Половинки нас

– Я позвоню,– расцвела Вера, шагнула навстречу и поцеловала в грудную мышцу.– От тебя так вкусно пахнет…

Млея от её нежности, Мирон с трудом вспомнил, что оставил телефон где-то у водительского кресла, но не хотел идти за ним, чтобы не прерывать новых объятий.

– Назови мне свой номер, я запомню,– подняв её лицо за подбородок, целясь в губы, произнёс он.

– Лучше ты мне свой,– тут же вынула телефон Вера и приготовилась набирать.

Через поцелуи Мирон назвал по одной цифре и в конце углубил поцелуй до того, что оба чуть не задохнулись от вновь вспыхнувшего желания. Но Вера смогла удержать себя в руках, виновато покачала головой, накинула рюкзак на плечо и, погладив его бороду напоследок, тихо сказала:

– Спасибо тебе… Удачной недели!– и отошла к лестнице.

Мирон дотянулся до кнопки открытия двери и, когда та отъехала, Вера подмигнула и выбежала из автобуса.

– Я буду ждать звонка!– крикнул Мирон, склонившись к дверному проёму, когда та дикой ланью, перепрыгивая лужицы, побежала к той самой арке.

У проёма Вера с улыбкой помахала ему рукой и скрылась внутри.

Мирон выпрямился, размял плечи и с лёгкой досадой потёр бороду. Определённо, он будет скучать по этой нежной солнечной женщине, так неожиданно открывшей ему новую сторону жизни.

«Все-таки женщины бывают разные…»– подумал он, нащупав ключ зажигания в кармане джинсов. Вспомнив о том, что нужно вернуть этот автобус, забрать вещи у Шакринских, Мирон включил навигатор.

* * *

– Ну, здравствуй, дом…– вздохнул Мирон, войдя в гостиную своего загородного дома.

Внутри было тихо. У Марии Петровны и её сыновей – водителя и садовника – сегодня выходной. Сам так распорядился, когда отправлялся в непредвиденное путешествие в «Новую колею жизни». Юлия, похоже, съехала, потому что на полке над камином уже не стояли те безвкусные статуэтки буддийских монахов, что она привезла из Тибета.

Мирон бросил у порога сумку с вещами, которые забрал у Петра, и прошёл в центр комнаты. Та показалась ему такой просторной и чужой. Что-то изменилось, то ли воздух, то ли общая атмосфера, будто он здесь не был очень давно. А был ли? Когда Юлия была в поездках, он ещё позднее возвращался домой, шёл в кабинет и продолжал работать, если повезёт, то засыпал за европейским матчем поло на диване прямо там, а иногда оставался в городской квартире. Комфорт и удобства были неотъемлемым приложением, и он не замечал этого, пока на пару дней не лишился их.

Мирон до сих пор был в одежде Шакринского. Майка и джинсы слегка отсырели после дождя – нужно было переодеться. Но ему совсем не мешала несвежая одежда, даже в душ идти не спешил. Хотя всё тело чувствовало последствия ночи, проведённой на чудовищно неудобных креслах автобуса. Однако то, что на них случилось, затмевало любой дискомфорт.

Мирон только спустя несколько минут заметил, как долго стоит на одном месте и, глядя сквозь пространство, гладит бороду и улыбается.

– Я свободен…– выдохнул он и растянулся на диване, закинув руки за голову, а ноги прямо в кроссовках – на журнальный столик.

Где-то на носке заметил зелёное пятно – от травы. Оно напомнило, где он был и с кем. От майки пахло Верой… Джинсы, которые ему не хотелось снимать, тоже ей нравились… Хотелось ещё немного задержаться в этом увлекающем состоянии блаженной эйфории от необыкновенного выходного, превосходного секса и незримого присутствия Веры…

Глава 13

– Пора сходить к Свиридовой на витаминный коктейль,– выдохнула я сиплым после сна голосом, проходя мимо зеркала.

– Ма, я блинчики сделала. Остывают!– послышалось из кухни.

