МОЛЧАНИЕ

Эма устало покачала головой.

– Господи, куда же Олег мог пропасть! – воскликнула Лидия Ивановна, всплеснув руками. – Говорят, вещи его в реке нашли. Неужели утоп?

Эма почувствовала, как ее снова начинает знобить.

– Боже мой, да вы же вся дрожите, – озабоченно произнесла Лидия Ивановна. – Пойдемте, я вам ванну горячую наберу.

Эма послушно встала и направилась к дому. Перед входом остановилась и, взглянув на Лидию Ивановну, сказала:

– Вы не беспокойтесь, пожалуйста. Я все сделаю сама.

– Милая моя, да на вас же лица нет, – горестно произнесла Лидия Ивановна. – Самое лучшее сейчас – поспать. Это всегда помогает.

– Хорошо, я так и сделаю.

– Эма, на столе термос, я в нем заварила травки. Выпейте после ванны и ложитесь. Утро вечера мудренее. И, умоляю, закройтесь хотя бы на засов.

Бессмысленно побродив по этажам, Эма набрала ванну, заколола волосы и, стараясь не замочить ссадину, осторожно опустилась в горячую пену. Озноб постепенно ушел и Эма задремала.

Телефонный звонок заставил открыть глаза. Увидев на дисплее «Яна», Эма включила громкую связь.

– Что случилось? – услышала она взволнованный голос подруги. – Глеб звонил, сказал, что Олег пропал.

Эма положила телефон на край ванной, стянула с тумбочки полотенце и, скрутив его в валик, подложила под голову.

– Что ты молчишь? – произнесла Яна.

– Что ты хочешь от меня услышать? – раздраженно ответила Эма.

Выдержав пару секунд молчания, Яна произнесла обиженно:

– Просто Глеб звонил, просил побыть с тобой, пока он в отъезде.

– Не надо со мной быть. Я не маленькая.

– Как скажешь.

Яна замолчала. Открытое выражение своих чувств долгое время не входило в ее привилегии. Лишь с недавних пор отношение к людям Яна стала менять, но привычка оправдываться и угождать оставалась в силе, сейчас не позволяя завершить разговор первой.

– Яна, – тихо сказала Эма. – Извини, я не хотела грубить. Просто, все так сложно. И, похоже, я не справляюсь.

Эма вздохнула, выбралась из ванны. Накинув махровый халат, она прошла в спальню. Матильда уже развалилась на низком подоконнике, Робин остался на первом этаже, на привычном месте у двери.

– Я утром пробку объезжала через твой двор, – сказала Яна, приняв извинения, – и заметила, что у подъезда журналисты крутятся. Хотела тебя набрать, потом закрутилась. А сейчас Глеб позвонил, рассказал все. Эм, если нужно, я, правда, могу сейчас приехать. Дороги пустые, долечу быстро.

– Ты сама за рулем? – удивилась Эма.

– Да. Уже больше месяца, – не пытаясь скрыть нот тщеславия, ответила Яна. – Так приехать?

– Не надо. Мне сейчас лучше побыть одной, прийти в себя.

Эма скинула халат, надела пижаму и легла в постель, положив телефон на соседнюю подушку.

– Ты извини, что говорю об этом, – осторожно начала Яна, – но ты не думаешь, что он мог… просто уйти, не предупредив, как делают многие?

На слове «многие» Эме послышалась легкая усмешка.

– Только ленивый мне сегодня не намекнул на любовницу. И я не готова это больше обсуждать. Спасибо тебе, что позвонила. Попробую уснуть.

– Конечно, отдыхай, – спешно согласилась Яна. – Но если что-то будет нужно, звони, я пока в городе.

– Спасибо.

В это время раздался резкий звук удара по стеклу. Эма вздрогнула и приподнялась на локте. Матильда, широко распахнув глаза, уставилась в окно.

– Что это было? – спросила Яна, услышав звук.

– Что-то в соседней комнате.

Взяв телефон, Эма тихо прошла к двери в спальню Олега и остановилась, не решаясь войти. Робин, живо поднявшись наверх, принялся обнюхивать порог комнаты. Медленно нажав на массивную ручку, Эма вошла и включила свет. Домашний халат на чуть смятой постели, пульт от телевизора – все находилось на прежних местах.

Она подошла к окну и взглянула на сад, не заметив на стекле размазанный влажный след.

– Кто там? – спросила Яна.

– Никого.

– Слушай, как-то реально страшно за тебя. Может пока в Москву? Что ты в этой глуши деревенской одна? Здесь все-таки люди вокруг.

– И журналисты.

Эма вернулась в свою спальню и легла, завернувшись в мягкое одеяло, пахнущее лавандой. Робин процокал следом, постоял в нерешительности и решил прилечь рядом на мягкий, ворсистый ковер.

– Тоже верно, – согласилась Яна.

– Ян, прости, у меня глаза слипаются.

– Давай, давай, спи. Позвоню утром.

Эма натянула одеяло до подбородка и провалилась в вязкую сонную темноту. Одна за другой замелькали в сновидениях картинки. Вот потолок в комнате растворяется, и Эма видит небо. Из открытого пространства раздается громкий, пугающий стук. Откинув одеяло, Эма встает и спускается вниз. К стуку добавляется свистящий звук. Эма видит, что окна в доме распахнуты и ветер, мрачно гуляя по этажам, грубо шевелит тяжелые шторы. Эма выходит в сад и босая идет по мокрой траве к мастерской. Дверь открыта.

Там Олег. На нем алая футболка с буквой F. Он стоит вполоборота к входу, забивая огромные гвозди в доску. Эма подходит ближе и касается его руки. Она холодная и влажная. Олег поворачивается и Эма видит, что на месте его глаз две темные впадины, из которых сочится мутная жидкость с зелеными полосками водорослей. От страха Эма не может двинуться с места.

Продолжая забивать гвозди, Олег произносит: «Ты только мамке моей ничего пока не говори». Эма с ужасом понимает, что от него исходит жуткий запах формалина. Он все глубже проникает в ее ноздри, а ноги, руки и язык наливаются неподъемной тяжестью.

«А про пирс ты не волнуйся, – продолжает Олег. – Я его скоро доделаю и обязательно научу тебя нырять». Эма пытается сказать, что не умеет плавать, но горло словно забито песком и вместо слов из него выходит сухой, как хворост, стон. Олег поворачивается спиной и продолжает забивать гвозди. Тук-тук. Тук-тук.

Эма резко открыла глаза. Тук-тук. Тук-тук. Словно дятел неподалеку добросовестно выполняет свою работу.