Дари Ласо

– Какой такой бог?– прошептала я и снова заплясала по комнате.

За чаем настроение мамы показалось совсем другим, чем до поездки на бал. Она выглядела задумчивой. То украдкой улыбалась каким-то своим мыслям, то внимательно присматривалась ко мне, будто не могла чему-то поверить, но молчала. Вернее, поддерживала разговор с папой, но не выдавала своих мыслей. Я же отчего-то болтала без умолку обо всем, что шло на ум и, конечно, много об увиденном на балу и о том, как со мной могло произойти такое нелепое падение. Да и сам этот случай, который, казалось бы, должен был меня расстроить, сейчас вызывал только иронию. Но мама с папой уже не переживали по этому поводу, как в тот самый момент. Кажется, над всеми нами витал дух Макрона Босгорда.

Собираясь на ужин к Хворостовой, я выбрала одно из своих трех платьев, и оно показалось как нельзя лучшим выбором. Даже подкрасила губы и ресницы.

Такой взвинченной, как после этого бала, я себя не помнила. Меня мало увлекали подобного рода общественные мероприятия. Но это стало особенным не только потому, что имело прямое отношение к моему будущему, но и потому, что я уже знала, чего хочу… Вернее, кого… Я всем сердцем надеялась на то, что именно Макрон станет тем мужчиной, который войдет в мое будущее не просто знакомым, а самым близким и родным. Закрадывались тревожные мысли о том, что его семья не позволит ему выбрать меня – человека… Но ведь такое все же случалось раньше? Почему не со мной теперь? Тем более мужчина имел право голоса, он мог убедить свою семью… ведь я ему понравилась…

Мне кажется, именно об этом странном щекочущем чувстве рассказывала мама, когда однажды дотошные сестрицы спросили ее, что такое «любовь»:

– Когда не думаешь больше ни о чем, кроме одного. Когда ежесекундно помнишь о том, кто появился в твоей жизни. Когда хочешь слышать и видеть только его и не представляешь, что вы могли никогда и не познакомиться… А еще глупая улыбка не сходит с лица, и каждое слово кого бы то ни было с трудом достигает разума, потому что все мысли только об одном…

«Макрон Кхелан Гот Босгорд! Макрон Кхелан Гот Босгорд!..»

– И имя его музыкой звучит, и каждый день зажигается яркими красками при первом воспоминании о нем…

Да, именно это я испытывала сейчас! И уверена, что то же буду ощущать завтра и после, после, после… завтра…

«Я буду рада нашей встрече в наш следующий выходной»,– написала я простой ответ моему Будущему.

Короткое ответное сообщение не заставило долго ждать:

«Благодарю, Дари! Могу я написать тебе завтра?»

«Да!»

Но моя истинная реакция была иной: я визжала в подушку и колотила ногами по матрасу в неописуемом восторге: «да! Да! ДА!!!»

На ужин к Ладе я прилетела, словно на крыльях. Хотелось поделиться обо всем, что сейчас творилось на душе.

Ужинали мы у бассейна. Лю Мин тоже была с нами. И Антон крутился рядом, делая вид, что занят учебой, но я знала, что его одолевает любопытство: что же там было на балу, тем более Хворостовы, наверное, обмолвились обо мне и Босгорде. Говорить о том, что я чувствую, когда здесь был Антон, было как-то неловко, поэтому мы нашли другие темы для обсуждения.

– Мне кажется, на балу было больше невест, чем семей женихов,– заметила Лю Мин.

– Так и есть,– кивнула Лада и откусила большой кусок от сочного фрукта.– Но это только видимость. Хомони рождают практически одних сыновей, поэтому женихов предостаточно, и они разбирают всех особо отличившихся девушек гамони и хемани.

– А тех, кто не отличился?– спросила я, покусывая тягучую конфету в виде палочки.

– Их берут в жены люди. После сорока всем нужно состоять в браке.

– А если с женой что-нибудь случилось?

– Да, помните, у Кхелан Босгорд муж погиб,– вспомнила Лю Мин.

