Простая история

– Я узнала, когда у тебя дежурство. Мне хотелось посмотреть, откуда ты со мной говорил. Давно, – тихо говорила Николь, пока он рассматривал её. – Но, к вам в "башню" посторонним нельзя, наверное?

– Пойдём, мы что-нибудь придумаем, – решил Джеф, разворачиваясь. Они зашагали по лестнице. – Ты, в общем, не очень посторонняя. Твои родители там были.

Николь промолчала. Искоса взглянув на неё, Джеф заметил, как она слегка помрачнела. Он приуныл, мысленно присвистнув. Вот какие дела? Зря он о родителях брякнул, это точно. Наверняка, они и не знают, где она. Время ещё не позднее. Ехать в аэропорт на автобусе долго, вполне могла и школу сегодня прогулять.

– Пойдём скорее, а то Стив взбесится.

– Если туда нельзя, так и скажи, я пойму, – заявила Николь, шагая за ним и стараясь не отстать. – Я не хочу быть обузой.

Джеф резко остановился, Николь от неожиданности налетела на него. Он протянул руку, чтобы поддержать её, заглянул в глаза. Чёрт!Зеленые. Глаза у неё – зеленые! А он думал, серые… Да что это с ним такое?

– Ты мне не обуза! – Почему-то сердясь, сообщил он. – Я очень рад, что ты пришла. Я думал о тебе, хотел позвонить, узнать, как ты там, как настроение. Особенно летом. Но… – тут он замолчал. Ну вот, понесло, надо же. Ещё и лето припомнил, идиот. Ей-то какое до него дело?

Николь некоторое время молча смотрела на него.

– Но не было повода, да? – Тихо закончила за него.

– Что-то вроде.

Джеф словно встряхнулся. И правда, пришла: так добирай и радуйся.

Действительно, медведь. Развезло.

– Пойдем, мне нельзя надолго отлучаться во время дежурства.

И он зашагал дальше.

– Кто это – Стив? – Вспомнила Николь, устремляясь за ним.

– Мой начальник.

Джеф, привычно преодолевая три ступеньки сразу, вдруг заметил, что она почти бегом бежит за ним. Пошёл медленнее, весь во власти ощущения её присутствия рядом. Николь, после недолгого молчания, сказала:

– Я тоже думала о тебе.

Джеф по инерции проскочил несколько шагов, прежде чем снова взглянул на неё. Она смотрела под ноги. За это лето Николь не выросла, видимо, это её естественный рост. Но он едва узнавал её: весной она была обычной веселой девчонкой, правда немного испуганной. Да нет, не немного, очень даже сильно испуганной. Но даже тот страх не наложил на неё такого отпечатка взрослости, который он уловил сейчас. Перемена в ней, такая разительная поначалу, постепенно стиралась, позволяя определить исходную точку: выражение глаз у неё стало иным. Это была Николь и в то же время не Николь. Джеф вдруг понял, что у неё что-то случилось. Осознание этого окатило колючим холодом. Большое, серьёзное, непоправимое. Что?

И тут же подумалось: не случись этого чего-то, возможно, она бы и не пришла. Это понимание породило в нём двоякое чувство. С одной стороны, видимо, то, что случилось у неё, настолько плохо, что Николь пошла к нему, единственному человеку, на которого, как она знала, можно положиться и которому можно доверять. Но, с другой стороны, то, что её привело к нему, для него было радостью. Иначе свои чувства Джеф обозначить не мог. Неудачное начало: то, что плохо для Николь, хорошо для него – так получается?

Эта мысль его неожиданно огорчила и он непроизвольно нахмурился. Как с ней себя вести? По-дружески или строго? Да чушь, какая строгость? Какой он старший! Ей нужно понимание, за этим она и пришла, а не за нравоучениями. Понимание, поддержка и помощь: что ещё нужно человеку? А ему самому что нужно? И он неожиданно шепнул в глубине души себе – любовь. Додумался! Он недовольно покачал головой, укоряя себя. Сказал, словно извиняясь:

– У меня дежурство недавно началось. Тебе придётся сидеть тихо и молча, потому что я не могу отвлекаться. Это немного около пяти часов. Как ты домой доберёшься, если надоест сидеть в "башне"? – инструкция показалась достаточно ясной, но тут же навела его на мысль. Джеф подумал с огорчением – надо, наверное, будет вызвать ей машину: уже слишком поздно.

