Запах судьбы

Школьники шли через улицу в столовую. Родственничек увязался за Петей (он всегда обижал слабых) и выбил ему передний зуб. На снегу краснели сгустки крови и в них – выбитый зуб. Настя догнала злодея только в столовой. Обидчик был намного выше и крепче девочки, но когда она налетела на него с кулаками, он испугался. Старшеклассник вообще трусил перед сильными, а Настя – кремень. Струсивший парень, спасаясь от девушки, расшвыривал столы и стулья. Все, кто находился в столовой, словно остолбенели. Петин обидчик был побеждён.

Колька тайно возненавидел Настю: его позор видели все. За эту драку Настю не стали наказывать. Девочки, конечно, не должны драться, но слабых нужно кому-то защищать. Иногда такие, как этот старшеклассник, по-другому не понимают.

С тех пор Петю больше никто не обижал. Жаль только, что зуб уже не вернуть. Эта история долго не забывалась школьниками.

Ещё случай. Один мальчишка из маминого класса ввалился в школьную раздевалку, где было полно ребят, не заметив Настю, стал поливать грязью Ольгу Матвеевну, которая поставила ему заслуженную «двойку». Ох и досталось тогда парню! Настя наваляла этому увальню по полной! Она, хрупкая девчонка! И доходчиво объяснила ему, чтобы он не смел и слова вякнуть в адрес Ольги Матвеевны. Потом парень даже не обижался на Настю: был не прав – получил по заслугам.

Вероятно, кто-то возразит, что нельзя решать дело кулаками, и отчасти будет прав. Импульсивность позволительна не в любом возрасте, но Настя, будучи девчонкой, защищала маму так, как могла, так, как было доступно для понимания обидчику. В каждом возрасте есть свои способы постоять за своих.

Да, было дело – дралась с мальчишками. Ну и что? Эти воспоминания тоже вскоре превратились в пепел, Настя уже думала о другом: ей нужно готовиться к олимпиаде по русскому языку. Тут не до драк.

36. Четверо и собака

Эту улицу не спутаешь ни с какой другой: её начало украшает ель, достающая верхушкой до самых звёзд. Бульдозер, разгребавший сахаристый снег, пристраивал остатки к разлапистому дереву. Обрадованные дети кидались на рассыпчатую кучу, скатывались с неё, а потом буравили её ручонками, вырывая тоннели и делая домики. Жаль только, что в них не согреться, да и не вечные они – до первого тепла.

Зелёная красавица снисходительно посматривала на проходивших людей. Она вспоминала о своей юности, когда мимо проезжала молодая барыня в свою усадьбу Ивановское, что на горе. Издали видно – стоит, красуется. Иногда барский кучер заворачивал к кузнице – лошадь подковать или что отремонтировать.

Настиной семье повезло: на месте их огорода раньше стояла та самая кузница. Каждый год отыскивались то подковы, то громадные клещи, то ещё какая-нибудь любопытная утварь. Папа вешал найденные подковы повсюду: и над дверью дома, и на гараж, и на сараи – к счастью.

По осени, когда Настя уже училась в девятом классе, в один из промозглых октябрьских дней произошло что-то странное. Настя шла от дома к центру деревни. Поравнявшись с елью, она увидела тётю Люсю, живущую на «той» улице (то есть другой, не своей). Девочка поздоровалась, и тут её словно холодом обдало, будто из могилы потянуло – Настя встретилась взглядом с женщиной. Впервые в жизни Настя такое испытала. Серовато-голубые глаза женщины словно остекленели. Девчушке стало не по себе – ей почудился запах мертвечины.

На следующий день в Мелёхине поговаривали, что четверо деревенских – мужчина и три женщины – укатили пить-веселиться.

– А вдруг с ним что случилось? – забеспокоилась одна из баб.

– Да не дрейфь ты, паникёрша! – убедительно возразила другая.

– Наши-то загулялись, видно, выпивки много взяли, – потешались в «Каламбуре».

– Ага, закончится – вернутся, – добродушно посмеивались люди.

– Да что с ними сделается? Впервой что ли?