Я сладко потянулась, вспомнив, что Илона вернулась из Питера на каникулы. Но не в родной дом – остановилась у парня – земляком, с которым подружилась в университете.

Войдя в кухню, потянула носом: запах от блинчиков шёл обалденный.

– Доброе утро, суслик! Ты сегодня ночевать приедешь?– остановилась за спиной дочери и ласково провела пальцами от корней по всей длине её густых чёрных волос, распущенных по плечам.

Илона млела, когда я называла её сусликом – с детства обожала этих грызунов – и когда расчёсывала ей волосы, замирала и улыбалась.

– Неа, у меня практика началась. Мы с Сёмычем едем в Батайск. Приедем поздно, но отпишусь.

– Как у Сёмы дела?– поинтересовалась, макая палец в креманку со сметаной.

– Все окейно. Экстерном сдал на права. Папа ему на восемнадцать старенькую «ауди» подарил, помнишь. Теперь у нас есть свой транспорт,– повернулась Илона и чмокнула меня в нос.– А как дела у наших неудачников?

– Каких таких неудачников?– спросонья не поняла я.

– Ну, у всех тех, кто никак не может растопить твоё холодное сердце,– засмеялась дочь и обняла.

– Скажешь тоже,– поморщила нос и хлопнула Илону по попе.– Позавтракаешь со мной?

– Я уже,– задорно подмигнула она, поцеловала в шею и прошмыгнула мимо меня в коридор.– Приходил тут вчера твой… с цветами. Франт такой!

– Понравился?– усмехнулась я, догадываясь, о ком идёт речь.

– Сначала да, а когда сказала ему, что тебя нет, он тут же начал выспрашивать, а куда делась и кто это в твоей квартире хозяйничает.

«Ну да, этот франт любопытный».

– Призналась?– вопросительно вскинула брови, уже предполагая, что она ответит.

– Ну конечно, нет,– высунулась из-за двери Илона.– Узнай он, что у тебя такая взрослая дочь, сразу же помашет ручкой и скажет: «Досвидос!»

Я откусила блинчик и пожала плечами:

– А может, уже пора?

– Это ты сама решай. А я в личную жизнь матери не вмешиваюсь.

«Какие мы мудрые»,– мысленно улыбнулась дочери.

– Ладно, оставлю на потом,– равнодушно отмахнулась и оглянулась на раковину, а увидев гору посуду после готовки блинов и заляпанные тестом края, возмутилась:– Эй, а кто посуду мыть будет? Мне на работу, а это всё засохнет до вечера…

Илона спряталась, ну точно, как суслик в норку, и прокричала уже от двери:

– С меня блинчики, с тебя порядок. Кстати, день рождения празднуем на даче у родителей Сёмы. Будут шашлыки! Досвидульки!

– Пока-а, суслик,– протянула я, с досадой рассматривая оставленный бардак. А потом потянулась, встала в позу растяжки и… чуть не задремала.

«Н-да, насыщенные были выходные…»– встряхнула головой и снова посмотрела на раковину. Заткнула слив пробкой и набрала воды.

– Ну и пусть себе киснет… До вечера подождёт…

Едва оттянув себя от безумно вкусных блинчиков, быстро приняла душ, наложила макияж и, высушив обычно прямые волосы волнами, с привычным вопросом «А что надеть?» встала у нового шкафа-купе – наконец-то, недавно купила. В большом красивом шкафу мои три платья, два сарафана, несколько рубашек и две пары классических брюк смотрелись одиноко и скромно. В очередной раз выбрала прямое льняное платье травяного цвета длиной до колен. Всунула ноги в удобные балетки, которые уже следовало бы обновить, положила в сумку оставшиеся блинчики к чаю в перерыв и поспешила на трамвай по своему обычному расписанию.

«Завтра суслику семнадцать,– думала я, садясь у окна в конце салона трамвая.– Что ей подарить? В кошельке пусто… Занять у Свиридовой?»