– Всем можно заключить повторный брак,– пожала плечами Лада, будто мы должны были это знать.

– И все-таки, я чего-то не пойму,– озадаченно прищурилась Лю Мин.– Я знаю многих коренных, кто заключил второй брак, но не видела, чтобы женщина носила две фамильные печати. Это как понимать?

– Все могут повторно заключить брак, но печать рода имеют только одну, кроме хомони и женщин, вышедших за хомони, так как считается, что в обычном браке женщина и ее дети будут принадлежать только к одному роду. Другие дети будут принадлежать только семье второго мужа и не имеют тех прав, что первые дети.

– Как-то жестко слишком,– нахмурилась я.

– Да,– усмехнулась Лада,– это не наши заморочки. Женщины хомони – всегда в цене. Они имеют права и на вторую печать. Все их дети будут ценны, как в первой семье, так и во второй.

Мы с Лю Мин затихли, переваривая услышанное. Сколько же нюансов в законах и кодексе хомони! О многих я даже не догадывалась.

– Почему нас этому не учат?– недоуменно спросила я.

– Потому что детали и тонкости только для законников,– похвалилась Лада, вытягиваясь в полный рост.

– Ох, слишком уж много деталей…

– Ну и хорошо!– наконец высказалась Лю Мин.– Представляете, если бы женщина в третий раз заключала брак, куда печать ей ставить?

Мы оглянулись на подругу одновременно, а Лада с умным видом заметила:

– На лоб. Потому что той, кто заключит брак с хомони в третий раз, именно туда и ставят печать, какого бы народа ни была женщина. Так что не отрави своих первых мужей креветками, а то у тебя слишком узкий лоб для овальной печати.

Я не выдержала и засмеялась в полный голос. На меня тут же оглянулся Антон.

– Что у вас за разговоры такие?– проворчал он с другого конца крыши.– Будто вам невтерпеж вступить в брак. Что вас на балу так впечатлило?

Лада сама еле сдерживалась, чтобы сохранить серьезный вид.

– Почему сразу отравить?– обиженно надула губы Лю Мин и дернула Ладу за волосы.

– Ну, готовить-то ты абсолютно не умеешь,– покачала головой Хворостова.

Тут уж я дернула Ладу за волосы с другой стороны.

– Да что у вас обеих за привычка – дергать меня за волосы!– возмутилась Лада.– Уж и приврать нельзя…

– Легко обмануть тех, кто не владеет законами, как ты,– сдерживая улыбку, фыркнул Антон на сестру.

– Комплимент превзошел твой упрек, только поэтому я тебя еще не выгнала отсюда,– язвительно заметила Лада.– Что ты тут вообще делаешь… с девчонками? Шел бы с друзьями гулять!

Антон посмотрел на сестру взглядом «когда-нибудь-я-тебя-придушу-во-сне», взял свой визор и перед тем, как уйти, сказал:

– А знаете, кто выиграл торги нашей соседки Хармани? Хорд Сабон Гради Фобир – преподаватель в вашем колледже.

Американка Хармани Девидсон была на год нас старше, и я недавно общалась с ней в Торго до полета на Кетару. Она обмолвилась, что скоро станет известно имя ее жениха. Но тогда я была занята обсуждением полета и не придала этому особого значения. А сейчас новость о завершении торгов Хармани заставила задуматься над словами Антона.

– Преподаватель в нашем колледже?– уставилась в потолок Лада, вспоминая, кто это такой. И вдруг вскочила с места и округлила глаза.– Хорд Фобир?! Семидесятилетний вдовец?! На нашей Хармани?! Бес его раздери!

– Семьдесят лет?!– я приложила ладонь к щеке и посмотрела на изумленную Лю Мин.

– Да!– довольно кивнул Антон и, закрывая двери за собой, добавил:– Так что не мечтайте о торгах: вас может выиграть любой, даже такой старикашка.

Лада опустилась на шезлонг и, переводя шокированный взгляд с Лю Мин на меня и обратно, выдохнула: