Легенда о половинках. Часть 2

Прячась от Ахматова раньше, София тайно желала быть найденной им, даже оставляла следы. Теперь же ей было больно представить, что она может встретить его, остаться с ним наедине, боялась не выдержать его взгляда или вопроса, боялась смотреть на него даже издали. Она полностью перекрыла дорогу к нему в прямом и переносном смысле: намеренно и успешно избегала всех мест, где он мог находиться в конкретное рабочее время, не появлялась в кафетерии на обед, ушла из здания через служебный вход, не ездила в лифте, не посетила предрождественскую вечеринку в офисе.

Но самым тяжелым было то, что Ахматов и сам не искал встречи с ней. Он даже не поздравил ее с наступающим Рождеством, не прислал открытку по почте, не позвонил, будто, в самом деле, испарился из ее жизни. Это и огорчало, и лишний раз убеждало Софию в своей правоте о мужском лицемерии.

***

В сочельник девушка приехала к родителям, чтобы вместе с семьей провести рождественские каникулы. Добрые, теплые, заботливые отношения в семье спасали ее от душевного смятения и тоскливого одиночества. Она ни на минуту не оставалась одна. Она наблюдала за матерью и крестным и умилялась их взаимопониманию, терпению и бесконечной, всепоглощающей любви друг к другу. В их сердцах было еще столько пыла и нежности, радости и вдохновения, они дарили их друг другу и делились со всеми остальными. И София чувствовала себя спокойнее и благополучнее, потому что в последнее время заметила, что все больше погружается в себя и теряет свои самые яркие черты – живость, легкость, открытость. Казалось, она совсем утратила способность получать удовольствие от простых вещей и целиком была устремлена в ожидаемое будущее. София возлагала столько надежд на переезд в Вашингтон, была уверена, что все ее печали и горести забудутся, станут незначительными, будто после перелета через несколько штатов, все, что гнетет, само собой останется позади. Но пока она была с родными и близкими, тревога и уныние отходили на задний план, и это позволяло дышать полной грудью.

Но рождественский ужин стал для нее настоящим испытанием. Несмотря на то, что вокруг было так много любящих ее людей: мама и Бен, Лили и Томас, Милинда и Джейсон – София чувствовала себя виноватой и бессердечной. Она всех любила и уважала, и ей было уютно и приятно среди них, но весь праздник она промучилась мыслью о том, как рассказать родным о своем неожиданном переезде. Она буквально заставляла себя быть веселой и радостной, даже слишком старалась, и оттого была не похожа сама на себя. Но вино и пунш поправили ее настроение. И к середине праздничного ужина София осовела и потеряла остроту восприятия мучивших ее забот. Она просто решила оставить их на потом, не хотела омрачать Рождество своим близким и поэтому собиралась молчать до того, как в ее руках окажется билет на рейс Хьюстон – Вашингтон.

Рождественская индейка была великолепна. Пироги крестной и закуски Милинды – объедением. Бенгальские огоньки, гирлянды вокруг елки, горящий камин и висящие над ним сапожки, хор гномиков за окном завораживали и делали этот вечер теплым и неповторимым. Казалось, что этой ночью точно приедет Санта Клаус, разложит свои подарки у елки, и утром что-нибудь изменится, станет лучше, легче и беззаботней. А в полночь исполнится самое заветное желание. Об этом мечтала София, глядя на часы. Но стукнуло двенадцать, а затем стрелки поспешили к часу, а волшебства не происходило. Мысли трезвели, становились тяжелыми и уносили прочь покой.

Харды ушли к себе. Милинда проводила Джейсона. Хелен и Бен собирались спать. И только София боялась остаться одна, коснуться головой подушки и вновь вернуться мыслями на яхту. Но и вызывать к себе лишнее внимание и волнение ей не хотелось. Поэтому она все же поднялась в гостевую комнату и села на край постели.

Веки опускались, голова склонялась набок, но девушка отчаянно боролась с желанием снять одежду и лечь под одеяло. На протяжении всей прошлой недели постель была ее врагом. Его губы, руки преследовали ее во сне, и она просыпалась в липком поту, будто от кошмара и долго не могла уснуть, сначала в клинике, потом в своей квартире и уже вторую ночь в доме родителей. Он стал ее наваждением. А она продолжала не верить его признаниям, истязала себя сомнениями и желаниями, которые возникали сами по себе, – бесконтрольные, неодолимые и непокорные. И все же тосковала по мечте, которая преследовала ее – не то призрак, не то реальность. Но страх обмануться и предать себя был выше всех разумных доводов.

