Эвкалипт

– «Мы есть нежные мерцания на фоне твоей прелестной кожи, Сущность, которой удалось стать серединой нашего мира! Ты способна на песню еще более прекрасную, чем та, которую вещаем мы.

Мазь, которую ты приготовила для великого Делания надлежит промокнуть в кофейном напитке, чей рецепт пришел к тебе в будущем сне, помнишь это? Так вот, в момент, где сахарные слезы коснутся твоих щек – тогда можно будет заворачивать розовое прекрасное в мягкую ткань из гладкой нити. Да прибудет с тобой сила Мастера!»

Сущность начинает припоминать свой сон и стоявшую с правой стороны от светящейся плоскости кружку с неким темным напитком. Но сон этот также привлек видение осторожной призрачности, напоминая сим, что не все, что видимо – правдиво. Делу ли придаться или исполнить совет прекрасных нежных созданий?

«Кофе в наших краях», – припоминала Сущь, – «был местным перцем, которым облекали будущих магов на инициатические инсайты. Эти инсайты были очень важны для дальнейшего пути на стороне чудес.

Но светлым цветам древней науки этот обряд был порицаемым, главным образом из-за того, что кофе обладало иссиня-фиолетовым пламенем, которое в одно, всего лишь Одно, мгновение способно было попрать все известные «заветы» и скинуть кающихся в пекло настоящего Неизвестного».

Интуиция не подвела Сущь. И зная теперь наперед, что ей предстоит увидеть, она решилась на действо с кофейным же окончанием. Мазь пришлось отложить к сердцам желтых птиц, а кофе изготовить по сонному рецепту, которое любезно предоставили нежные светлые помощники.

Неопределенность, неизвестность, сладость кровоточащих ран – Середина смотрела на Гору и от сего действа расцветали в ее внутренностях розовые цветы. Оно или Она отныне знали, что это не окончание вовсе, а Начало пути и было особенно отрадно сознавать, что все идет исключительно так, как надо.

А теперь пришло время для рецепта кофейного варева:

«Взять деревянный Перец, который в течении многих дней сушился под солнечными лучами, и разлить его мягкую сущь по новым глиняным горшочкам, не забывая при этом томно взмахивать руками и приговаривать:

«Шепчущее, метательное, сделай для меня сверкающую жидкость, которая будет служить мне самой дельной верой и правдой!»

Свершается это все под Звездой сердца Эссаи, во имя Матери нашей красотки и ее дочерей – Мирты, Мяты и сослагательницы ветра – Гири. Истина!»

Понятное сё многоточие после утренней молитвы придало отваги Середине и принялась Она свершать кофейное действо.

Звездную ночь довольно быстро промахало через сумеречные пространства. И тут вопросом проявилась данная картина, что мерно колыхалась на матерчатом веере из сновидения.

Сущность вспомнила ответ. Ветер Горы напевал песню о скором освобождении. И оглядываясь на такие чудесные знаки, как же хотелось бросить все это в пылающий костер, чтоб наконец полыхнуло крупно! Благослови, о, Космос!

Нужные силы достигли созвездия во лбу и принято было, чтобы некоторые дурости навсегда покинули голову Середины. Того возжелала Гора. И было все исполнено в точности как в рецепте: в горшке задымилась иссиня-фиолетовая жидкость, обладающая жареным сладковато-карамельным ароматом, сменяющимся на что-то неуловимое…

– Это точное перечное Кофе! – Весело воскликнула Сущность, припомнив наконец сон из будущего и вкус сего напитка.

Горький перец этот был донельзя острый. Песня Горы сменилась громовыми сполохами: вся земля вокруг освещалась данным гневным светом и Сущь поняла, что все теперь готово и можно приступать к помазанию.

Волшебное снадобье вылетело из сердца желтой птицы и наступило на раздвоенный хвост Середины:

– Ваше сиятельство, я Вам пригожусь на долгое-короткое время. Вот что я есть, весь Космос теперь Ваш!

Как же было приятно слышать данные слова! Радость затопила дождем, счастье в груди призывно запело! Сущь зачерпнула кофейной мази и ощутила дивный аромат, который далеко отошел от карамели и от привычной сладости. Восприятие помахало шелковым платочком, а пальцы с волшбой коснулись Горы.

Произошел взрыв ТРИ: мерцание восполнилось живыми криками. Красота бытийства крепко ударила в ноздри, и вся округа задрожала перед необычайным. Пространство захотело выплюнуть слов:

– Перец этот является моим желудком, а твоя история – моей аннотацией к твоей будущей книге. Ты знала Сущь?

– Нет, не знала, буду осторожнее! И как же Эвкалипт, ведь это твое третье название?

– Неверный вопрос, Середина, на что тебе была дана скупая слеза Старца теневого? После смерти он смог стать Мастером, а ты при жизни должна будешь преодолеть мысленные токи свои, и по-Настоящему отворить свои же сердечные науки.

«Гора разомкнула передо мной свои красоты, Эвкалиптом все рассыпав, а я оторопело глядела на это великолепие, как вкопанная. Я смотрела на отверзлое нечто сверх положенного и думала, что окончание является Началом. А это все ненужными градациями ума оказалось. Прости меня, пожалуйста!»

