Наследник Йотунхейма

– Бедняжка! Твой первый выход – и так тебя ославили! Врагу не пожелаешь! – рядом с принцессой, неизвестно каким образом оказалась синеволосая полуётунша Скади. Казалось, с таким ростом сложно скрыться в толпе, однако, выбирая мишень для скандальной светской полемики, Скади могла подкрасться к жертве столь же незаметно, как змея.

– А, да, и вам привет! – Сигюн уставилась в монотонное движение толпы.

– В каком смысле? – вскинулась богиня.

– В смысле, что воспитанные личности для начала здороваются! Или титулы в Азгардском царстве раздаются по уровню невоспитанности? Чем дальше ты от цивилизованного общения, тем круче ты бог? – не поворачивая головы, молвила Сигюн. Куда больше принцессу заинтересовал вопрос: точно ли Скади знает значение слова «ославили»?

– Грустно, наверное, вот так сидеть одной… Давно ты тут? – будто не заметила выпада дама. Сигюн она уже порядком начала раздражать, но, как обычно, привитая вежливость и основы дворцового этикета, не давали послать приставучую деву за пределы понятия "Иггдрасиль".

– Не очень.

– Ну да. Ты слышала, что сейчас заявил твой муж?

– Его слышал весь Азгард, а у меня нет в ушах серных пробок, – деланно спокойным голосом произнесла богиня, поглаживая одну ладонь другой. Кончики пальцев потихоньку начинали искрить.

– Вот уж повезло тебе, – прокатился вздох по толпе асадис, которых за спинкой кресла Сигюн собралось уже с полдюжины. Словно привлеченные пикантным разговором, слетались пустоголовые, но красивые девицы. Перемялась с ноги на ногу Герд – остроносая брюнетка, отличающаяся весьма внушительным бюстом при стройности ног и осиной талии. Ётунское происхождение в ней выдавали глаза: холодные, с пышными ресницами и тяжелыми веками, кожа на которых всегда была иссиня-чёрной. За спиной Скади навострили уши близняшки-сплетницы Глинн и Гна, так поглощенные назревающей ссорой, что не смогли заметить, как сзади их бесстыдно-полупрозрачные струящиеся платья распахнулись, предоставив довольно хмыкающим мужчинам-придворным весьма привлекательный вид.

Тем временем Скади всё продолжала, покачивая кистью руки в воздухе, отчего её бесчисленные браслеты, нанизанные на руку с длинными острыми ногтями, неприятно позвякивали. Они действовали Сигюн на нервы больше голоса их хозяйки.

– Когда у тебя такой муж…

– Какой такой? – перебила Сигюн фрейлину и плавным движением поднялась с кресла, в очередной раз подумав, какая же она маленькая – длинноногие дылды все, как одна, были выше ее по меньшей мере на голову.

– Ну… презираемый всем Азгардом… изгнанный преступник… воплощение позора царского рода, – Скади положила кончик пальца на пухлую нижнюю губу, закрыла глаза и демонстративно вздохнула.

Локи, увидев, что его жену окружила стая коршунов, думал было вмешаться, но, спрятавшись за портьерой, решил выяснить обстановку. Откровенно говоря, его совсем не радовала идея лезть в женские разборки, тем более – в разборки между бывшей любовницей и нынешней женой, но делать что-то надо было. Сигюн, не привыкшая к светской полемике и резким, иногда совершенно негуманным остротам богинь, могла здорово расстроиться от того, что ей могут наговорить. Локи вовсе не нужны были после рассказы о том, что у него, такого остроязыкого, жена не смогла отбиться от той, что выбирала мужа не по делам, а по ступням. Он уже придумал с десяток ехидных фраз, которые должны были отогнать назойливых бабёнок от его жены минимум на неделю, припомнить обнаглевшей Скади, что её прозвище "лыжница" выдано ей совсем не за любовь к зимним видам спорта, и приготовился утешать свою затравленную мышку-жену, как вдруг Сигюн подняла голову и мягко улыбнулась.

– Тепло здесь, не правда ли?

– Что? Ах, да, разумеется, тут же климат регулируется Её Величеством лично! У вас, в Муспельхейме, надо думать, следить за комфортом гостей не принято, – тряхнула Скади синими локонами, сложила руки под подбородком и закатила глаза.

– Ещё одна гадость обо мне или Локи – тепла прибавится. Я тебя до костей согрею, – Сигюн, чуть склонив голову, взглянула в сузившиеся глаза Скади, – в Муспельхейме оскорбления терпеть не принято.

