– На Дунае?
– На Дунае, а что здесь такого? Рядом с дачей. Удобно, хотя слишком мал.
– Лучше пляж свой иметь в Калифорнии, – я уже не скрывала иронии, принимая все за болтовню.
– Калифорния мне не понравилась, – с самым серьезным видом ответила Кристина, и я поняла, что это название ей знакомо и в самом деле намного лучше, чем известное сейчас уже почти всем – «ностальгия».
– У нас пляж свой в Майами, – продолжала она. – Вилла есть на Майорке, Глеб сейчас покупает еще и под Ниццей… Я люблю загорать на своей территории.
«Да, у нее, наверное, просто какие-то психические отклонения, – мое клиническое мышление уже предполагало диагноз, – или придурь такая же, как и у дочери. Бред желаний, хотя и неудивительно, с таким продвинутым Глебом…»
– Извините, Кристина, – меня уже начало раздражать ее постоянное бахвальство, – но мне бы хотелось все же узнать – для чего меня вызвали и какие проблемы у дочери?
– Она вся из проблем, – недоброжелательно стала характеризовать свою дочку Кристина, как служанку, которую может вышвырнуть Глеб.
– Вы должны мне помочь. Анжелика сказала, что Вы ас в своем деле. Но мне важно еще также, чтоб Вы молчали. Глеб известен во многих кругах, у него в Москве столько завистников, да и здесь их не меньше, я знаю. – Кристина доверчиво прошептала последнюю фразу мне прямо в ухо.
– Даже наша Анжела и та – всегда в первых рядах, но ведь с кем-то мне нужно делиться здесь, в Вене, кроме Глеба и слуг, на родном языке. Мой муж любит лишь равных, а где их возьмешь, только пару семей у нас тут для общения, да и те, в основном, иностранцы. С русскими Глеб всегда осторожен, – пыталась ввести меня в курс дела и стиля жизни своей семьи в Вене хозяйка роскоши. – Я могу заплатить за молчание, – наконец закончила она свой монолог.
– О какой плате Вы говорите? – искренне недоумевала я. – Есть врачебная этика и она неподкупна.
– Ладно, ладно, не надо! Не кривите душой! Знаю я эту этику за сотни баксов. А сейчас в Москве даже и их не хватает. Официально продуманы взятки.
– А я думаю, что не все их берут.
– Что касается денег, то я в этом ас. Сколько я из-за них настрадалась, а вернее, что не было их.
– Но теперь, видимо, все в порядке?
– Наконец-то, – вздохнула Кристина, – хотя это приносит проблемы. Но за деньги купить можно все, даже жизнь, даже жизнь покупается… Глеб содержит в Москве пять охранников.
– Пять охранников? – вновь не поверила я.
– Если бы не они, уже не было б Глеба, может быть, и меня, – не то хвасталась, набивая себе цену, не то, в самом деле, делилась пережитым Кристина. А мне все это было трудно понять, потому что такой образ жизни я еще до сих пор не встречала.
– Кем работает Глеб?
– Он…он…он… – почему-то замялась хозяйка особняка, – бизнесмен.
– У него своя фирма?
– Конечно.
– В Вене или в Москве?
– Тут и там.
– Его бизнес – торговля? – по инерции начала я собирать нужный мне для работы анамнез, не задумываясь о том, что не на все вопросы бывают правильные ответы, особенно в тех семьях, о которых надо молчать и в которых лучше молчать.
– Я же внятно сказала Вам – бизнесмен, – как от навязчивого комара, пыталась отвязаться от меня Кристина. И я поняла, что разговор на подобную тему, окончен.
– Так какие же все же проблемы у дочери? – не сумев собрать полностью анамнез жизни родителей и ребенка, мне хотелось приблизиться к жалобам, чтоб понять наконец цель визита. Сетуя на саму себя, что дала этой странной взбалмошной женщине завести себя в бездну иллюзий и мюнхаузенских откровений, я решила взять власть в свои руки.
– Дело в том, что моя дочь не живет со мной, – почему-то именно с этого начала Кристина.
– Не живет с Вами в Вене? – на всякий случай решила уточнить я.
– Не перебивайте меня, – властным тоном приказала хозяйка. – Слушайте и молчите, когда я говорю!
Я вскочила со стула. Безусловно, мой метод работы, а особенно сбора анамнеза, не совсем соответствовал рекламируемым во всех печатных изданиях правилам хорошего тона – спокойно выслушать собеседника, – но ведь это же был не просто ничего не значащий разговор о хорошей погоде. В ответах Кристины для меня важны были даже паузы. Чтобы все-таки докопаться до тщательно завуалированной сути – а я чувствовала, что это будет именно так, – мне было просто необходимо уточнить для себя ряд деталей, ничего не значащих на первый взгляд, но потом составляющих целое. Поэтому ее грубое и властное вмешательство в процесс моей работы послужило толчком, чтобы уйти, так и не проведя консультацию. Хватит мне уже горькой пилюли от Глеба.
– Извините, Кристина, но я Вам не слуга. И не дай Бог стать ею. Прощайте!
– И чего Вы обиделись, не понимаю. Я с таким трудом собрала все свои мысли. Ну, а Вы перебили меня. Их так трудно собрать…
– Соберете! До свидания. Мне надо идти.
– И чего обижаться? Зачем? Я привыкла командовать в доме.
– Но пока я не в Вашей команде.
– Вы же можете здесь заработать.
– Заработок такой мне не нужен.
– Не пойму, зачем в Вене Вам интеллигентничать? Знаю я Ваши интеллигентские выходки. Насмотрелась во время работы в кафе, переехав из нашей деревни в Москву. Придут эти очкарики, все с дипломатами, важно сядут за стол, позовут официанта и закажут такую туфту, что противно взять в рот, было бы подешевле. Раньше думала – скряги, потом поняла – кошельки их пусты, ведь мозги для кого-то… Зарабатывать деньги способны кому-то: государству, хозяину, но не себе. Кормятся лишь своими идеями. Шашлычок – верх блаженства. Дорогую жратву за всю жизнь навряд ли попробуют. Она – не по карману. Никак не пойму, что за жизнь такая у них. Наш садовник, как Вы, раньше тоже «профессничал». А у нас получает в семь раз больше прежнего, говорит, что теперь начинает лишь жить.
– До свидания, Кристина.
– А как же Глеб, Машка? С Глебом шутки плохи, он ведь ждет результат.
– Позовите другого к себе консультанта.
– Но нам нужен престижный, а их больше нет. У нас в доме все только высшего качества. Глеб так хочет – и так тому быть! – Словно подстегивала саму себя Кристина.
– Анжелика сказала, что Вы здесь недавно, официальной работы у Вас еще нет. Вы поможете мне, а я Вам помогу, хоть подержите шиллинги в своих руках.
– Мне хотелось помочь Вам, а не заработать…
– Гордость Вам не заменит еды, – к моему изумлению в голове рыжеволосой Кристины рождались какие-то довольно разумные мысли, касающиеся не только ее благополучного существования на этой земле.
– Вы остались совком даже в западном мире. Здесь помочь можно только за деньги. Гордость – это утеха для неудачников, кто не знает сам, как заработать. – Почему-то слова Кристины мне казались озвученными мыслями Глеба.
– Но я здесь не брала еще деньги за свои консультации. Не у всех они есть.
– У кого денег нет, можно бы обойтись без таких специалистов, как Вы, приходящих домой. Психиатр не для всех.
– Но я не психиатр.