– Прощаю твое детское лицо. Даю задание на посошок: чтобы напиток из перца и кофе приносила мне каждый восход Солнца!

Лихорадкой покрылось двойственное тело. «Что делать дальше? Мои внутренности подверглись действу столь необычайному, что уже доподлинно неизвестно, смогу ли я выйти из этой истории будущей Сущностью или меня погребет громада неопределенности…

От первого лица я буду вести повествование в следующих абзацах новой книги. «Эвкалипт» будет ей название!»

На душе стало дико хорошо, практически как тогда, когда я увидала будущий сон: моя сущь сидит на белом табурете, а перед глазами светящийся аппарат-пластина, и слова быстро-быстро летают по призрачным строчкам.

Дымился напиток из кофе, а в сердце гуляло емкое удовлетворение. Таким же образом предстоит мне написать и Настоящее, могущее перенести мое невесомое тело в сверкающую сказку.

Я смастерила столешницу из дерева и выкрасила ее в рыжий цвет, поставила перед собой стекло, которое изготовила собственными же руками (благо этот рецепт и многие другие Старик оставил в своем сундуке). Сидением мне послужил еловый пень, который я обмакнула в птичье молоко, чтобы «без сучка без задоринки»!

По завету Горы пришлось самостоятельно восполнять видимый свет плоскости стекла. И я стала воображать, что она светится и передо мной взлетают мысленные токи и пишется, пишется История.

И аннотация перечная, и введение, и все остальное, блистающее творческим полетом. Гора смотрела на мои медитации с улыбкой и хвалила мое старание каждый раз, когда на рассвете я приносила ей угощение в виде напитка из перца и кофе.

Хорошо все шло, день за днем копилась сокровищница идей. Я отдавалась делу с самозабвением, натурально не замечая течение всего окружающего и прочего, неизвестного своей породой, да простит меня это все.

Тем временем, расписывая свою историю, Сущность явственно ощущала, что будущее происходит прямо сейчас и Эвкалипт все быстрее раскручивает мировую ось, где время перестает безумием голосить, а превращается в умиротворяющую «недвижимость».

– Так вот о чем мне говорила Гора, а я то думала, что перец и кофе – это просто суп космоса, который возвращает ее в жизнь, а на самом деле данный напиток прекращает движение времени и пространства, и вместе с этим заворачивается в причудливую живую трубочку, где Эвкалипт становится видно во всей его красе.

– Так оно так, но предаваясь писательскому мастерству ты отдаешься тому же, что и я, Середина! – Гора гулко засмеялась, распугав всех местных животных.

– Теперь мне кажется, что я готова к окроплению себя на новое Имя. Литературой мне заниматься еще долгие тысячелетия, а Имя само по себе не появится из пустоты!

Середина встала из-за стола и направилась к еловому источнику, возле которого нужно было присесть пять раз, а потом обмахнуться пером желтой птицы семижды семь, все это время почтительно находясь в молчании.

«Имя распеваю тебе моим же настроением и красотой сердечной! О, Гора, Эвкалиптом мне ты натурально расписала свою славность и это очень приятным действом оказалось. В этом и есть перец – ты моя Родительница, Гора! Как же это прекрасно! Да прибудет с нами вечный Космос!»

Так оно было, и литературное творчество растянулось до самой незримой из возможных перспектив будущего. Сущность и Гора, Середина и Эвкалипт, Дерево и Перечное кофе: все эти имена вскоре сольются в нечто единое – во Имя нового Времени!

Встреча с гермафродитом

«Эвкалипус Доминус Абракадабра» – звонко зазвучало в голове у Сущности. Она распевала во внешних мирах великолепие звездное природное, которое над телом парит, безмерностью охватывая свои ловкие пальчики.

Все слова поместились на соринке во глазу, пепел смахнул себя с писательского стола – открылась дверца в потустороннюю реальность: дверь оказалась Источником и купелью с мерцающей водой, куда, по обыкновению, погружают новорожденных.

И наша Сущь тоже оказалась новорожденной, но то было только в мире забытого сна. Она являлась дочерью и сыном Горы-Эвкалипта, и листком Зеленого Сатурна лежала на руках у края небесного.

Рот, предвидя скорое обновление, растягивался в улыбках: «У меня вскоре будет новое Имя!» Радовалась Сущь и танцевала, и трепетала облачными созвездиями, что потерялись в тончайших складках платья Космоса.

Имя торжественно показалось в Источнике. Высветилось оно на глазурной поверхности купели: Гермафродит.

«Я есть срединный путь не только в ментальном теле, но и в физическом?» – Задалась вопросом Сущность. Точно такое же свечение наполняло обмороченную область Красной Мниги, где она ясно вещала: «Только бы не сок с утра и до вечера, пожалуйста! Только бы мягкая пища ложилась в мой желудок!»

Некоторые красные круги и петли немного побродили среди засушенных дерев того мира и прошли в область жабьего восторга. Теперь спокойные тона обвивали Гермафродита. Оно стояло подолгу у закатов Солнца, желая выкрасть один единственный светоносный лучик из последнего края и вложить то в свое раздвоенное сердце.

Неразмеренная грусть легла тенью на Оно, но сжаты были пухлые губы. Порядочные завтраки и гульбы с музыкальными движениями не были теперь помехой.