Легенда о половинках. Часть 2

– Знает. Я сообщил ему буквально два часа назад.

– Ах, это он с тобой так долго разговаривал по телефону?– усмехнулась София.– А почему он мне не сообщил?

– Ну, это не должно тебя беспокоить. Главное, что ты сработала классно. Но дело в том, что я приехал по твою душу. Видишь ли, Хоуэлла возьмут тайно. Никто об этом знать не будет. А у нас вырисовывается другая проблема. Об этом я узнал через своих коллег из службы внутренней безопасности. От Фарлонга не укрылась информация, что с международных счетов ФАМО исчезли большие суммы, и он вызвал комиссию аналитиков из ООН для выяснения причин произошедшего. Вероятно, они просканируют сеть вдоль и поперек. Нам же нужно исключить все возможности обнаружения «Цербера» в системе. Эти специалисты – доки тебе под стать…

София припала грудью к спинке его сиденья, смотрела ему в затылок и сосредоточенно слушала, мысленно рисуя картину предстоящих действий.

–…В случае обнаружения чужеродной программы все вопросы будут обращены к тебе как к первому лицу, имеющему доступ к установке программного обеспечения и проводящему анализ уже имеющегося. Мы бы хотели сохранить «Цербер». Он бы нам еще пригодился, но мы не можем рисковать тобой: через тебя прошло слишком много секретной информации, если тебя возьмут, ты не сможешь выдержать их допросов.

– Какова вероятность этого?– с напряжением в голосе спросила девушка и вцепилась влажными пальцами в свои колени.

– Если сработаем в понедельник, – все обойдется. Так что нужно работать быстро, потому что я сам не знаю сроков прибытия комиссии. Это будет несколько человек, и их будет трудно уловить среди той массы, что ежедневно разгуливает по агентству. Но вся проблема в том, что ты можешь не успеть удалить программу на всех трех головных терминалах. Про личные серверы Фарлонга и Хоуэлла я не говорю. Их можно будет удалить в воскресенье. Группа чистильщиков справится. Кабинеты директора и Хоуэлла в агентстве мы с тобой тоже постараемся отработать, но с последним терминалом будет труднее всего. Вероятно, снова придется ползти по вентиляции… Это самый испытанный способ. Хотя у меня от одной мысли об этом мурашки по спине.

Андерсон нервно выдохнул и взглянул на девушку в зеркало заднего вида:

– Что скажешь?

София, на удивление, спокойно откинулась назад. На ее лице не было ни капли волнения.

– Ну уж нет,– возразила она,– это делается гораздо проще. Мне нужен какой-либо один из трех терминалов. И удаление программы произойдет на всех уровнях даже в личных серверах Фарлонга и Хоуэлла. В последний момент по завершении программы сделать такой фокус мне подсказал Майк, когда мы уже знали, на скольких терминалах придется ее инсталлировать. Так что я спокойно сделаю это из серверной.

– Это что – шутка?– замер Тед в надежде на такой простой выход из ситуации.

София недоуменно развела руками и сморщила лоб.

– Похоже, что я шучу?

– Ты – гений!– восхитился громко Тед и протянул руку между сиденьями, чтобы пожать руку коллеге.

– Вот и я о том же,– засмеялась она и крепко пожала его пальцы.– Только мне понадобится гораздо больше времени, чем 15 минут, где-то часа полтора, а то и два. «Цербер» будет цеплять все приложения, которые оставил за время пребывания в системе, на это уйдет много времени. Поможешь мне протянуть время в серверной?

– Если это будет происходить в понедельник, то меня не будет целый день. Тебе нужно обговорить это с Ахматовым.

– Хорошо, я обсужу это с Алексом.

– Может быть, тебя отвезти в наш бар, позже подъедет Ахматов?

– Нет! У меня впереди еще два дня. Успею… Я так устала, и ноги от шпилек отваливаются. Отвези меня домой, пожалуйста.

– Не проблема. Тогда я сам ему обо всем доложу, а завтра вы встретитесь?