– Небось, они где-нибудь культурно отдыхают!

– Вот-вот: они на природу собирались.

Прошло три дня, все не на шутку забеспокоились, стали прочёсывать местность. В «Каламбуре», покупая просроченные продукты, народ беспокойно, тише обычного, обсуждал, куда пропали односельчане. Уже никто не шутил, в глазах читались страх и недоумение. Только и разговоров, что о потеряшках.

Между тем жизнь шла своим чередом – у людей забот полон рот. Вот и у дяди Коли, жившего на «той» улице, полно хлопот. В Мелёхине все знали, что он деловитый и аккуратный. У дома порядок, всё на своих местах, крыльцо выкрашено голубой краской. Нигде ни пылинки, ни грязинки. Трава летом выкашивалась едва не под корень. Хороший хозяин, нечего сказать. В выходной он отвёз жену полоскать бельё. На полоскалке собирались хозяйки с бельевыми корзинами и зацеплялись языками.

Дяди Колина жена, стоя на опустившемся в воду мостке, туда-сюда гоняла тряпки в желтоватой воде. Дядя Коля прохаживался по берегу, поглядывал на бурлившую у омута воду, на оголившиеся подурневшие деревья.

– Хорошее колесо, как раз в пору для моей «ласточки»! – обрадовавшись, дядя Коля попытался подтащить к себе толстой веткой выглянувшее из воды колесо.

– Чего это? Не тащится, зараза такая.

Сильное течение немного дёрнуло резину, и вместо одного колеса оторопевший дядя Коля увидел все четыре, а также дно машины.

Несколько минут спустя на берегу стояла толпа с посеревшими лицами: такой беды Мелёхино не помнило.

В вытащенной машине было пять трупов: четыре человека и собака. Как рассудили люди, пьяненькая компания не заметила в темноте узкой дороги-ленточки, круто забирающей вправо, а проехала с обрыва прямо в омут.

Новость со скоростью света разнеслась по деревне. Девятый класс тоже не находил себе покоя. Взрослым сейчас не до работы, детям – не до учёбы.

Страшно умирать. Особенно страшно медленно погибать в перевёрнутой машине. Октябрьская вода заливала салон через разбитое окно. Дольше всех за жизнь боролась девушка ветврач (так показало вскрытие).

Первой погибла самая взрослая пассажирка, она ударилась виском и умерла мгновенно, совсем не мучилась. Смерть пощадила её – при жизни ей и так доставалось. Её муж, в прошлом моряк, считал, что, выбрав семью, а не карьеру, просчитался. За это он наказывал свою жену, зверски избивая её и бегая за ней с ружьём. К побоям добавлялись каждодневные укоры и издёвки.

В деревне поговаривали, что много лет назад при загадочных обстоятельствах был убит очень хороший человек, комбайнёр, которого все уважали. Тот самый моряк-неудачник свалил всё на своего придурковатого, но добродушного братца, который после затяжной пьянки ничего не помнил. Разбираться особенно никому не хотелось, расследование по делу не велось – не выискалось хорошего следователя. В любом деле есть нерадивые работники.

Бедолагу осудили и на несколько лет упекли в тюрьму. А люди-то шептались, что это бывший моряк убил комбайнёра. Жестокий, скрытный, он ещё больше озлобился. Страшный у него взгляд, так смотрят убийцы или те, кто вынашивает преступление, у кого душа не чиста. В деревне с ним никто не связывался – от греха подальше. Много лет спустя он слёг с инсультом, долго лежал, не вставал; за ним ухаживала его сожительница. Когда он наконец умер, в деревне о нём не очень-то и жалели.

В одном доме двойное горе: двое покойничков. Две крышки стояли у крыльца. В другом доме – девушка ветврач. Её уложили в гроб в любимых кроссовках (другой обуви она не признавала при жизни). В последнем доме – та самая молодая женщина, встречу с которой Настя запомнила на всю жизнь.

