Она уходит со мной

Мой взгляд упал на брелок. Захотелось поёжиться. Это был самый настоящий коготь. Большой, сантиметров семь, с сохранённым на остатках шкуры мехом. Если бы не этот коготь, я бы изумилась сильнее, а так он здорово отвлёк внимание.

– Не боишься давать мне ключи от квартиры?

– С чего ты взяла, что они от квартиры, – только я потянулась, Герман зажал связку в кулаке.

Хмыкнул и, раскрыв ладонь, повернул боком, позволяя мне рассмотреть коготь во всей красе. Я всё-таки передёрнула плечами. Герман подал мне связку и на этот раз позволил взять её.

– Если не от квартиры, значит, от берлоги, – заключила я, подозревая, что коготь некогда принадлежал медведю. – А это одно и то же.

Вишневский достал пачку сигарет и закурил, ничего мне не ответив. В воздухе запахло дымом. Непротивно, скорее, непривычно. Задумчиво глядя на меня, Герман почти незаметно кривил губы и щурил глаза. Может быть, причиной этому был холодный и мокрый ветер, а может, ведомые только самому Герману мысли.

Не зная, что делать дальше, я мялась с ноги на ногу. Хотелось побыстрее оказаться дома и снять намокшие кроссовки. Их бы тоже было неплохо поменять, но трезвый расчёт подсказывал, что сделать это смогу нескоро.

– Если ты ещё не поняла, девочка, связываться со мной себе дороже. Тем более таким шавкам, как ты. Стоит тебе сделать хоть что-то, что придётся мне не по вкусу, пожалеешь. – он затянулся в последний раз. Бросил окурок на влажный асфальт. – Попробуешь сбежать – найду. Попробуешь выставить меня дураком – найду и сделаю так, что больше тебе играть в игры не захочется. Ни со мной, ни с кем-то ещё.

Он говорил очень тихо, проникая в меня голосом, взглядом, и от этого по спине бежал холодок. Коготь на связке был предупреждением, как и слова. Я вдруг поняла это. Угрожающего вида брелок – никакая не случайность. У этого мужчины вообще не бывает случайностей.

Разве что, наше с ним знакомство.

– Усекла?

– Да, – голос пропал. Вышло даже не блеянье, а немое кваканье.

Ему этого хватило. Посмотрев на меня так, будто хотел убедиться, что я действительно поняла, он сел за руль. Завёл двигатель. Сдал назад, мигнув на прощание огромными, похожими на драконьи глаза фарами внедорожника.

Я не двигалась с места. Как будто в лужу с клеем вляпалась или во что-то до ужаса липкое и теперь не могла сделать шага. Герман смотрел на меня через лобовое стекло, и я, к собственному ужасу, поняла ещё кое-что: если бы сейчас он ударил по педали газа и решил превратить меня в лепёшку, всё равно бы не смогла пошевелиться.

Только когда машина оказалась на порядочном расстоянии, взглянула на ключ. У основания когтя была жёсткая бурая шерсть. Нерешительно провела по ней. Платону, наверняка, бы понравилось. А у меня нутро сжималось.

– Усекла, – повторила и заставила себя пойти к подъезду, заведомо зная, что каждый раз, как достану из кармана связку, в голове у меня будет звучать угрожающе тихий голос давшего мне её мужчины.

День я провела, занимаясь уборкой и готовкой. От мысли стать Герману ближе не отказалась, но поняла, что вести себя нужно осмотрительнее. В моей жизни никогда не было таких мужчин. Это уже не говоря о том, что их в моей жизни вообще не было. Но, как вести себя с местными, хотя бы представляла, а с ним…

– Ты опять грустная, – вывел меня из задумчивости Платон.

– Я не грустная, – поспешила разуверить его. – Задумалась просто. Думать бывает полезно.

– Неполезно, – возразил он на полном серьёзе. – Когда ты думаешь, ты грустная. Значит, неполезно.

