Лучшее лекарство

От его спокойного красивого голоса мне самой стало спокойнее и немного стыдно.

– Ладно. Может, и не врешь. Или не разбираешься в хорошо выглядящих женщинах. Я тоже рада встрече, Никит.

Совершенно неожиданно он сократил между нами расстояние и обнял меня. Пожалуй, это было очень мило и уместно при встрече старых знакомых. Немного странно, потому что я его очень обидела, бросив без объяснения причин.

Пусть это было сто лет назад в школе, но все равно.

– У тебя дела здесь? – спросил Ник.

– Закончила все дела. Вроде бы.

Он обрадовался моему ответу и предложил:

– Тогда выпьем кофе? Я тоже закончил.

Я только сейчас рассмотрела на нем белый халат. До этого пялилась только на лицо.

– Ты врач? Работаешь тут? – удивилась я.

– Врач, но не работаю здесь. Читал лекцию коллегам по приглашению. Я переоденусь за минуту. Подождешь?

– Конечно.

Никита потрепал меня по плечу и ушел дальше по коридору. А я сбросила бахилы и забрала вещи из гардероба.

Я вышла на улицу. Первым порывом было желание удрать. Говорить с Никитой о своей счастливой жизни я точно сейчас не смогла бы. Абсолютно разбитое состояние после ночи приправил дурацкий отказ гинеколога. Я собиралась посидеть в машине, проплакаться и успокоиться, пока не налетела на Ратманова.

Может, лучше действительно поболтать с ним в кафе и послушать его историю, чтобы отвлечься от личной драмы.

Я еще не решила, насколько это хорошая идея, а Ники уже вырос у меня за спиной.

– Здесь есть кофейня за углом или хочешь поесть основательно? – спросил он бойко.

– Кофейня в самый раз, – согласилась я.

Никита пошел вперед. Первый снег ложился кристалликами на его пальто. Я рассматривала широкие плечи своего бывшего и гадала о его судьбе.

Едва мы пришли в кофейню и сели за столик, я спросила:

– И что за лекцию ты читал местным врачам?

– Естественные роды в современной реальности.

Я не сдержала стона и спросила:

– И что ты за доктор такой?

– Акушер-гинеколог, – ответил Никита, поднося к губам чашку с кофе.

Я простонала снова, закрывая лицо руками. Нервный смех вырывался изо рта вместе с всхлипами. Я быстро успокоилась, но Ник все равно заметил мою неадекватную реакцию.

– Кошмар какой.

Я попыталась весело рассмеяться, но получилось противное карканье.

– А мне нравится. Лучшая работа на свете. Ты же знала, что я на медицинский поступил.

– Думала, ты станешь хирургом или дантистом.

– У них больше кошмара, – заметил Никита и спросил: – У тебя нет детей?

– С чего ты взял?

– Обычно чайлдфри считают мою работу кошмаром. Они и одного ребенка не могут вынести, а у меня их производство на потоке.

– У меня двое детей, – сказала я тихо и спряталась за чашкой кофе.

– Здорово. Рад за тебя очень.

Никита снова звучал очень искренне и дружелюбно. В любой другой день я бы стала рассказывать ему о Миле и Динаре, любимом муже, о счастливой и беззаботной жизни. Но больше этой жизни у меня не было. Только куча проблем.

Поэтому добрая улыбка и доброжелательный тон Ратманова взбесили меня до тряски. Я сорвалась в один момент.

– Ничего здоровского нет в моей жизни, Ник, – почти закричала я.

Никита встрепенулся. Улыбка сползла с его лица. Меня это только подзадорило.

– Все было здорово, пока муж не сказал, что нашел другую, и не ушел из дома. Он взял и бросил меня с двумя детьми. За пять минут. А я теперь еще и беременная. Одна, понимаешь? Куда мне этот ребенок? Хотела аборт сделать таблетками, пока срок еще маленький. Так меня послали подумать. Понимаешь? Ты же врач! Ты должен понимать. Объясни мне, о чем тут думать?!

– Это обычная процедура, – сказал Никита уже без улыбочки, спокойно и ровно. – Твой врач все правильно сделал. Тебе нужно подумать.

Он протянул салфетки, и я выхватила их, прижала к глазам. Убавив громкость, я продолжала негодовать шепотом:

– Не хочу я думать, Никита. У меня жизнь рушится. Я понятия не имею, что буду делать с двумя детьми теперь. Он может все у нас забрать. Как я буду платить за еду, квартиру, школу? Понимаешь, насколько все ужасно?

Вряд ли Никита понимал, но он продолжал сидеть со мной за столом и совсем не паниковал.

Любой мужчина в такой ситуации уже бы попросил счет и сбежал или мычал бы невнятно, мечтая закончить странную встречу.

Возможно, акушеры-гинекологи реагируют на бабьи истерики иначе? Он, наверное, всякого повидал в родовых. Мои сопли – не самые страшные жидкости, с которыми Ратманов имел дело.

Мне снова стало стыдно. Я еще раз высморкалась, поспешила сама уйти.

– Прости, Ник. Я тоже рада встрече, но сейчас не лучший момент для ностальгической болтовни.

Вытерев глаза, я собралась встать, но Никита поймал меня за руку и властно велел:

– Присядь, Лена. Куда ты собралась в таком состоянии?