Простая история

– Достается наземникам от Фреда. Любит же он поругаться, я тоже раньше такой был: всё время ругался на правах рулевого диспетчера, но потом, как в "яму" спустился – сразу перестал. У нас не до ругани. Всё внимание занимает воздух.

– Вы что, хотите неприятностей? – Напряжённо, хоть и негромко заявил диспетчер, приковавший к себе взгляд Николь. Его весёлое лицо никак не вязалось со стальной строгостью в голосе: – Да, я, кто ещё! Ну, ты подгадал! Хоть сдвинешь наконец мне эту кучу деталей!

И контрастом с ним рядом фоном звучало спокойствие:

– Борт двадцатый UA, выруливайте на вторую полосу и ожидайте разрешения на взлет.

– Борт сто восемьдесят восьмой AA, сворачивайте к девяносто третьей и ожидайте разрешения на взлет.

– Минута! – Сказал негромко диспетчер напротив Фреда. – Чёрт, ты уже должен его видеть. Тяни, сейчас проверю – он взял трубку звонящего телефона.

– Посадка. Хорошо. Подгоните к девяносто третьей полосе. Борт девяностый, машина доставлена, как её состояние? – и в трубку: – не стабильное, – он переглянулся поверх монитора с другим диспетчером: – Рон? Ну Слава Богу! До кондрашки меня доведёшь когда-нибудь. Время двадцать один семь минут с половиной. Гони их всех с полосы. Да, я. На девяносто третью L. Свободна. Вон он пошёл.

На миг он замолчал, прислушиваясь и рассматривая что-то за окном.

– Ух! – Сказал рядом Дик. – Не понял. Кто потушил посадочные?

Николь тоже взглянула на поле. Там было так же, как и раньше. Интересно, что увидел Дик?

– Питер? Сколько? – Поинтересовался позади них Фред и Николь снова оглянулась. – Найди Рона, раз ты на поле. Он ещё на РД 3. Понял. Проверь всё. Сто седьмой тяжёлый. Возможно. Пять минут. Думаю, успеете, – передвинул микрофон и шумно перевёл дыхание, слушая завывания сирен.

За ним интересно было наблюдать: как отражались на его лице всплески чувств. Странно, он казался Николь совсем мальчиком, может, поэтому он такой эмоциональный?

– Неплохо, – сказал над с ней Дик, – торможение замедлено вроде, как бы не проскочили.

Она ещё немного постояла, глядя, как к самолёту, только он остановился, подкатила жёлтая машина с красными полосами по бокам, яркая в почти затихшем свете дня. Потом торопливо спустилась назад в "яму", вслед за Диком, потому, что вдруг почувствовала тоску. Сверху было, конечно, очень интересно смотреть, как садятся и взлетают самолёты, как выруливают на посадку, особенно если удавалось рассмотреть номер, который только что называл диспетчер и показывал Дик, но без Джефа ей стало совсем неуютно. Когда она вернулась, Джеф окинул её взглядом, кажется даже не отметив, что это она, что-то говоря при этом в микрофон:

– Три-ноль-пять. Сейчас уточню, – повернулся, словно бы невидящими глазами скользнул по расписанию рейсов и снова перевёл взгляд на монитор, – прибывает в два сорок пять. Диктуйте.

Он быстро настучал на клавиатуре какой-то текст, тут же явно отправил его куда-то.

Дик, уже сидящий на стуле у стены напротив Джефа, спросил, вопросительно глядя на Николь:

– Не устали?

Николь сначала не поняла, что он спрашивает именно её, настолько она увлеклась умиротворенным рассматриванием Джефа. Потом взглянула на Дика: наверное, сработала вежливость, раз уж он у неё был некоторое время гидом по "башне", нужно его слушать. Качнула головой отрицательно, подумав, что надо его поблагодарить за объяснения и беспокойство, сказала:

– Спасибо, – и снова устроилась в кресле.

Джеф мельком оглянулся на Николь, удивившись, что её экскурсия уже окончена. Она быстро вернулась, только успела завершиться посадка девяностого борта AA, который он сам вёл и передал несколько минут назад диспетчеру подхода.

