Легенда о половинках. Часть 2

– Я никогда бы не причинила тебе вреда… Я всегда любила тебя!..

– Замолчи!– раздраженным взмахом руки остановил ее Алекс.

– Х-хорош-шо,– начала заикаться она,– я сделаю все, как ты просишь…

Еще не представляя, что с ней будет, Жанна почувствовала, как в груди все перевернулось и будто окаменело. Она без сопротивления, смиренно пошла в маленькую комнатку без окон, припудрила щеки, ужасаясь выражению своего лица и глаз, покрасневших от слез, приложила мокрый платочек к вискам и несколько раз глубоко вздохнула.

Зеркало показывало ей чужое лицо, она не узнавала в нем себя. Что это была за жизнь: полная ненависти, слепой ярости, обиды, досаждения всем и во всем, использование всего точно так же, как когда-то использовали ее. Она была унижена, раздавлена, опустошена и безумно одинока. Жанна опустила глаза на раковину и, глядя на стекающую воду, заранее зная ответ на свой вопрос, подумала: «Неужели это конец?!»

И это действительно было ее концом. Концом карьеры, концом надежд, но и концом ее угрызений совести за все, причиненное невинным людям.

Ахматов отвез Жанну в агентство, Фарлонг принял их без записи. Алекс играл по всем правилам: ужасно сожалел, что такой специалист покидает его отдел, уговаривал Фурье остаться. Но она, опустив голову, не решаясь смотреть в глаза ни тому, ни другому, убедительно отказывалась и настаивала на своем решении. Затем Алекс проводил женщину из здания, отклонив ее просьбу – дать время попрощаться с отделом, и посадил в такси, за рулем которого был служащий АМБ.

Фурье сопроводили в ее квартиру, она сделала вид, что собрала сумку, а затем по личной просьбе Ахматова агент доставил Жанну на одну из конспиративных квартир в Хьюстоне, не внося это в отчет АМБ. Женщина была заперта в помещении, откуда и мышь не могла выбраться. Да у Жанны и не возникало мысли о побеге. Она была обезоружена душевной болью, осознанием бессмысленности своих поступков, раздавлена чувством вины и жалости к самой себе. Она, как и тогда, пятнадцать лет назад в клинике Эль-Пасо ушла в себя и боялась любой мысли в своей голове.

***

Пролежав в клинике Беркли под наблюдением доктора Логана еще день, София вернулась домой в среду вечером. Спустя час ей позвонили из агентства. Это был руководитель отдела информационной безопасности Генри Фокли. Девушка была готова его услышать, но не думала, что так скоро.

Мужчина вежливо поинтересовался здоровьем девушки, о том, когда она выходит на работу и сможет ли сразу по приходе зайти к нему для беседы. София с замиранием сердца предупредила, что выходит на следующий день.

После звонка София приготовила ужин и по плану Андерсона пригласила своего соседа к себе. В талантливо-откровенной беседе с Майком девушка поделилась, что с ней произошло два дня назад, была убедительно испугана своим неожиданным обмороком, искренно растерянна появлением двух странных мужчин у ее палаты в клинике и расстроена якобы неожиданным сбоем в сети ФАМО. Эта игра должна была убедить скрытую службу внутренней безопасности в том, что Мэдисон в действительности не была виновна и даже не догадывалась, что за ее рабочим столом кто-то поработал. Майк тоже играл свою роль…

Спектакль получился на редкость искусным, убедительным, невинным. Об этом не удержался сообщить Андерсон, кратким шифрованным сообщением на мобильный девушки: «В отделе без тебя скучают. Возвращайся, умница!»

Однако София не спала всю ночь перед выходом на работу. Одни тревожные мысли сменялись другими, не менее мучительными. И ФАМО, и АМБ, и Ахматов с Фурье сплелись в один большой узел, который сдавливал грудь и не давал свободно вздохнуть.

Последние дни были наполнены столькими событиями – волнительными, тревожными, напряженными, безрассудными и экстремальными. Казалось – еще одно потрясение, и у нее случится срыв. Единственное, что хоть как-то утешало ее, – это ожидание своего переезда в Вашингтон, где ждала новая жизнь в новом качестве, с новыми людьми, где не будет Его – человека, из-за которого она истерзала свою душу, – Александра Ахматова.

***

Утро было тяжелым. Тяжесть в мыслях, в голове, в теле влекла в постель. Но, взяв себя в руки, София приняла утренние процедуры, привела свою внешность в достойный вид и отправилась на работу за час до начала рабочего дня, чтобы медленным шагом пройтись через парк – подышать свежим воздухом и собраться с мыслями.

В агентстве Мэдисн встретили с необычайным дружелюбием: «Мы по тебе скучали!», «Ура, ты вернулась, а мы думали, ты нас бросила!»…

София была приятно удивлена, и даже огорчилась, что скоро придется сменить коллектив, в котором она уже прижилась и завоевала авторитет.

Тед Андерсон ободряюще подмигнул ей, когда она присела за свой стол и взялась за трубку телефона, чтобы предупредить мистера Фокли о своем приходе.

А когда она направилась на конфиденциальную беседу на тринадцатый этаж, появился Ахматов, встречи с которым она хотела бы избежать. Но он был настойчив и собирался сопроводить ее до кабинета Фокли.

