Она уходит со мной

– Катись к чёрту!

Пошла быстрее. Было бы куда – свернула бы. Но до ближайшего поворота пилить и пилить. Герман медленно ехал рядом. Это действовало на нервы. В конечном итоге ему, похоже, надоело. Обогнав меня, остановил внедорожник и вышел из него. Преградил мне путь.

– Пусти! – процедила, когда взял меня за плечи.

Вывернуться не удалось. Крепко держа, Вишневский подвёл меня к машине и втолкнул в салон на водительское кресло.

– Шевелись, – пихнул под задницу.

Пришлось перебраться на соседнее. Усевшись, я глянула на него волком. Чувствовала, как дрожит подбородок, а на глазах набухают слёзы.

– Мне нужна эта работа, – бестолково сказала я. – Тебе легче от того, что ты сделал? Мстишь?

– На кой мне тебе мстить? – он тронул машину с места.

Я смотрела на него, пытаясь взять в толк, что это, если не месть.

– Можешь считать, что тебя настигла справедливость.

Я фыркнула сквозь слёзы. Не говорить же ему, что была бы рада, если б меня настигла справедливость. Только справедливость таких, как я, обходит стороной. Если он решил возомнить себя вершителем правосудия, неплохо было бы сперва вернуть моему брату хотя бы одного из родителей, а меня определить в какой-нибудь, пусть даже плохенький колледж. Конечно, с учёбой у меня всегда не ладилось, но это не значит, что я безнадёжная, ни на что не способная тупица.

Пока мы ехали, я ещё сильнее расковыряла дырку в кармане. Остановилась, только когда в неё провалились две из трёх болтающихся у пальцев монетки. Мы как раз проезжали торговый центр на площади, и я с тоской проводила его взглядом.

– Мне нужны деньги, – стараясь, чтобы это прозвучало примирительно, сказала я. Кажется, получилось. Не примирительно, скорее, жалостливо, но какая разница?

– Разве у тебя нет денег? – с издёвкой в ответ.

Я снова фыркнула. Расстегнула куртку. Герман покосился на меня. Открыв внутренний карман, положила на приборную панель перед ним несколько купюр. Странно было, что в бумажнике нашлись только наличные. Ни одной карточки. Хотя нет, одна там всё-таки была. Правда, не банковская.

– И что это?

– Деньги, разве не видишь?

– Вижу, – не отрываясь от дороги, он неспешным движением взял купюры и, пересчитав, хмыкнул.

– Тут всё, что было. – я разозлилась.

Не могла понять его усмешку, его мысли, и это заставляло меня каждую секунду быть настороже. Как оказалось, не зря.

– Было в три раза больше, – он убрал деньги в карман пиджака.

– Неправда, – во рту вдруг пересохло.

Он знал, что это неправда, но, когда повернулся, и я наткнулась на его взгляд, ничто и намёком не говорило, что он шутит.

– Я отдала тебе всё! – вскрикнула в бессильной ярости.

– Не всё. Денег было больше, Ника, но ты могла бы оставить их себе. Мне нужны не деньги.

Прикрыв глаза, заставила себя успокоиться. Он специально. Специально, чёрт его за ногу!

По лицу снова побежали слёзы от собственного бессилия, от никчёмности и, что уж говорить, от обиды на жизнь. Мимо по обочине прошли две девушки примерно моего возраста. Хорошо одетые, с фирменными пакетами в руках. Я поймала себя на том, что выдернула из куртки клочок синтепона. Надо сегодня же зашить дырку. И ещё другую на лифчике, а заодно и укоротить растянувшиеся бретельки. Только это потом. Если я не дам Лёне денег, он заберёт Платошку. Совсем не потому, что он ему нужен, а чтобы показать мне, что он может это сделать. И чтобы получить своё. Потому что этот подонок знает, я вывернусь, но брата ему не отдам.

– А нам нужен дом, – ответила, не глядя на Германа. – И гарантии. Я не воровка, Герман. Но иногда жизнь не оставляет выбора.

– И чем же она заставила тебя выбрать мой бумажник? – продолжал усмехаться.

– Тем, что моему брату нужна одежда, – решительно повернулась к нему. – И детство. Я обещала Платону сводить его на батут с зарплаты. А Лёня…

Осеклась. Зачем ему знать, что в день, когда он приехал на заправку, я как раз получила деньги. Старший брат пришёл буквально через двадцать минут после этого. Зажал меня в подсобке и заставил отдать ему всё. Вернее, почти всё, если оставшиеся у меня пятьсот рублей можно брать в расчёт. Нужно было скинуться на подарок для воспитательницы в детском саду, купить Платошке новый спортивный костюм, кроссовки и курточку, выполнить своё обещание, а у меня было пятьсот рублей и три монетки, две из которых сейчас болтались в синтепоне подкладки. И это, не говоря о средствах личной гигиены для себя самой. Последнюю прокладку я использовала в прошлом месяце, шампуня оставалось на дне. Справедливость. Да пошёл он к чёрту со своей справедливостью!

Я шмыгнула носом, отвернулась к окну.

– Будешь работать у меня, – услышала я.

Медленно повернулась обратно.

– Кем? Личным оруженосцем? Пушку за тобой таскать предлагаешь?

– С этим я справлюсь сам, – он сбросил скорость. Прижал внедорожник к бордюру и остановился возле кофейни, предлагающей на вынос кофе и ягодные пироги. – А вот твои оладьи мне понравились.

Взгляд его изменился, когда из кофейни вышла молодая женщина, держащая за руку девочку лет пяти-шести. Задумчиво он посмотрел им вслед. Я тоже смотрела на них, стараясь понять, что привлекло его внимание, но не заметила ничего необычного.

– Но денег ты не получишь. Я куплю твоему брату одежду.

– Мне нужны деньги, – с яростью, отчаянием и ещё незнамо чем.

Я ведь идиотка! Господи, почему я такая идиотка?! Что я хотела доказать, отдав ему наличные из бумажника?!

– Только что ты сказала, что хотела купить вещи для брата. Я готов помочь тебе с этим. Теперь ты говоришь, что тебе нужны деньги. Зачем?

– Тампоны себе хочу купить, – выплюнула и рванула ручку, собираясь выйти из машины. Дверь оказалась заблокирована.

Герман помолчал секунд десять. Вытащил из кармана деньги, которые я ему вернула и, отсчитав несколько купюр, свернул в четыре раза. Я не успела опомниться. Почувствовала прикосновение к боку. Сукин сын задрал мой свитер и засунул деньги за пояс джинсов.

– Аванс, – хлопнул по ноге.

Затем отстегнул ремень и разблокировал дверь со своей стороны. Моя так и осталась закрытой.

– Будешь кофе?

– Только если он не будет вычтен из моей зарплаты, – сарказм был таким же бессильным, как и я сама. Германа это, похоже, повеселило.

– Так и быть, кофе за мой счет, – сказал он и вышел.

Стоило ему скрыться за дверью кофейни, я пересчитала деньги. Мало. Разве что… Я знала только одного человека, у которого можно было попросить в долг. Уж пару недостающих тысяч можно. А там… Там я что-нибудь придумаю.

– Возьми, – на указательном пальце Вишневского висела связка ключей. Удерживающее их вместе серебристое кольцо было необычно массивным.