Николь теперь сидела рядом, не шевелясь, словно отстранившись от всего мира. Возможно просто устала, а может вспомнила о своём полёте. Джеф, как ему казалось, сразу понял причину её отрешённости. Не стоило отпускать её туда наверх, где всё поле как на ладони. У неё и выражение глаз теперь подходящее, чтобы впасть в грустные размышления. Но наблюдать или думать о Николь было некогда. Джеф мог помочь лишь отчасти: дотянувшись, положил ладонь на её руку, мимолетно заглянул в глаза. Осторожно поинтересовался:

– Что, вспоминается? – Николь кивнула.

Он отвернулся, контролируя картинку на экране, сказал:

– Сорок один триста два, понял. Следуйте. – Спросил у Николь, потому, что хотелось прояснить для себя: – Ники. Со страхом? – её молчание вынудило его повернуться к ней.

Она покачала головой.

– Вызвать тебе машину?

Николь снова покачала головой.

– Моё дежурство закончится к часу ночи. Ты не сообщила этого родителям, когда звонила.

Он опять повернулся к экрану, отмечая соответствие своего прогноза развивающейся ситуации. Движение по расчёту. Это хорошо. Ответил на новый вызов, словно забыв о Николь.

Она с робостью оглядела его профиль, пораженная подобной внимательностью. Оправдываясь, пробормотала виновато:

– Я сказала, что ты меня после дежурства отвезёшь.

– Восемьдесят один триста два, используйте полный позывной, доложите. Понял. Как слышите? Мы не спим. Подтверждаю. Ники. Я помню, – сказал Джеф, не глядя на неё и хмурясь.

Иногда бывает жаль, что автопилот не имеет ни голоса, ни сознания. Насколько легче было бы общаться только с ним. Некоторые экипажи, особенно проходящие, словно спешат поделиться своим недовольством жизнью, что само по себе странно: они же находятся в воздухе.

Склонился к микрофону:

– Двадцать четвертый, вас не слышу, повторите. Попробуйте проверить ещё раз. Браво.

Джеф чуть отодвинул микрофон, бросил осторожный взгляд на Стива.

– Всем бортам, прекратить передачу, двадцать четвертый, "мейдей".

Свернул на мониторе вновь открывшееся окно погоды, медленно и чётко выговаривая цифры. Джеф, после объявления сигнала бедствия, неосознанно подобрался, забыв обо всём, сообщил экипажу местонахождение и время, указал безопасную высоту, объявил радиомолчание. Ситуация ему совершенно не нравилась и даже то, что скандалист на восемьдесят один триста втором вынужден работать сейчас только на приём, не утешало.

Потом повернул на миг голову к Николь. Она в этот момент показалась ему совсем маленькой. Съёжившаяся, вся в напряжённом ожидании порицания. Ясно, ей выдадут по первое число, когда вернётся. Вот и оттягивает неприятный момент. Придётся звонить самому.

– Ники. Не скучно? – Спросил он, вернувшись в картинку.

Николь молчала и ему опять пришлось оглянуться на неё. Он успел заметить, как она отрицательно покачала головой, явно радуясь смене темы. Уж лучше бы она отвечала вслух "да" или "нет", тогда не пришлось бы так вертеться. Проинформировал её, не глядя:

– Ники. Не переживай. Я сам позвоню твоим родителям. Сообщу время выезда. Дай-ка телефон,– протянул руку, взял вложенный в ладонь мобильник.

Выслушал сообщение о том, что экипажу двадцать четвертого больше не требуется срочная связь, даже при наличии их проблем, перевёл дыхание с облегчением, сообщая одновременно:

– Всем бортам, Аэропорт-Контроль, связь в обычном режиме.

Нажал на повторение звонка, одновременно отмечая ещё один появившийся сигнал. Вся остальная картинка была в пределах нормы. Новый мигающий зайчик на локаторе резво двигался влево и его траектория мгновенно не понравилась Джефу. Это что ещё за цель? Запросил рейс, выясняя его данные, дал новый курс этому борту. Пришлось ещё подправлять курс тем, кто оказался рядом. Вот так было гораздо спокойнее.

– Слушаю, – раздался в телефонной трубке мужской голос.

Реприза

1

– Здравствуйте, – переключив микрофон, сказал Джеф. Наблюдал с удовлетворенным спокойствием, как две точки на экране начинают расходиться. Там, в воздухе, сейчас, наверное, идёт обмен мнениями по поводу его распоряжения. – Вас беспокоит Джеф Коган, диспетчер аэропорта. Я должен сообщить вам, что у меня тут в "башне" на экскурсии Николь. С кем я говорю?