Наследник Йотунхейма

– Я и есть лёд, – Локи невесело ухмыльнулсяи задул свечи, теперь комнату освещало только золотистое пламя камина. Принцесса цокнула языком и закатила глаза, честно показав своё отношение к подобным громким и натужным фразам.

Уже выходя из комнаты и открыв дверь, он уловил невнятное бурчание принцессы под нос:

– Бред какой-то!

– Прости, что? – Локи повернулся, проглотив наставление о том, что в приличном обществе принято говорить в лицо, а не в спину.

– Да я не тебе! – нетерпеливо одернула принцесса одеяло, – я так… Влипла в эту бабскую историю, чтоб её!

– Какую? – Локи прислонился плечом к косяку двери. Принцесса отпустила многострадальный край одеяла и развела руками:

– Ну истории эти глупые, которые для успокоения выданных замуж сочиняют! Выдали вот тебя за какого-нибудь мага или принца, которого ты в глаза не видела. И он тебя видел – спасибо, если на портретах. Как водится, друг другу вы не понравились, а что делать – долг и царство! Пару дней вы погрызлись – а потом…

– Покувыркались и жили долго и счастливо, я наслышан, – хихикнул Локи и перевел взгляд на носки своих коротких мягких сапог из вяленой кожи, – и что ж тебя не устраивает?

– Неправдоподобность меня не устраивает, – честно выдала принцесса, обхватив руками колени, – их сочинительницы хоть одного мужика живьём видели? Мужскую душу покорила строптивая грымза! Если он сильнее тебя – он тебя такую попросту прибьёт, а если слабее – утопает к нежной любовнице…

– А если их обоих отцы живьём закопают за неподчинение морганатическому браку? – поинтересовался Локи.

– У нас есть прекрасная возможность проверить эту историю, – фыркнула принцесса и упала на подушки, – я читала, жены царей Мидгарда при таком раскладе долго не живут. Сделаем ставки: сколько протяну я?

Локи с улыбкой пожал плечами и, наконец, вспомнил, что же именно хотел у принцессы спросить.

– Кстати, как тебя зовут?

– Сигюн, – буркнула жена. – Тебе, что, Один и имени моего не назвал?

– Очень приятно, – Локи приложил ладонь на грудь к сердцу и поклонился в шутовской манере, – ВсеОтец, наверное, постеснялся.

Сигюн хрюкнула в подушку и буркнула Локи, чтобы закрыл дверь с той стороны. Принц с радостью подчинился и отправился в свой кабинет. Хотя бы спать с этой рыжей выскочкой не надо – и на том спасибо!

Ну и устроит же он всему царскому роду!

Широко шагая, Локи прошел по коридору и остановился в самом конце, перед узкой тёмной дверью. Отработанным движением он обвёл пальцем несколько вырезанных на ней рун и прошептал заветные слова. Тут же внутри, под деревянными косяками, раздались короткие щелчки открывающихся замков, и дверь с лёгким шелестом распахнулась. Из кабинета на Локи пахнуло прохладным воздухом, наполненным ароматом множества отваров и масел. Он закрыл глаза и, улыбаясь, вошёл в свою самую любимую комнату в покоях.

Кабинет Локи, высотой в два этажа, круглый, так как располагался, по традиции, в ответвленной от покоев башне, по праву считался местом, переполненным магией, своеобразной и непостоянной, как и тот, кто ей пользовался. Каждый предмет здесь словно был отмечен незримой печатью собственности мага и, казалось, просто не дастся в руки постороннему.

Единственное окно, расположенное высоко, почти под самым потолком, почти всегда было завешено плотными тёмно-синими шторами, не пропускающими солнечный свет, губительный для большинства зелий и заклятий, сотворенных ётуном. Локи открывал его только по ночам, для того чтобы заглянуть в тонконогую подзорную трубу и свериться с движением небесных светил, после чего вновь задергивал занавески и спускался по искусно выкованным металлическим ступеням, зигзагом сбегающим по стенам башни, к дубовому столу. Деревянные балки, опоясывающие стены башни изнутри, были полностью исписаны рунами вручную, отчего казались бугрящимися.

По кругу кабинета бежали полки, заставленные склянками зелий, отваров, настоек и прочно запертых в хрустальные бутылочки замкнутых заклинаний, которые принц позже отдавал для ближнего боя своему брату или его полководцам. Аккуратными стопками друг на друге покоились свитки, поддерживаемые крупными кристаллами для устойчивости, поблескивали разными цветами каменные и железные коробочки на полках, большие корзины, прикрытые крышками и тяжелые сундуки на полу, надежно укрывающие в себе всевозможные магические ингредиенты и лекарственные травы. Массивная люстра на два десятка свечей, свисающая с потолка, осталась незажженной, когда Локи отворил дверь, зато очаг за креслом тут же вспыхнул и весело затрещали дрова, освещая расположенные в глубине черной кладки камней цепи и крючки для котлов. В подсвечнике на столе по очереди загорелись три свечи, осветив единственное, что Локи оставил на деревянной столешнице: длинный развернутый пергаментный свиток и перо с неиссякаемым запасом чернил, встрепенувшееся и вставшее на остриё, как только принц коротким жестом чиркнул пальцами по воздуху.

