Во имя жизни

Глава 1. Призраки прошлого

Ричард полной грудью вдохнул прохладный воздух – в нём ещё ощущались морозные нотки. Раннее утро до рассвета дарило приятную свежесть, которая пропадала с приходом навязчивых весенних лучей. Весна вступала в свои права. Немудрено, на этой неделе отмечали нэйл… возжитие Предвечного, знаменующее его победу над Нечистым. Ричард усмехнулся – за четырнадцать лет он так и путался, называя паенский календарный праздник, а не регарди?йский церковный.

Он бросил быстрый взгляд на небо, отмечая, что день в Ка?рнахене обещал быть ясным. Какая удача. Приятная погода была редкостью. Завсегдатаи трактиров считали, что это вина? семейства Бишоп, правителей города, которые, по слухам, якшались с демонами и прочей нечистью. Они упорно верили, что Бишопы прокляты, и это проклятие отражалось на погоде. Этим суждениям было несколько сотен лет. Хоть Карнахеном Бишопы руководили не так давно, но древностью могли поспорить с Кроссами, правившими Паенией последнюю тысячу лет, пока не потерпели крах четырнадцать лет назад, и Берриганами, возглавлявшими орден Стражей всё это время, павшими вместе с ними. Ричард усмехнулся, воспоминания уводили его в область, которую он предпочитал обходить стороной. Ведь если ты не смотришь, то можешь поверить, что этого просто нет, а значит, оно не сможет причинить тебе боль.

Он поправил кроваво-красный плащ – знак рыцарей Алой Розы, обязательный предмет снаряжения, – раздуваемый порывами ветра, и пошёл по узким улочкам сонного города. Ричард ненавидел форму: если доспехи с выбитой розой на груди он ещё мог воспринимать всерьёз, то яркий плащ, привлекающий к себе внимание, – нет. Оруженосцам, ожидающим посвящение в рыцари, было проще – они не носили плащи и могли легко затеряться в серости города. Он несколько раз обсуждал форму со своим сенешалем, Кристианом Лоптом, главой ордена в Карнахене, но тот повторял всегда один заезженный, заученный ответ: «Капитан Алой Розы обязан быть на виду». Плащ же символизировал кровавую жертву Предвечного, которую его рыцари чтили денно и нощно. После таких разговоров Кристиан Лопт внимательно смотрел ему в глаза. Взгляд, полный боли, кричал: такой, как Ричард, должен быть на виду, чтобы ни рыцари, ни белые братья не могли усомниться в его преданности Предвечному. К убийце королевы, убийце отца и убийце ордена, которому служил с колыбели и клялся в верности, всегда было повышенное внимание. Взгляды алых и белых братьев, епископа Мати?аса были обращены к нему. Все они только и ожидали, когда он оступится.

Настроение испортилось вконец. Будто четырнадцати лет недостаточно, чтобы унять боль и обиды. Долгая жизнь стражей, питаемая сущностью Аэ?рии, которую они поглощают при посвящении, создана для того, чтобы упиваться своими ошибками и провалами, год за годом прокручивать их в голове и не отпускать. Он зло усмехнулся, понимая, что пора бы вернуться в настоящее.

Ричард остановился и осмотрелся. Ноги завели его в район бедных мастеров – на узкой улочке ютились ветхие ремесленные лавки. Первый этаж отводился под торговый зал и мастерскую, а на чердаках, в холоде и темноте, протекала жизнь сродни выживанию. Редко кто мог выбиться из этого унылого места. Оно напоминало болото, затягивающее и не отпускающее никогда. Чем больше ты трепыхался, тем сильнее увязал.

Не самое плохое место, чтобы испытать работу городского патруля. Такие незапланированные вылазки Ричард практиковал несколько лет. Вначале сенешаль воспринял его идею, как блажь скучающего капитана мирного города, в котором главным происшествием становились пьяные драки в Подстенье или очередные назидания паенских язычников, позволивших себе справлять старые праздники. С каждым годом число отступников снижалось – культура и религия Паении медленно угасали, сменяясь регардийской традицией. Первые годы, после установления новой власти, прошли в кровавых восстаниях, постоянных стычках алых с паенцами, которые не желали сдаваться. Они не поддавались ни увещеваниям барона, ни здравому смыслу. Прощение Предвечного их не прельщало. Те годы, наполненные болью и страданиями, Ричард всегда будет вспоминать с отвращением. Он подавлял бунты, закрепляя звание предателя. В один миг паенцы сдались, словно и не было никаких восстаний, и они не протестовали. Карнахен замер в томительном ожидании, Ричард до сих пор не верил, что они уступили, что Регардия сломила их. Тогда бы это значило, что надежда умерла для всех, не только для него.

