BE%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9_%D0%B7%D0%BC%D0%B5%D0%B9), третий сын Локи (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%BE%D0%BA%D0%B8) и великанши (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%81%D1%82%D1%83%D0%BD%D1%8B) Ангрбоды (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BD%D0%B3%D1%80%D0%B1%D0%BE%D0%B4%D0%B0).] редко желали его видеть, поскольку в отце (или же называть себя всё-таки матерью?) видели причину всех своих бед, а Хелль была столь нерадушна и таким «приятным» собеседником, что перед встречей с ней стоило готовиться не меньше недели. После даже кратких разговоров с ней некоторые излишне эмоциональные личности устраивали себе прогулку в её мрачное царство. Однако недоступность просмотра территорий Хельхейма воронами, волшебными зеркалами, даже всевидящим стражником Хеймдаллем была очень удобна для Локи. Пары реки мёртвых Гьёлль скрывали всё происходящее в царстве ушедших душ. На территории Хельхейма было легко ставить магические эксперименты, которые многие из конунгов, по причине весьма слабой, по меркам Локи, осведомленности в магических делах, сочли бы странными, а Один – попросту опасными.

Чуть ускорив шаг, Локи прошел через галерею с гобеленами. На них красочно и излишне бескровно были изображены подвиги Одина и его павших братьев: Бури, Вилли и Вё. Локи подозревал, что крови, плачущих сирот и отрубленных голов было вышито недостаточно. Не удержавшись и прошептав формулу левитации, принц в плавные два прыжка преодолел выстланный толстыми коврами длинный лестничный пролёт. В жилом крыле Локи немного задержался в коридоре, из которого вели пять разных дверей в отдельные покои каждого из членов королевского семейства. Он вдохнул, преодолевая желание постучаться к Тору. Однако слегка стиснул кулаки и убедил себя, что, скорее всего, старший брат или на ристалище, или в походе, или еще шут знает где. Всем известно: у наследника престола море дел. Много чести – чуть что кидаться к Тору в объятия! Локи развернулся и открыл темно-зеленые створки дверей, поругивая себя за нелепую чувствительность. Принц закрыл за собой дверь, с облегчением выдохнул и решительным шагом двинулся в купальню, как вдруг:

– Привет! Уже вернулся! Я ждала тебя чуть позже! Садись, обед сейчас принесут!

Локи только сильнее выпрямился, хотя с его идеальной осанкой казалось, куда уж бы. Чуть склонил голову в сторону, думая, не мерещится ли ему? Проникли в его личные покои, куда, без его дозволения, не было хода никому, кроме стражников ВсеОтца! Как следует защитив свои доспехи выданными ВсеОтцом отражающими заклятьями и приняв на грудь для храбрости, они, бывало, вышибали эту самую парадную дверь с ноги и тащили в который раз заигравшегося Локи за под руки в тронный зал на очередной суд.

Убей, не мог вспомнить, где же он ее видел? Или не видел вовсе? Локи пронзило странное чувство, будто эту девицу он раньше знал, хотя в его окружении не было ни одной подобной.

–Что-то не так? Я…

– Минуточку! – Локи поднял правую ладонь, призывая щебечущую девушку помолчать. Та стояла у входа в первую спальню с таким сияющим видом, будто к ней спустилось само солнце. Локи медленно оглядел незнакомку с ног до головы: медные волосы, перехваченные на лбу лентой, сияющие серые глаза, обрамленные темно-коричневыми ресницами, пухлые щеки и веснушки на неожиданно остром для такого круглого лица носу. Тонкие губы девушки растянула самая разлюбезная улыбка в Девяти Мирах – так обычно улыбались послы и наместники. Девица оказалась ниже его почти на две головы и гораздо более плотной, чем девы в Вальхалле, к которым привык Локи. Темно-лиловое льняное платье без украшений очень невыгодно подчеркивало и покатые плечи, и довольно внушительных размеров грудь.

Совсем не во вкусе Локи. «Кубышка с ушами» – так и пронеслось у принца в голове.

Локи, обожавший тонкокостных большеглазых блондинок и пышногрудых высоких брюнеток, чаще всего мимо таких, как эта девушка, проходил, не оборачиваясь. Да и что в таком невзрачном создании вообще могло заинтересовать даже обычного человека, тем более существо из высших миров с высшими запросами? Локи мог, не глядя, назвать даже некоторых мужчин, которые были симпатичнее неё.

– Что? А что у тебя с лицом, милый? Дар речи потерял?

«Милый?!» Локи нахмурился. Он не привык лезть за словом в карман, да только сейчас не знал: то ли вызвать стражу, то ли посмеяться, то ли распечатать девицу об пол.

– Я… кхм…

– Да? Да, мой господин? – девушка заправила выбившуюся прядку за ухо и посмотрела на принца снизу-вверх настолько нежным и преданным взглядом, что у Локи даже дыхание перехватило.

«Мой господин?!»