– Вчера я приехал в клинику, а тебя уже отпустили домой,– с волнением заговорил Алекс.

– Со мной все в порядке, как видишь,– резко ответила София, даже не глядя в его сторону.– Я надеюсь, мне больше нечего опасаться?

– Если ты о Фурье, то больше не увидишь ее … Только у меня к тебе серьезная просьба, не спрашивай ни о чем, и пока сохрани в тайне имя Фурье: ни Теду, ни Майку – никому!?

– Но она получит по заслугам?– безжалостно прищурилась София.

– Разумеется,– напряженно ответил тот.

– Вот и славно! Меня в дрожь бросает только от одной мысли о ней.

Алекс мягко улыбнулся и, соскучившись по девушке, коснулся ее пальцев рукой. Но София отдернула руку, словно обожглась, и ускорила шаг.

– И долго это будет продолжаться?– терпеливо поинтересовался Ахматов, надеясь вразумить девушку.

– Что именно?– делая вид, что не понимает, ответила она.

– Меня поражает твоя способность делать мне больно!– с нескрываемым укором проговорил Алекс.

– А ты не крутись вокруг да около, глядишь и выживешь!– дерзко бросила она.

Алекс был поражен поведением девушки и уже не находил причин для его оправдания. Он обхватил ее за талию и свернул в холл уже перед самым кабинетом Генри Фокли.

– Остановись! Что ты делаешь с нами? Зачем ты все крушишь?– не обращая внимания на ее сопротивление, потребовал объяснений Ахматов.

И снова София чувствовала себя в отчаянии, но показать это сейчас, значило бы признаться в своей слабости, а этого ее гордое сердце боялось больше всего. Поэтому София враждебно прищурилась и в намерении отвернуть его от себя раз и навсегда выпалила:

– Послушай, с меня хватит! Разве ты не получил то, чего добивался? Теперь же оставь меня в покое!

Алекс округлил глаза и на секунду замер.

– Стоп! Я не понял: ты совсем помешалась на мысли, что я использую тебя только в целях удовлетворения собственного самолюбия?– ошеломленный и оскорбленный заявлением девушки сказал он.

– Разве нет?– холодно бросила та.

Алекс, не веря своим ушам, медленно отступил, обошел вокруг нее, пристально разглядывая ее профиль и затылок, словно выискивая хоть одно подтверждение ее сомнения в собственных словах. Но София была непреклонна.

– Ты удивительно жестока к себе и к другим!– единственное, что смог заключить он и, не находя сил оставаться с ней рядом, быстро удалился из холла.

Софию, будто пламенем обожгло изнутри. Она почувствовала, что пустила последнюю каплю в чашу нескончаемого терпения и доверия Ахматова. Он больше не проявит великодушия, даже если сам будет сгорать от желания протянуть ей руку. Она содрогнулась от осознания, на что обрекла себя в ближайшее время. Но не двигалась с места, чтобы догнать Алекса и только одним словом изменить все. Страх и самолюбие были ее клеткой. Она продолжала отчаянно убеждать себя, что без Ахматова ей будет лучше и спокойнее.

***

Беседа с Генри Фокли длилась всего двадцать минут. Тот задавал девушке короткие четкие вопросы, на которые у нее были ясные ответы. Она вела себя грамотно и бесконечно выражала недоумение, для чего была приглашена на беседу.

Фокли убедительно посоветовал ей больше не оставлять свой компьютер включенным, когда будет покидать рабочее место, быть наблюдательной и осмотрительной. София пообещала быть благоразумной и сообщать обо всех подозрительных случаях в работе с сетью агентства. Когда беседа была окончена, и она вышла из кабинета в притворном замешательстве.

К концу рабочего дня Тед известил Софию, что ее кандидатуру вынесли из списков подозреваемых. Ее так и подмывало рассказать о Жанне Фурье, но она помнила серьезную просьбу Ахматова умолчать об этом факте. Также Тед сообщил, что после работы ее будет ждать такси, которое отвезет на встречу с Биллом Макстейном. София уже знала, о чем тот будет говорить с ней, и откуда-то из глубины души прорывалась тревога и нежелание ехать на встречу. Но она запрещала себе думать о причине такого настроения и искусственно вызывала в себе чувство вдохновения.

И даже после встречи с Макстейном София, глядя в свое будущее, вроде бы чувствовала душевный подъем и оптимизм. Билл сообщил ей, что для нее уже готово место системного аналитика в офисе одного из подразделений ООН, арендована квартира, которая ждет хозяйку для полной комплектации необходимым оборудованием и предметами быта, с середины января она может приступать к работе, но для этого ей необходимо пройти все формальности: собеседование, оформление документов и другое – уже на месте, в Вашингтоне. Это обрадовало девушку. После Рождества она могла смело отправляться в Вашингтон и приниматься за обустройство новой жизни.

Но, конечно же, и радость, и душевный подъем – все это была игра перед самой собой, и София молча ненавидела эту роль. С другой стороны, ей останется один день, который она проведет в ФАМО перед Рождеством. В этот день она увидит Алекса в последний раз.

***

Выйдя на работу в пятницу, девушка никому не сообщила о своем уходе из агентства и переезде в другой штат. Об этом не знал ни Андерсон, ни Келтон, ни тем более Ахматов.