Со временем Ричард доказал – ожидание внеплановых проверок держало оруженосцев и рыцарей наготове. С бо?льшим рвением они блюли свои обязанности по патрулю. Заодно это подстегнуло и гвардию, подчиняющуюся барону, тщательно прочёсывать город. Проходящая неделя нэйла добавляла им забот, заставляя с удвоенной силой искать тех, кто продолжал упрямо следовать традициям. Будто плетение венков могло посягнуть на власть Предвечного в Карнахене.

Ричард завернул за угол и услышал голоса, сливающиеся в громкий шум, который нарушал умиротворённость утра. Он прибавил шаг, рука инстинктивно потянулась к эфесу меча, висящего на поясе. Этот гвалт ему совсем не нравился. Мощёная брусчатка, покрытая замёрзшей грязью, вела его в сердце района. Ричард повернул и очутился на небольшой площади, на которой полукругом располагалось несколько лавок. У аптечной – столпились люди. В спорящих он сразу же узнал патруль алых – оруженосцев в чёрных сюрко с розой и рыцаря, разгоняющего серость утра красным плащом – и гвардейцев барона, в серых плащах с гербом города – восстающим котом, ловящим ласточку. Под их ногами лежал свёрток, закутанный белой простынёй. Поражал его размер – ровно с человека. Сердце пропустило удар. Понимание ситуации приближалось с задержкой, будто ум отказывался принимать даже возможность, что это мог быть труп, а в Карнахене произошло убийство. Ричард подошёл и уставился на свёрток, в котором угадывались изгибы тела. Сомнения рассеялись.

– Что здесь происходит? – спросил он, оглядывая присутствующих.

Среди ярых спорщиков он увидел Уильяма Левро?на, рыцаря Розы, возглавляющего патруль, и Беатрис Бишоп, гвардейца барона и по совместительству его старшую дочь.

– Мы патрулировали улицы, – начал рассказ Уильям, – когда на нас налетел аптекарь. Он был в ужасе. Не мог ничего объяснить, только тащил меня за руку. – Он задумался и взъерошил непослушные, короткие тёмно-каштановые волосы. – Аптекарь привёл нас…

– У него, вообще-то, есть имя, – перебила Беатрис; в её тёмно-зелёных глазах кипела ярость.

– Это несущественно для Ричарда. – Уильям ехидно скривился, отмахиваясь от неё.

На бледной коже Беатрис проступил алый румянец, она крепко сжала кулаки. Ричард вздохнул – избежать спора не выйдет.

– Вы, рыцари, служите людям. Если не забыли. – Беатрис задумалась, вспоминая; Ричард отметил, как её пухлые губы задрожали. – И даровал Предвечный своим белым служителям алое войско для защиты детей своих. Так гласит Белая Книга. – Она довольно вскинула голову.

– Вот именно. Детей, разделяющих веру в него. – Уильям усмехнулся. – Мы служим Белой Розе и Предвечному, – не дав Беатрис возразить, он продолжил: – Мастер Джонатан, – раздражённо бросил он, сдаваясь, – притащил нас в свою лавку. Мы поднялись на чердак и нашли его подмастерье, – носком сапога он ткнул в сторону тела, – Коннор Лиа?ссер, двадцати лет.

– Как он умер? – Ричард посмотрел на свёрток.

Уильям и Беатрис переглянулись и пожали плечами. Ричард подошёл к телу, присел на корточки и отбросил простыню. Под ней оказался миловидный юноша с мягкими чертами лица, которые омрачали два чёрных пятна на месте глаз. Ричард снял массивную перчатку, обнажая руку, и дотронулся до кожи. Он очертил овал, на ощупь кожа напоминала корку на сгоревшем хлебе, готовую рассыпаться в пепел. Закончив, он осмотрел пальцы – на них остались следы сажи, которая поблёскивала, как будто в ней притаились металлические крупицы. Он поднёс их к носу и учуял запах, напоминавший приторную сладость горного мёда. Ричард быстро осмотрел тело, видимых повреждений не нашёл. Внутри всё сжалось, догадка, первая пришедшая на ум, беспокоила.

– Мастер Джонатан видел убийцу? – спросил он.

– Нет, – ответила Беатрис, заворожённо смотря на Коннора.

– Он нашёл его уже ледяным, – сказал Уильям. – И ничего не слышал. Я думаю, это подозрительно. – Он скрестил руки на груди.