– Не надоест. -Замотала отрицательно головой Николь. – А после дежурства ты меня проводишь. Я домой позвоню, чтобы не беспокоились.

Она продемонстрировала изъятый из кармана мобильник.

– Теперь я без него никуда.

Джеф усмехнулся, глядя на неё.

– Тогда звони прямо сейчас, – посоветовал он, толкая дверь "башни".

Арнольд смерил его заинтересованным взглядом.

– Ну и как, полегчало? – Поинтересовался он, профессионально оглядев затем Николь.

– А то, – сказал Джеф. Арнольд захохотал, протягивая ему журнал и Джеф добавил, вписывая и фамилию Николь: – Под мою ответственность.

– А то! – Издеваясь, заявил представитель охраны. – С тобой, Джеф, не соскучишься, но говорить разучишься, это точно.

– Распишись здесь, – негромко сказал Джеф Николь, потянув её за рукав. – И напиши свой адрес. Потом спускайся туда. – Он показал пальцем на лестницу.

Его семь минут были на исходе и следовало поторопиться. Оглядываясь на Николь, он начал спускаться, боясь: а вдруг она исчезнет? Она кивнула в знак того, что всё поняла.

– Джеф, – позвал его Стив, сразу уловив его появление на лестнице. Как Стив ухитряется видеть всё вокруг? – Твой шестьсот тридцатый имеет проблемы с рулем, у них угол три градуса. И выясни, что там у двадцать четвертого: молчат до сих пор.

Только этого не хватало! Джеф задергался, оглядываясь на пост. Стив теперь тоже нервничает, привлёк-таки его внимание этот двадцать четвёртый. Хотя какая разница – раньше, позже? Всё равно же узнал бы.

– Приступай, – махнул рукой ему Арнольд. Джеф кубарем для скорости скатился по лестнице. – И прекрати яблоки жевать. – Арнольд похихикал, хоть и был уверен, что Джеф его уже не слышит Забрал журнал у Николь, кивнув ей:

– Спасибо.

Джеф слышал его смех, но ему было не до того. Он встал у пульта, приглядываясь к сигналам, запоминая их расположение, отмечая изменения в картинке. Оглянулся на ходу на Николь, ещё только походя к пульту: она уже спустилась вслед за ним и теперь стояла, растерянная. Джеф снова повернулся к экрану, сказав ей:

– Ники. Располагайся, где понравится.

Здесь, рядом с Диком, у своего монитора, он сразу ощутил поток, как вошёл в воду – настолько материальным было общее напряжение. Но Николь отвлекала, потому, что все ещё требовала его внимания, а этого как раз он сейчас предоставить ей не мог. Плотность прохождения бортов возросла до пика.Картинка, пока он ходил, изменилась разительно. Из прежних самолетов ему остался только французский двадцать четвертый, который не исчез с экрана хоть и молчал.

– Сто седьмой сел? – Отрывисто спросил Джеф, изучая экран.

– Ждите, – спокойно сказал Дик в микрофон и переключившись, отрывисто ответил Джефу: – Крутится в очереди. У него ещё шесть с половиной минут, потом его возьмёт Фред. Тут слегка залипает тангента.

Вот чёрт, только этого не хватало.

– Картинку запомнил. – Сказал Джеф.

Надел микрофон с наушниками, даже не видя как Дик встал из-за пульта и потянулся, не отрывая глаз от экрана – поток притягивает: Джеф торопливо пробовал переключатель передачи. Почему Дику показалось, что залипает? Одновременно запросил борт, уточняя их положение:

– Шестьсот тридцатый, проверка. – его спокойный голос совсем не вязался с его внешней нервозностью.

Николь удивлённо оглядывалась, чуть обиженная тем, что он оставил её одну. Заполненная мягким светом, какая-то полукруглая комната, с рассеянным освещением, видимо, что бы не создавалось бликов на экранах, была вся заставлена мониторами и аппаратурой. Кажется, здесь негде было повернуться от тесноты и, всё же тут чувствовался тот рациональный порядок, который бывает только в хозяйстве мужчины. Высокий, вернее внушительный человек, с объёмным брюшком свободно перемещался среди этой кажущейся технической неразберихи в направлении Николь. Молодой парень, который уступил место Джефу, тоже подошёл поближе.

– Дик Келли, – представился он и Николь пришлось ответить, хоть она ещё не пришла в себя от смущения:

– Николь Гордон.

Посмотрела на Джефа, ища у него поддержки.