Шоссе Линкольна

– Пятого июля тысяча девятьсот сорок шестого года.

– Довольно точное сведение. Так вот, взяла и уехала? И никаких от нее вестей?

– Нет, – Билли перевернул страницу. – Вести были. Она прислала нам девять открыток. Поэтому мы и знаем, что она в Сан-Франциско.

Впервые с тех пор, как я вошел в комнату, он оторвался от книги.

– Дачес, а можно тебе задать вопрос?

– Любезность за любезность, Билли.

– Почему тебя так прозвали?

– Потому что я родился в округе Датчес.

– Где этот округ?

– В пятидесяти милях к северу от Нью-Йорка.

Билли выпрямился.

– От города Нью-Йорка?

– От него.

– А ты когда-нибудь был в городе Нью-Йорке?

– Я побывал в сотне городов, Билли. Но в городе Нью-Йорке я бывал чаще, чем где-либо.

– Там профессор Абернэти живет. Вот, смотри.

Он перевернул несколько первых страниц и протянул книгу.

– Билли, у меня от мелкого шрифта голова болит. Сделай одолжение?

Он опустил глаза и стал читать, водя пальцем.

«Дорогой читатель, я пишу тебе в моем скромном кабинете на пятьдесят пятом этаже Эмпайр-стейт-билдинга на углу Тридцать четвертой улицы и Пятой авеню на острове Манхэттен в городе Нью-Йорке на северо-восточном краю нашей большой страны – Соединенных штатов Америки».

Билли посмотрел на меня выжидательно. Я ответил вопросительным взглядом.

– Ты когда-нибудь встречался с профессором Абернэти? – спросил он.

Я улыбнулся.

– Я встречался с сотнями людей в нашей большой стране, со многими на острове Манхэттен, но, сколько помню, не имел удовольствия видеть твоего профессора.

– А, – сказал Билли.

Он помолчал, потом наморщил лоб.

– Еще вопросы? – сказал я.

– Почему ты побывал в сотне городов?

– Мой отец был служителем Мельпомены. Постоянным нашим местом был Нью-Йорк, но большую часть года мы ездили из города в город. Эту неделю в Баффало, следующую – в Питтсбурге. Потом Кливленд или Канзас-Сити. Я даже в Небраске был какое-то время, веришь или нет. Примерно в твоем возрасте – жил какое-то время на окраине городка под названием Льюис.

– Я знаю Льюис, – сказал Билли. – Он на шоссе Линкольна. Между нами и Омахой.

– Серьезно?

Билли отложил книгу и взялся за свой мешок.

– У меня карта. Хочешь посмотреть?

– Верю тебе на слово.

Билли отпустил вещмешок. И снова наморщил лоб.

– Если вы ездили из города в город, как же ты ходил в школу?

– Не все, что стоит знать, собрано под обложками учебников, мой мальчик. Скажем так: моей академией была улица, моим учебником – жизненный опыт, моим наставником – переменчивый перст судьбы.

Билли задумался на минуту, видимо, решая, надо ли принять этот принцип как догмат веры. Потом, дважды кивнув про себя, с недоумением поднял голову.

– Дачес, можно еще вопрос?

– Валяй.

– Кто такой служитель Мельпомены?

Я рассмеялся.

– Это человек театра, Билли. Актер.

Вытянув руку и уставившись вдаль, я продекламировал:

Что б умереть ей хоть на сутки позже!
Не до печальной вести мне сегодня.
Так – в каждом деле. Завтра, завтра, завтра, —
А дни ползут, и вот уж в книге жизни
Читаем мы последний слог и видим,
Что все вчера лишь озаряли путь
К могиле пыльной…[1 - У. Шекспир «Макбет», акт V, сцена 5 (перевод Ю. Корнеева).]

Скажу без ложной скромности: подача была неплохая. Поза, конечно, несколько старомодная, но в «завтра, завтра» я вложил тяжкую усталость, а в «пыльную могилу» – зловещий жар.

Билли обратил на меня свой фирменный изумленный взгляд.