Против его железной логики переть было бессмысленно. И, правда, чем больше я думала, тем тревожнее становилось на душе. Но перекладывать это на Платошку я не хотела.

– Смотри, что у меня есть, – показала ему связку с когтем.

Брат ахнул, округлил глаза. Как я и думала, живодёрский брелок привёл его в восторг. Он даже остановился, чтобы как следует рассмотреть его. Ненадолго выглянувшее солнце спряталось за серые тучи. Казалось, вот-вот повалит снег. Нахохлившийся голубь сделал к нам шаг, но передумал и вспорхнул с оградки. На площадке около нас резвились дети, неподалёку чесали языками сбившиеся в кучку мамочки.

– Если это только коготь, ты представляешь, какой был медведь? – Платон состроил страшную гримасу, поднял руки и, зарычав, изобразил косолапого.

Я улыбнулась. В интерпретации брата медведь выглядел так, словно перебрал медовухи после зимней спячки.

– А у меня тоже кое-что есть, – вернул он мне коготь.

Снял рюкзачок и, пошарив, достал куклу. Тряпичную, с заплетёнными в косу русыми волосами. Взяв в руки, увидела на её горле неаккуратный, сделанный красными нитками шов. Далеко не случайность. Чуть не выпустила куклу из рук.

– Откуда это у тебя? – голос мгновенно сел.

– Лёня дал.

– Лёня? – другого я и не ожидала. – Он что, приходил?

– Да, – брат сунул куклу обратно в рюкзак.

Нужно было избавиться от неё, но на меня напал ступор. Я видела, как сходится молния, как скрываются русые волосы. Платон ничего не заметил.

– Что он тебе ещё дал? – взяла брата за руку и крепко сжала его ладонь. Наверное, слишком крепко, потому что он попытался вытянуть её. – Что он сказал? Платон? – не выдержав молчания, присела перед ним на корточки. Взяла за скрытые под курточкой худенькие плечи. – Он тебя обидел?

Платон отрицательно мотнул головой.

– Он мне ещё леденец дал. На палочке. А внутри была жевательная конфета. Всё было хорошо, Ника.

Хорошо всё не было. Но всё-таки поднялась и снова подала брату руку. Он сам взял меня за неё.

– А… – потянул меня. – Ещё Лёня попросил, чтобы я сказал тебе, что он придёт завтра. Зачем, он мне не сказал, но сказал, что ты сама знаешь. Что или ты должна прийти, или придёт он. И что ждать он не будет. Вот. Сказал, а потом дал мне куклу.

По инерции я продолжала идти вперёд. Шаг, другой… Ноги промокли насквозь, а я смотрела в одну точку. Завтра. Только это и билось у меня в голове.

Завтра.

Глава 7

Вероника

– Принёс? – дёрнула я за рукав Кешу. Только когда он посмотрел на меня, опомнилась. – Привет. Извини, просто… Навалилось всякого.

– Да ничего, – достав несколько банкнот, он отдал их мне. Пересчитав, наконец почувствовала себя спокойнее.

Кеша внимательно наблюдал за мной. Ясное дело, понял, что у меня не всё в порядке. Но в данный момент что он понял, а что нет, волновало меня не так сильно, как встреча со старшим братом. Вернувшись вчера домой, я первым делом позвонила Кешке, а после того, как он пообещал выручить меня, Леониду.

– Спасибо тебе большое. Я всё отдам. Постараюсь в ближайшую неделю.

– Да не нужно мне ничего отдавать, – отозвался он с несвойственной ему небрежностью. Даже обидой. Словно я сказала что-то не то. Снова пристально посмотрел. Мне это не понравилось.

– Это ещё почему? – с недовольством, задницей чувствуя подвох.

– Тебе эти деньги нужнее, – на его губах появилась лёгкая улыбка. – Давай договоримся так: я забываю про них, а ты идёшь со мной в «Озёра».

– То есть ты на свидание меня приглашаешь?

– Не приглашаю, а не оставляю тебе выбора. Завтра мы с тобой идём в «Озёра».