– Ну конечно! Он убил его, а потом побежал искать рыцарей Алой Розы, чтобы показать труп. – Беатрис усмехнулась. – Что же он сразу не признался? Сэкономил бы нам время.

– Нельзя отрицать возможность…

– Я так не думаю. Аптекарь не мог вытянуть сущность, – заметил Ричард.

– Что? – одновременно произнесли Уильям и Беатрис, уставившись на него.

– Такие раны, – он указал на глаза, – могут быть только от вытянутой сущности. Стражи изучали это…

– Сущности? – Беатрис вскинула руки. – Но зачем это?

– Чтобы создать Глаз Безликого…

– И начать Эру Хаоса? – Уильям усмехнулся. – Серьёзно? Ричард, очнись, Церковь Розы отрицает саму её возможность.

– Она и смешение сущностей отрицает и карает, но, как видишь, я живу с Аэрией внутри. И я такой не один…

– Это не повод для гордости, – Уильям хмыкнул, – а кощунство.

Их взгляды пересеклись. В серых глазах Уильяма Ричард не нашёл ни презрения, ни вызова, только спокойную уверенность.

– Что такое Эра Хаоса? – спросила Беатрис.

– Конец света у паенцев. – Уильям покачал головой. – Предание их многобожия…

– То, о чём ты говоришь, сумерки мира, – перебил его Ричард, – а Эра Хаоса вполне себе реальна…

– Это епископу решать.

– Конечно. – Ричард усмехнулся. – Мне нужно осмотреть место преступления. Мастера Джонатана вы опросили?

– Это сделали мои люди, – сказала Беатрис.

– Уильям, сделай это ещё раз. Узнай всё про Коннора…

– Ричард, ты не можешь вмешиваться в дело гвардии. – Беатрис скрестила руки на груди, на щеках появился румянец, а глаза воинственно загорелись.

– Это решит Совет Карнахена. – Он прямо посмотрел на неё. – Я старший по званию, так что сейчас гвардия подчиняется мне, но ты можешь присоединиться.

– Очень великодушно. – Она ехидно усмехнулась.

– Лиам и Пол отнесут тело в Больницу Ки?рика, а остальные прочешут окрестности. Ищите всё подозрительное.

Оруженосцы и гвардейцы одновременно закивали и принялись быстро осуществлять приказ Ричарда. Он же направился в сторону аптеки, а Уильям и Беатрис поплелись за ним.

***

Уильям остался на первом этаже опрашивать свидетелей. Ричард и Беатрис поднялись на чердак, где Коннор снимал угол – небольшую выделенную комнатушку под самым скатом крыши. Напротив жил мастер Джонатан. Как он мог не слышать, что рядом убивали Коннора? Если только тот не накладывал заглушающее заклятие. К сожалению, после смерти Коннора этого не узнать – если чары и были, то они уже рассеялись.

Ричард нагнулся, чтобы протиснуться в дверь. Беатрис его неудобства явно забавляли, она позволила себе несколько раз прыснуть от смеха. Ожидать чего-то другого от «принцессы гвардии», как за глаза называли Беатрис, он не мог. Ей только недавно исполнилось двадцать пять лет, и за время, что она была в гвардии, недолгие три года, в Карнахене не происходило ничего серьёзного. До этого утра.

Комната Коннора встретила их подчёркнутой непритязательностью и отчаянием. Вдоль стены валялся матрас с подушкой и покрывалом, а рядом с ним в углу стояло два ветхих сундука; повсюду были разбросаны огарки и исписанные клочки бумаги. Ричард с трудом представлял, как кто-то мог вообще здесь жить. Или Коннор просто существовал? Но у него же была цель? Искра надежды, которая держала в этом мире, не давая сорваться в Бездну Нечистого. Он присел у одного из сундуков и открыл – внутри оказалась одежда Коннора: несколько тёмно-серых рубашек, сменные брюки, исподнее. Ричард доставал вещь за вещью и клал на спальный мешок, пытаясь добраться до дна. Беатрис принялась опустошать второй сундук, краем глаза Ричард увидел, что ей повезло больше – он был набит бумагами и книгами Коннора. Она аккуратно доставала каждый предмет, бегло листала и откладывала в одну из стопок. Когда она задерживалась на особо интересном тексте, прикусывала нижнюю губу, не замечая ничего вокруг.

Добравшись до дна, Ричард разочарованно вздохнул – вещей, способных рассказать историю Коннора, он не нашёл. Одни поношенные тряпки, не раскрывающие ни его привычек, ни занятий. Ричард подполз к стопке с книгами и взял верхнюю.