Девушка грустно вздохнула и согласно кивнула.

***

Утром, едва София проснулась, раздался звонок телефона. Это был Ахматов, и он настаивал на скорой встрече. Узнав обо всем от Андерсона, он хотел как можно скорее обсудить с ней детали завершающего этапа операции. Об этом София догадалась по слегка тревожным ноткам в его голосе, хотя говорил он о погоде, о прекрасном солнечном утре, в которое обязательно следует прогуляться где-нибудь по пляжу или парку.

Но она попросила его отложить встречу до вечера, так как была полностью настроена на разговор с Макстейном. Сегодня для нее был решающий день, и София не хотела допустить сомнений, еще раз увидев глаза Алекса. Так ей будет легче сказать Макстейну «да». А после пути назад не будет, и все разрешится само собой. Она исчезнет, образ Ахматова постепенно сотрется из памяти, потеряет свое значение. И, возможно, она даже будет счастлива… Хотя сейчас София об этом не могла и подумать, потому что прекрасно знала, как много ей понадобится времени и сил, чтобы забыть Алекса. Может быть, это будет легче, потому что он не предавал ее… Она ему этого не позволила сделать. А может, она будет страдать оттого, что не позволила, не попробовала, не дала себе шанса на удачу. Может, горько пожалеет, что упустила мечту, и это станет самой страшной из потерь…

Но что София могла сделать со своей гордостью и страхом?! Они перекрывали кислород, смешивали кровь с ядом и отравляли ей жизнь. Могла ли она перебороть себя, отказаться от всего на один миг и ощутить полноту и глубину настоящей жизни? Это было бы очень нелегко, но вдруг что-то сказало ей: «Сделай это, пока ты дышишь, пока дышит он. Если не переступишь черту, – сгинет все, чем ты дышала, жизнь будет похожа на осколки горьких воспоминаний и отчаянной тоски по несбывшимся мечтам, ничто не будет в радость, пополам расколется сердце…»

***

Пляж. София закрыла глаза и подставила лицо уходящему за горизонт солнцу. Дул ветер, и песчинки песка царапали кожу. В груди была какая-то пустота, даже сердце билось как-то глухо, безжизненно. Это ощущение возникло сразу, как только она вышла из кабинета Билла Макстейна, дав ему свое согласие.

И теперь теплая вода омывала ее босые ноги, а казалось, что она тонет целиком. София долго бродила по пляжу неприкаянная, подавленная, опустошенная. Куда-то подевались все мысли. Полное безмолвие, мрачная тишина. Будто она уже уходила в небытие. Но ведь еще было время… Еще можно было все исправить. Дать себе волю. Дать волю сердцу. София понимала, что будет страдать по Алексу в любом случае, оттого что не была с ним, и оттого, что была. Так почему она не могла хотя бы раз ощутить себя женщиной? Особенной, любимой, счастливой? Ведь не было мужчины на целом свете достойнее его…

Темнело. София должна была позвонить Алексу и договориться о встрече, но ее руки не поднимались взять телефон. И только она вспомнила об этом, как из ее фуляра на ремне джинсов выпал мобильный. София наклонилась и долго смотрела на песок, затем подняла трубку и набрала номер Ахматова.

– София, куда ты пропала?– беспокойно спросил он сразу, как поднял трубку.

– У меня была масса дел. Извините…

– Ничего,– смягчился Алекс.– Может быть, я подъеду сейчас?

– Наверное, сегодня я уже ничего не смогу сообразить. У меня предложение: давайте завтра с утра?

– Хорошо… Ты в порядке? У тебя голос странный?– чувствуя странное настроение девушки, спросил Алекс.

– Все хорошо… Сейчас лягу спать, а завтра обещают солнечный день… Наверное, будет здорово…

Алекс помолчал, а потом со слабой надеждой на согласие предложил:

– София, а почему бы не устроить прогулку на яхте? Я знаю один маленький островок, там можно устроить пикник…

София выпрямилась и повернулась лицом к морю. На горизонте появилась первая звезда. Девушка зажмурилась и тихо ответила:

– Я буду ждать вас в десять.

– Отлично!– обрадовался Алекс.– В десять я буду у твоего дома.– Доброй ночи!

На прощание у Софии не хватило дыхания, потому что от волнения чуть не разорвало легкие. Она могла бы отказаться и встретиться с Алексом в баре или на пляже, где было меньше всего ушей, но она приняла его приглашение на пикник, твердо решив, чего хочет.

Не важно, что будет потом, какие люди встретятся, о чем пожалеет или будет мечтать, София знала: только одно мгновение она пронесет в памяти через всю жизнь, и только оно одно будет согревать ее душу в самый лютый холод. И она хотела навсегда запечатлеть в памяти его образ, один красивый, сказочный день!

***

Как и прогнозировал канал метеослужбы Хьюстона, начало дня было великолепным. София проснулась рано, как всегда просыпаются люди, страстно жаждущие чего-то, или еще с вечера, озабоченные идеей. Она сняла пижаму, раскрыла окно и улыбнулась порыву ветра, разбросавшего волосы по лицу, улыбнулась первым лучам солнца и на носочках подошла к высокому зеркалу, единственному, что осталось от ее прежней мебели. Потягиваясь, она с улыбкой окинула свое стройное тело. По радио зазвучала трогательная мелодия из «Титаника» Селин Дион, и София почувствовала, как по ее коже побежали мурашки от волнительного ожидания встречи с Алексом. Она обняла себя за плечи и мечтательно зажмурилась. Все ее сомнения и тревоги были заперты на один волшебный день.

К десяти утра девушка собрала в соломенную сумку все необходимое для морской прогулки и, зарядившись романтическим настроением под песни Уитни Хьюстон вышла из квартиры к условленному времени.

Где-то внутри горячо пульсировало волнение, но София была окрылена мечтой и игнорировала все будоражащее и смутное. А когда увидела Ахматова в белой льняной рубашке, расстегнутой до середины груди, обнажающей смуглую кожу и упругие мышцы, в соломенного цвета брюках, словно ангела, упавшего с небес, радостно улыбающегося ей, на ее щеках заиграла легкая краска, и тело ответило сладкой дрожью. Она готова была прильнуть к нему всем телом и долго не отпускать. Но улыбнулась своему порыву, глупому и нетерпеливому, и с удовольствием приняла его руку, чтобы сесть в автомобиль.

Верх машины был откинут. Они мчались со скоростью ветра, и теплый воздух взъерошивал волосы на их головах. Они оглядывались друг на друга и молча улыбались своим прическам. Ахматов щурил глаза, но не надевал темные очки, чтобы видеть лицо Софии в естественных красках и угадывать ее загадочное настроение сегодня. Она еще никогда не представала перед ним такой безмятежной, мягкой, дружелюбной, полной гармонии и какой-то мечтательности. Она же была, словно птица, отпущенная на вольный миг, полна решимости облететь весь мир и успеть унести с собой все самые яркие впечатления, но еще оглушена восторгом первых мгновений свободы и немного стыдлива.

Оказавшись на белой палубе яхты, София восторженно пожала плечами и с открытой улыбкой раскинула руки в стороны, чтобы ловить солнце и свободный ветер. Алекс завороженно наблюдал за девушкой, откровенно не понимая, что с ней случилось, но это было приятное ощущение.

Яхта медленно поплыла от причала, разрезая волны навстречу далекому, предвещающему таинственно-чарующий день горизонту. В воздухе кружилась радость и непонятная тревога, и с плавным перекатом по волнам у Софии кружилась голова от обилия и густоты чувств, прорвавшихся сквозь плотную стену страха. Сегодня все было в первый раз и ново: и открытая улыбка Ахматова, полная нежности и ожидания, и его томные красивые глаза, и его дорогой сердцу голос, и вода непередаваемого цвета вокруг, и небо над головой… Сегодня все было создано только для нее.