– Ты новая горничная? – Локи скрестил руки на груди. – Тогда ты позволяешь себе просто кошмарные вольности, девочка, думай, с кем говоришь! Для начала – обращаешься ко мне только на «вы» и «Ваше Превосходительство»…

– Как насчет глаза раскрыть, Ваше Превосходительство? – тон девицы сменился с медового на ядовитый. Локи опешил – какая наглость! Нет, прислуга так себя не ведёт. Локи было прекрасно известно, как вводят в курс дела новых служащих замка Вальхаллы, особенно тех, что могли заходить в его покои. Тогда кто она и что здесь забыла?

– Кто ты такая вообще и по какому праву шатаешься в моих палатах? – окончательно отбросив даже намек на вежливость в голосе, спросил Локи, чуть склонившись к собеседнице.

Девушка насупилась, уперла руки в бока, от чего стала похожа на рассерженный круглый чайник, и прошипела:

– Я – твоя жена!

– А.....а..... ах-х-ха! – Локи засмеялся и, согнувшись в три погибели, даже ухватился рукой за стенку, чтобы не упасть. Фантазии у девушки было не занимать, определенно! – Какая еще ах-ха, – даже слезу утер, – жена?!

Незнакомка почему-то смеха не поддержала. Наоборот, с каждой секундой мрачнела все больше и больше. Локи выпрямился и внимательно на нее посмотрел.

– Ты сейчас не пошутила?

– Нисколько! – девица повернулась к нему спиной, хлестнув волосами, – надумал строить из себя дурака! Ещё соври, что ты не в курсе! Глаза бы на тебя не смотрели!

– Ну, так не смотри! Дверь – вот она! Прошу на выход! – Локи схватил суженую за локоть и потащил к выходу. Мало того, что насупленная коротышка оказалась неожиданно тяжелой, как груженная камнями телега, так ещё и по руке пробежали мурашки, невовремя напомнив Локи о долгом заточении в кандалах.

– А ну не смей со мной так обращаться! Я – Принцесса Муспельхейма[10 - Муспельхейм – в германо-скандинавской мифологии (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B5%D1%80%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%BE-%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%BC%D0%B8%D1%84%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%8F): один из девяти миров, страна огненных великанов, огненное царство.]! – создание возмущенно топнуло ногой. Очень сложно топать ногой, когда тебя волокут по полу, а ты изо всех сил пытаешься упереться носками и пятками.

– Ага, Муспельхейма! Что-то я не помню, чтобы ярл Сурт хоть раз обмолвился о наличии дочери!

– Лауфей тоже, пока правил, не сильно распространялся о своем крайне успешном бастарде! – рассмеялась в голос гостья. Локи вскипел.

– Как. Ты. Меня. Назвала?! – прошипел он сквозь зубы, остановившись. Дева проскользнула туфлями по полу и с размаху врезалась носом и ладонями в жёсткую спину принца. Удар показался Локи таким сильным, будто на него налетела лошадь.

– Бастардом, разве это не так? – девица опустила руки. Локи круто повернулся и смерил её взглядом ставших алыми глаз. Из груди принца раздалось утробное рычание, а рот оскалился полсотней клыков, как у глубоководной рыбы. Однако девушка не отвела взгляда, только улыбнулась самой сладкой улыбкой, на которую была способна и продолжила:

– Ты не переживай, меня-то законность твоего происхождения мало волнует.

Локи посинел и медленно поднял ладони к груди, формируя между ними недружелюбно потрескивающий шар из молний. Красивые, обычно с развратной поволокой глаза, злобно сощурились, ноздри сердито раздулись, губы раскрылись в звериный оскал и стало ясно – клыки гостье совсем не померещились. Принцесса сердито сдула выбившиеся из-под ленты волосы с лица, шмыгнула подраспухшим от удара об спину Локи носом и посмотрела на принца исподлобья:

– Не напугаешь. И не с такими справлялись!

Локи не успел сосредоточиться на атакующем заклинании, как вдруг в комнате стало невероятно жарко и ощутимо запахло гарью. С громким «ш-ш-ш-ш п-х-х-х!» разгорелся ярким пламенем камин, и вспыхнули все свечи в расставленных по комнате подсвечниках. Между принцессой и Локи воздух будто сгустился, завибрировал, заколыхался горячим маревом.

Локи развернулся, с щелчком уничтожил шар. Напрочь забыв о своем желании принять ванну и переодеться, он отправился по коридору прямо в главный зал. На бегу принц, без стеснения, растирал зудящие от втянувшихся клыков десны. Придворные, встречавшиеся ему на пути, демонстративно шептались и негодовали, глядя на тюремную робу. Локи не утруждал себя даже приветственными кивками и летел по пролетам замка втрое быстрее, чем поднимался в любимые покои.

Кто бы ни стоял за появлением этой пылающей девки в покоях Локи, он ответит!

* * *

– Э-э.... Что?!

– А ты умеешь выражать чувства. Уроки красноречия не прошли даром! Я не желаю более ничего обсуждать! –объявил Один. Тор хихикнул было, но тут же принял неприступный и грозный вид. Судя по тому, как у наследника предательски дрожали губы, сей подвиг давался ему с трудом. Локи сжал кулаки. Белые плиты мрамора на полу и копья, плотно покрывающие колонны, украсились магической изморосью, смотревшейся особенно чуждо в освещенном полуденным солнцем Лераде – главном зале Вальхаллы.