МОЛЧАНИЕ

Робин, поскуливая, уже бегал от подоконника к двери и обратно. Матильда навострила ушки, но по-кошачьи благоразумно осталась лежать на месте. Звук затих. Эма перевернулась на другой бок и взглянула на часы. На светящемся циферблате застыла цифра четыре. Час Быка. Протянув руку к прикроватному столику, она взяла стакан и сделала пару глотков теплой воды.

Прикрыв глаза, она попыталась уснуть, но Робин уже требовательно прыгал на дверь, предлагая проверить, что происходит в саду.

«Тук-тук, тук-тук» послышалось снова.

Не включая свет, Эма нащупала на спинке кровати шаль, накинула ее на плечи и, спустившись на первый этаж, подошла к входной двери. Стараясь не шуметь, она обула ноги в мягкие домашние туфли и достала из верхнего ящика комода фонарик с поводком. Придерживая Робина, Эма повернула защелку и осторожно открыла дверь.

Тень от высокой туи падала на мраморную лестницу, оставляя длинный зловещий след. Эма спустилась по широким каменным ступеням и, кутаясь в шаль, осмотрелась. Ветер легонько касался шляпок садовых фонарей, те отвечали ему мерным покачиванием. В свежести раннего осеннего утра плотной пеленой начинал разливаться туман.

Пес рвался вперед. Эма зябко поежилась, глядя на крупные капли росы на пока зеленой траве. Вдруг Робин напрягся сильнее, его поджарое тело вытянулось в струну. Он резко дернулся в сторону гаража, и Эме едва удалось удержать карабин с поводком. Неистовым лаем пес разорвал утреннюю тишину.

– Тише, Робин! – прикрикнула на него Эма.

Стук резко прекратился. Пес сменил лай на предупреждающее рычание, поднял правое ухо и прислушался.

– Кто здесь? – громко произнесла Эма, направив свет фонаря в сторону гаража.

Она сделала несколько шагов по дорожке и нерешительно остановилась.

– Олег? – срывающимся голосом произнесла Эма.

Робин стал рычать сильнее и еще активнее рваться вперед.

– Все, Робин, пойдем. Это птица, наверное, или зверек с поля забежал.

Но пес упирался в брусчатку передними лапами, упрямо не желая идти обратно к дому.

– Пойдем, Робин.

Оглядываясь назад и недовольно ворча, пес нехотя пошел за хозяйкой. Вдруг Эма услышала скрип задвижки в калитке, ведущей к пляжу. Поводок ослаб в ее руке и Робин, вырвавшись, кинулся вперед. Добежав до калитки, он начал бросаться на нее с неистовым лаем.

– Робин, ко мне!

Пес замер на мгновение.

– Иди ко мне! – повторила Эма.

Недовольно фыркнув, Робин вернулся назад, по пути несколько раз останавливаясь и бросая недовольные взгляды назад. Поводок тянулся за ним алой лентой. Подойдя к хозяйке, он послушно сел рядом. Эма крепко накрутила поводок на руку и пошла по каменной дорожке к калитке.

На реку сплошным серым полотном опустился густой туман.

– Кто здесь? – еще раз громко произнесла Эма.

В тишине прозвучало только грозное рычание Робина. Еще секунда и он снова разразился громким лаем. Эма подергала засов. Кованый попугай на задвижке находился в положении «Закрыто». Она приподнялась на цыпочки и осмотрела ступеньки, ведущие к пляжу.

– Нет здесь никого, Робин. Показалось.

Она отстегнула поводок, и Робин, напоследок обнюхав забор, посеменил за хозяйкой. Проходя под окнами спальни Олега, Эма увидела темный комочек, лежащий у фасада, на отмостке. Приглядевшись, Эма поняла, что это мертвый голубь.

«Лидия Ивановна скажет – не к добру», – подумала Эма.

Вернувшись в дом, она повернула ключ на несколько оборотов и прислушалась, приложив ухо к дверному полотну. Робин, поставив лапы на низкий подоконник, смотрел в узкий оконный проем рядом с дверью. Наверху тихо мяукнула Матильда.

Пес оттолкнулся от подоконника, издал несколько недовольных звуков и лег на коврик у двери. Часы в гостиной пробили пять раз.

«Похоже, уснуть уже не получится», – подумала Эма.

Пройдя в кухню, она села за стол и задумчиво покрутила в руках термос. Налив в бокал травяной отвар Эма, морщась, выпила половину и, опустив пультом тяжелые шторы, легла на диван, укуталась шалью и задремала. Робин остался лежать у двери, а Матильда, спустившись вниз, устроилась в ногах хозяйки.

Через час позвонила Яна. Эма с трудом открыла глаза, чувствуя, как заплыли веки.

– Разбудила? – извиняющимся тоном спросила Яна.

– Я почти не спала. Робин не давал. Ему все чудилось, что кто-то хочет пробраться на участок.

– А кто-то хотел?

– Если и хотел, то передумал. Робин такой лай поднял на всю округу.

Эма услышала, как Яна вздохнула.

– Ты знаешь, в городе видимость почти нулевая, – сказала она. – Сплошной туман.

– Это от резкого охлаждения воздуха после необычной для осени теплой погоды, – сонно прокомментировала Эма. – Не знаю, зачем в моей голове живет эта информация.

– Слушай, одна мысль мне не дает покоя. Ты не думаешь, что к исчезновению Олега может быть причастен он?

– Кто? – не поняла Эма.

– Герман.

– Да зачем ему?

– А ты вспомни, как агрессивно он и его юристка вели себя на ток-шоу. И потом, ты отсудила права на «Предел уязвимости», лишив его всего. Это полное поражение. А что делает человек, загнанный в угол? – и, не дождавшись ответа, добавила. – Мстит. Чем не мотив?

Эма почувствовала, как затылок стягивает тупая боль.

– Ян, прости, но мне сейчас вообще не хочется вспоминать Германа. Если ты не против, я попробую еще подремать.

– Я не против, – сухо ответила Яна, решив больше не навязываться.

Эма бросила телефон на пол и закрыла глаза, чувствуя, как веки наливаются свинцовой тяжестью.

«Вспомни, как агрессивно он и его юристка вели себя на ток-шоу», – стучали в голове слова Яны. Эма начала считать вслух, пытаясь оттолкнуть неприятные мысли, но в мерцающей дреме все навязчивее проявлялось лицо Германа Василевского и его неприятный удушающий запах.

***

Двумя годами ранее.