Всякий, кто вошел бы туда, где полёт фантазии и колдовское мастерство Локи достигали пика, никогда бы не поверил в то, что эта комната, больше похожая на скромный кабинет сенешаля, на самом деле – обитель колдуна. Локи демонстративно отказывался хранить на виду волшебную посуду, ингредиенты, развешивать веники трав по стенам и расставлять черепа и перья. Локи страшно раздражал беспорядок, поэтому нигде было нельзя найти не пылинки. Нагар со свечей волшебным образом растворялся в воздухе, обрывки исписанного пергамента и его скомканные куски, оторванные и брошенные, не долетая до пола, описывали плавную дугу и приземлялись в очаг, где тут же пожирались всеядным пламенем. Со стен и пола можно было бы, при желании, есть мёд и не отравиться. Локи полагал, что груз прошлого мешает развиваться, и хранил у себя в кабинете лишь то, над чем в данный момент трудился, и несколько последних изобретений. Всё, что принц считал отработанным и заученным, а потому изжившим свою ценность, отправлялось в библиотеки, раздавалось полку магов, передавалось Одину. Даже книги здесь были лишь те, что переносились из библиотеки только на время исследований, по завершению которых фолианты возвращались на положенные им полки.

Единственное, запас чего поддерживался постоянно: ингредиенты да чистые пергаментные свитки.

Локи закрыл за собой дверь, снял и аккуратно повесил шелковую рубашку, после чего надел расшитый рунами балахон до пола. В это время из кармана вылетела лента и, обвившись вокруг волнистой шевелюры Локи, стянула густые волосы в высокий хвост. Принц внимательно оглядел себя, подметил пару новых пятен на балахоне, которые, конечно же, станут поводом его заменить, перешел по выдолбленному в полу трикветру к столу, стиснул виски пальцами и глубоко вдохнул.

Ничто так не возвращало принцу мозги на место, как работа и магия. Принцесса по имени Сигюн подождёт. Азгард с его дрязгами тоже подождёт. Ночь всегда была временем для самых лучших решений, и не стоило так разбрасываться драгоценными часами.

– Итак… – сказал сам себе Локи, пробегая последние записи в свитке взглядом, вспоминая, на чем остановился, и перехватывая пальцами перо, – руны пути и руны тайны… С этим разобрались. А если формулу перевернуть…

Глава №2

Проще простого

Глупый не спит

всю ночь напролет

в думах докучных;

утро настанет —

где же усталому

мудро размыслить.

Старшая Эдда. Речи Высокого

Стройные ряды эйнхериев в начищенных блестящих парадных доспехах дружно подходили к стене дворца. Каждая рота сбрасывала в общую кучу позвякивающие копья и щиты. Трофейное оружие было обагрено кровью и изувечено мечами, топорами и молотами. Пополнив гору оружия, солдаты отходили в сторону, выстраиваясь на дворцовой площади. На положенных местах, гордо восседая на белоснежных жеребцах их ждали командующие, разодетые в длинные золотые плащи и шлемы, украшенные витыми рогами и крыльями.

Один ВсеОтец наблюдал за построением с балкона на центральной стене Вальхаллы. Поглаживая по боку устроившегося на балюстраде ворона Хугина, он оглядывал единственным глазом многочисленное войско асов, ванов, альвов и мидгардцев, собравшихся в его армии. Лучшие из лучших воинов, умершие в своих мирах с оружием в руках и поднятые за воинскую доблесть и ярость сюда, в Азгард. Время от времени конунг Девяти Миров мрачно посматривал на видневшиеся вдали высокие стены из алого гранита, опоясавшие по кругу город высшей знати.

Пока он спал Великим Сном, его войско не смогло защитить вверенную им крепость от глупости двух сыновей и мягкотелости дротнинг. Если бы не семейство, то и стена бы никакая не понадобилась бы!

Дротнинг, в сопровождении асадис[12 - Асадис – женщина высокородного происхождения в Азгарде. От «дис» – знатная дама] и юной племянницы Фрейи, принцессы Ванахейма[13 - Ванахе?йм – в скандинавской мифологии мир эльфов-ванов, один из девяти миров], закончила утреннюю прогулку и поспешила присоединиться к мужу. Не сбавляя шага, она вышла на балкон и подала знак своей свите, чтобы они оставались чуть позади.