София раздраженно встряхнула головой, обессилевая от терзающих воспоминаний, и вернулась в гостиную, где еще недавно шумело пышное застолье. Она тоскливо обошла овальный стол, касаясь рукой спинки каждого стула, поправила рождественский венок со свечами в его центре и устроилась на диване перед пылающим камином. Подарки в блестящих обертках заманчиво выглядывали из-под елки. София подогнула ноги под себя, накрылась мягким пледом и заняла мысли тем, что пыталась угадать, что находится в той или иной коробке. Где-то среди этих коробок были и подарки от мистера Кроу, который уже тысячу лет как не присутствовал на их семейных праздниках, а только присылал анонимные подарки, дорогие и изысканные. Проснулись воспоминания детства, юности, София стала перебирать все самые душевные, дорогие мгновения своей жизни в Эль-Пачито, в Хьюстоне, с самого первого дня, как оказалась здесь, как училась в колледже и университете, как познакомилась со своими незабываемыми друзьями из департамента, с которыми она частенько переписывалась по электронной почте… И отчего-то на душе сделалось так упоительно грустно и смирно. И здесь, на диване в гостиной, пока горел огонь и трещали древесные угли, пока не наступило утро, пока дремало утомленное тоской сердце, она нашла в себе силы обдумать разговор с родителями. Разумные аргументы сами пришли на ум. Оправданные, веские и отважные…

***

Рождественское утро София встретила первой. Неожиданно пробудившись от звука визжащих тормозов проехавшей машины, она протерла глаза и увидела перед собой елку, где под пышными ветвями лежала гора подарков. Внезапно возникший интерес – распечатать все коробки и получить свой подарок от Санты взбодрил ее и заставил подняться с дивана.

София оглянулась на холл, откуда скоро должны были появиться Лин и родители и, хитро улыбаясь, присела рядом с коробками. Детское ожидание сюрприза придало девушке настроения. Она, как семилетняя девочка, стала разрывать шелестящие упаковки и раскрывать одну коробку за другой.

– Эй!– воскликнула Лин, увидев сестру у елки.– Я должна была сделать это первой! Ты меня перехитрила!

София весело засмеялась и махнула рукой сестре, приглашая присоединиться к приятному занятию.

– Здесь еще много! Давай заглянем во все, пока мама с Беном не проснулись?

– Эй, кто это не проснулся?– громким басом заговорил Бен из-за угла.– Ну и шустрые девчонки! Наверное, всю ночь не спали, чтобы не проспать этот момент?!

Бен присел на диван и, умиленно улыбаясь, смотрел на девушек.

В дверь раздался звонок. Милинда мгновенно отвлеклась от подарков и побежала к двери.

– Это, наверное, Джейсон!

Но, открыв дверь, она увидела перед собой парня в курьерской форме.

– Добрый день, мисс. Могу я видеть мисс Софию Мэдисон?– спросил парень.

– Да… Фисо, это тебя,– оглянулась Милинда.

София поднялась и настороженно подошла к двери.

– Мисс София Мэдисон? Ваш заказ. Распишитесь, пожалуйста,– сказал курьер и протянул девушке фирменный конверт с авиабилетами.

София расстроенно черкнула свою подпись на ведомости курьера, тихо поблагодарила его и закрыла дверь.

Бен вопросительно посмотрел на конверт в руках крестницы и выдерживал паузу в надежде, что она сама разъяснит происходящее.

София завела руки за спину, пряча глаза, натянуто учтиво улыбнулась и без объяснений ушла в свою комнату. Бен беспокойно нахмурился и, вытянув шею, выглянул в окно. От их дома отъезжал фургон авиакомпании Continental Airlines. Бен оставил Милинду, снова увлекшуюся подарками, и поднялся в комнату Софии.

Когда он подошел к комнате, замедлил шаг, заметив приоткрытую дверь. Невольно заглянув в проем, увидел Софию, задумчиво сидящей на кровати и рассматривающей запечатанный конверт, будто не решаясь его открыть. Бен тихо постучал и вошел. По взгляду девушки он сразу догадался, что она напряжена и вряд ли хотела сейчас что-то обсуждать. Он медленно прошел к окну.

София проводила крестного сосредоточенным взглядом. Бен потоптался на месте и ненавязчиво мягко спросил:

– Ничего не хочешь рассказать?

– Я хотела… давно хотела, но не решалась,– с виноватым вздохом проговорила София.

– Может быть, сейчас самое время?

– Я… Только, прежде, ты должен знать, что в этом нет ничего страшного…

– Ты уже пугаешь меня!– оглянулся тот и беспокойно окинул девушку взглядом.

– Я переезжаю в Вашингтон,– смело проговорила крестница.– Мне предложили хорошее место… И я согласилась.

– И Брэд об этом знает?

– Узнает. Это совершенно не зависит от него. Меня переводят от ФАМО,– почему-то начала лгать София.– Я выполнила свою часть сделки, и теперь у меня есть выбор…

Она повернулась лицом к крестному и взволнованно проговорила:

– Бен, разве я не могу выбирать? Это новая, еще более интересная работа. У меня есть желание, способности, и я хочу достичь всех высот в своем деле. Разве это ненормально?

Бен недоверчиво сдвинул брови и присел рядом с девушкой. Она продолжала смотреть на него открытым, ожидающим одобрения взглядом.

– А почему ты молчала, если это действительно не опасно?

– Не хотела портить предпраздничное настроение чувством расставания,– опуская глаза, ответила она.

Бен долго молчал, смиряясь с решением девушки, но потом все же спросил:

– Ты уверена в своем решении?

– Как никогда!– без сомнений в голосе ответила та.

– И когда ты летишь?

– Завтра… вечером.

– Ну… что ж… если это твой выбор, то я принимаю его. Хотя, я не понимаю, почему это случилось так внезапно…

– Бен, я уже взрослая… Просто порадуйся за меня,– уже скучая по нему, проговорила крестница.

Вместо ответа Бен мягко притянул девушку к себе и обнял. София положила голову ему на плечо и быстро заморгала, чтобы высушить глаза.