Траур охватил не только три дома, но и всю округу. Не было семьи, в которой не обсуждали бы беду. В день похорон в школе отменили занятия. И в домах никого не осталось. Мелёхинцы толпой двинулись за длинным рядом машин – было принято всем селом провожать покойников в последний путь.

Такого горя деревня ещё не видела – колонна и машин и людей занимала улицу от центра и до кладбища. Ребята из Настиного класса, прижавшись друг к другу, медленно шли за траурной процессией. Холодный ветер хлестал по обветренным щекам, одежда не держала тепла. Накрапывал мерзкий ледяной дождь. Заглушаемый ветром вой раздавался то тут, то там в плетущейся толпе – то голосили женщины. Мужчины угрюмо всматривались в землю, будто что-то потеряли; им нелегко было поднять глаза. А некоторые, напротив, пришли поглазеть – для них и горе в радость, лишь бы не своё.

На кладбище школьники переходили от могилы к могиле. Синие одутловатые лица мертвецов, глаза, завязанные посмертными ленточками, снились потом не одну ночь.

Не скоро Мелёхино оклемалось от потрясения. Люди впали в оцепенение. А Настя временами становилась молчаливой и задумчивой – всё вспоминала о той встрече у ели, но никому об этом не рассказывала.

37. Водоворот

После того случая никто не купался в той реке: страшно. Стали чаще ходить на ту, что в трёх километрах от деревни. Пока дойдёшь до неё да ещё через лес, пока обратно – снова хочется купаться.

Раньше бабушка Вера перевозила Касю на лодке через эту реку, теперь Настя сама могла её переплыть – она неплохо плавала, по крайней мере ей так всегда казалось. Течение сильное, но если начать плыть чуть выше по течению и стараться грести посильнее, следить за противоположным берегом, то можно успешно доплыть. Настя с деревенскими девчонками и мальчишками плескались и играли в догоняшки. Настя стала уплывать от одного из мальчишек и не заметила, как угодила в глубокое место, где течение бешено неслось. Воды в то лето было много – жуть! Огромные валуны спрятались под водой – не видать! Настю швыряло по ним, а потом и того хуже – затянуло в водоворот между противоположным берегом и островком. Перепуганная Настя стала уходить под воду. Она старалась выныривать из-под воды и хватать воздух. Сил выплыть не хватало. Вдруг кто-то её схватил и потащил к берегу. Потом, очнувшись, Настя осмотрелась: на неё с тревогой смотрели какие-то незнакомые люди.

– Ну ты как? – спросил парнишка.

– Нормально. Это ты меня вытащил?

– Я. Увидел, что тонешь. Хорошо хоть успел доплыть, а то дальше бы унесло, а там вообще кранты… Давай мы тебя обратно на лодке перевезём?

Настя молча кивнула. На том берегу её ждали знакомые ребята. Мальчишка, от которого она уплывала, замялся:

– Ты это, прости. Ну и что не вытащил, страшно было.

Молча собрав вещи, Настя поплелась домой. Оказавшись одна в лесу, она зарыдала: очнулась от потрясения. Родителям она не сказала о том, что с ней произошло. Ни тогда, ни потом.

38. Труды

За исключением некоторых бяк, почти все учителя нравились Насте и ребятам. Труды и черчение вёл мужчина, приехавший, кажется, из Баку. Имя у него простое – Василий Ильич, а вот фамилия удивительная, почти королевская – Принц. Сейчас уже нет в живых этого человека, он умер много лет назад от онкологии, но добрая память о нём до сих пор жива.

Каким он был человеком? Трудолюбивым, порядочным, думающим. Василий Ильич на всё имел своё независимое мнение, умел спокойно, корректно, смело и уверенно отстаивать его. Не боялся администрации, говорил директору прямо, в лицо всё, что думал, при этом никого не оскорблял. Начальство его уважало, но не очень-то любило, потому что у самих было рыльце в пушку.

Летом он занимался огородом, сенокосом, заготовлял веники для коз, помогал жене делать заготовки, сам делал домашнее вино, но пьяницей не был, во всём знал меру. Он никогда не сидел без дела, постоянно что-нибудь мастерил, чинил, изобретал.