Чудом спасенная Фрейя зябко поправила на плечах расшитую золотом накидку. День выдался достаточно прохладный, однако её непреклонная тётушка не позволила ванадис[14 - Ванадис – женщина высокородного происхождения в Ванахейме. От «дис» – знатная дама] остаться в замке и не оставила своей склонности к ранним прогулкам. Мятеж подавлен, говорила она, и все подданные ждут от воинов доблестного марша, а от женщин – сияния и красоты. Незачем кого-то разочаровывать. Фрейя искренне завидовала более мелкой знати, не имевшей почетного звания приближенных к конунгу и сейчас дружно жавшейся к окнам и толпящейся на балконах поменьше. Им почти не было видно великолепного шествия внизу, зато они были в тепле.

Фригг подняла ладонь, затянутую в усыпанную драгоценностями перчатку, приветствуя выстроившуюся в парадном дворе армию. Воину дружно отсалютовали своей дротнинг, взмахнув оружием. Стражники открыли ворота и впустили толпу жителей города Фолькванг, единственного населенного пункта в Азгарде. Фольквангцы с раннего утра ожидали у дворцовых стен, когда уже им будет дозволено присоединиться к всеобщему ликованию и заодно полюбоваться зрелищем, способным потешить кровожадные умы азгардцев.

– Где же наш освободитель? – спросил Один у своей жены. Та коротким движением стряхнула с синего, расшитого переливающейся драгоценной нитью плаща супруга едва заметную пылинку. ВсеОтец благодарно сжал её руку.

– Я отправила за ним скорохода, думаю, мы вот-вот его увидим.

– И куда же ты его отправила, этого своего скорохода? – Один жестом велел знати выступить вперед, чтобы подданные и воины могли насладиться видом придворных, пока прославленный принц в очередной раз опаздывал. Фрейя, почувствовав себя в своей стихии, без робости заняла своё место по левую руку от дротнинг. Толпа встретила приветственными криками принцессу альвов и дружно озарилась восхищенными улыбками: такая красавица стоит того, чтобы развязать войну! Фрейя подняла было руку, чтобы поприветствовать народ подобно родственнице, однако, поймав суровый взгляд дротнинг, опустила глаза в пол, нервно теребя выбившуюся из фигурной косы прядку.

– Воинам нравится друг друга убивать, а жители Азгарда так не веселились бы, если бы бой шёл на их земле, а не на ётунской. Так что дитя, будь благоразумна. Тебя спасли и оказали тебе великую честь! – наставительно кивнула племяннице дротнинг. Асадис за спиной многозначительно переглянулись, вспоминая, по чьей вине и вовсе пришлось спасать юную деву. Один негромко кашлянул, возвращая внимание Фригг к себе. Та, нахмурившись, наконец, ответила:

– Сначала отправила гонца в покои Тора, а когда его и там не нашли, то скороход отправился в город, по тавернам да борделям! Тебе ли не знать о том, как Тор предпочитает праздновать победы! Старейшие развлечения воинов, на которые он имеет право. А что насчёт прав на опоздания…

– О тавернах и борделях мне известно, Фригга. Как и о том, что не стоило тратить силы скорохода на беготню по лавкам с шлюхами, – перебилОдин, взяв поудобнее копьё и понизив голос. – А ещё мне известно, что ровно с той минуты, как Локи перенесли из конюшни в крыло лекарей, Тор оставил таверну, в которой отмечал заслуженную победу, и кинулся к вздорному дураку, который чуть снова не похоронил всех нас и не опозорил Фрейю.

– Ничего не знаю об этом, – пожала плечами Фригг, – у меня нет всевидящих воронов. А спрашивать Хеймдалля о том, как именно предпочитает утешаться после боевой ярости старший сын, матери не пристало!

За стоявшими в проходе придворными раздалось громкое топанье. Знатные асы и асадис дружно улыбнулись и, увидев вбегавшего, зааплодировали, выкрикивая слова приветствий и поздравлений.

– Да-да-да-да… Спасибо… Спасибо… Это было нетрудно…, – Тор, на ходу оправляя алый плащ и пытаясь пригладить волосы, пробирался к отцу и матери, стараясь не сшибать могучими плечами с ног особенно изысканных придворных. Один и Фригг обернулись и, увидев летящего к ним со всей возможной скоростью сына, поспешно расступились. Как раз вовремя: спустя мгновение Тор затормозил, врезавшись в перила балкона, выставив руки вперед и подняв ярко-голубые глаза на толпу. Азгардцы взорвались ещё более громкими криками, увидев своего любимого принца, девицы внизу радостно завизжали, воины дружно застучали оружием по щитам. Тор поднял обе руки в приветственном взмахе, и подол его кое-как заправленной рубашки вылез из штанов, отчего люди внизу, те, что стояли в первых рядах, могли лицезреть полоску загорелой кожи на твердокаменном прессе Тора. Фригида недовольно цокнула языком, радуясь, что за могучей Торовой спиной, покрытой алым плащом, придворным сзади ничего не было видно – не хватало ещё игривых перешептываний придворных дам!