Не добавив ни слова больше, Сигюн сделала зашушукавшимся придворным книксен, а после прищелкнула пальцами обоих рук, вызвав на ладонях по пригоршне весело заполыхавшего пламени. Фрейлины охнули и попятились. Скади, к её чести, осталась на месте. Толстушка-жена Локи сделала шаг ей навстречу, держа пламя прямо на руках и не отводя взгляда от её глаз.

– Что-то ты подзабыла о том, какая он сволочь и ничтожество, когда в свое время бегала за ним как на поводке! А теперь прошу меня простить! – Сигюн кротко тряхнула кистями, избавляясь от огня, и решительно отправилась вон из зала – находиться в этом тошнотворном обществе было куда выше ее сил. Принцесса, путаясь в юбках, еле-еле выбралась к двустворчатым дверям Лерада, как…

– Что-то мне подсказывает, что кого-то взять и сжечь на месте у тебя не хватит ни смелости, ни наглости, – Локи плавно, как кот, выбрался из толпы и, улыбаясь до ушей, церемонно поклонился Сигюн.

– Зря ты обо мне так думаешь. Да и вообще – кому тут интересно, чего я могу, а чего нет! – жена, надувшись, протопала мимо. Локи схватил ее за запястье.

– Ну и куда мы так летим?

– Спать!

– Бежишь с поля битвы?

– Я же победила! – Сигюн гневно вскинула голову, Локи, обведя взглядом зал с улыбкой, способной соблазнить и мертвого, почтительно взял её под руку и повел к центру зала, где кружились в танце несколько пар.

– Пока нет! – Локи отступил от супруги на шаг, поклонился, обнял ее рукой за талию, – для начала, убери с лица этот праведный гнев и улыбнись. Ну, Сигюн, ты же не лимонов наелась… Вот, так гораздо лучше. Теперь дай другую руку!

– Зачем?

– Как зачем? – Локи крепко сжал запястье своей жены, на мгновение зажмурившись, – будем танцевать! Надеюсь, этому тебя успели научить? И учти: наступишь мне на ногу хоть раз – ночью в твоей подушке окажется ядовитая змея!

– У меня уже есть одна ядовитая змея. Я её мужем называю! – однако Сигюн всё же сосредоточилась на шагах. Локи двигался так плавно и естественно, словно начал танцевать раньше, чем ходить.

– Разве так празднуют победу – надуваясь от обиды и топая через весь зал? Всё впечатление испортила!

– Странно праздновать танцем, – оглянулась Сигюн, но Локи, коснувшись подбородка жены прохладными пальцами, вернул её внимание к себе.

– И зря. Это – неуважение к нашим музыкантам. Разве музыка не хороша? Кстати, я и сам могу за себя постоять. Нечего было устраивать этот концерт!

– Мне не понравилось, как она о тебе говорила!

– А какое тебе до этого дело? Не о твоей же персоне она так сказала! – Локи опустился в танце на одно колено, не отпуская руки жены. Сигюн плавными шагами описала круг. Другие придворные, глядя на них, тоже разбивались на пары и принимались кружиться в медленном, ритмичном танце.

– О моём муже. Этого вполне достаточно! – тихо, но резко произнесла Сигюн. Локи даже вздрогнул, но тут же вернул на лицо ухмылку.

– Какая странная жертвенность!

– Я выбрала тебя сама, – Сигюн сделала вид, что задумалась, – так что пойду за тобой, что бы ты ни сотворил.

– А если я решу спрыгнуть с моста?

– Я слышала байку – тебе не впервой.

– Нашла, что припомнить!

– И всё же?

– Допустим.

– Прыгну за тобой. Падать буду в любом случае быстрее тебя – догоню и задушу собственными руками! – Сигюн улыбнулась. Музыка закончилась, и принцесса присела в реверансе.

– Теперь эта выходка куда больше похожа на победу! – Локи поклонился в ответ, – не за что. Это же твой первый бал под новым титулом?

– Это… Это вообще мой первый бал, – развела руками Сигюн. Локи улыбнулся и на сей раз сочувственно коснулся подбородка жены кончиками пальцев – бедняжке снова не повезло.

– Если что, – Локи заговорщицки склонился к уху Сигюн, – мы уже успели прославиться на этом рауте, так что можно смело уходить. Слухи о том, что мы тут были и как именно были, точно дойдут до матушки.

– Супруг принёс благие вести, – Сигюн хихикнула и нежно чмокнула мужа в щёку, вызвав новую волну перешептываний. Принцесса взяла мужа под локоть, следуя к выходу, и поинтересовалась:

– С титулом всё ясно. А что с фамилией?

– Одинс… ой, – Локи задумался, – наверное, Лауфейсон…

– Твоего отца всё-таки так странно звали…