Раненный феникс

– Нет, нет! – я шарила по каменному полу, под рваные вздохи Лекса и, понимая, что я ничем не могу ему помочь. Он пошел со мной, поступил как настоящий друг, он спас меня, а теперь умирал. И я снова была тому причиной. Я яростно стукнула кулаками по каменному полу, в порыве ярости.

Я все исправлю. Что-то здесь должно быть настоящим. И тут моя рука схватила тяжелый булыжник. Я, было, хотела бросить его, но он показался мне странным. Он не таял в руках. И был похож на миску, с углублением внутри, в которой можно было пронести несколько капель.

Я тут же рванула к водопаду и, набрав воды, принесла Лексу, жизнь которого стремительно утекала. Я выплеснула воду на его побелевшие губы и замерла. Мои руки дрожали, по спине катился холодный пот. Живи! Пустота внутри меня начала разрастаться, как и ужас, от того, что ничего не выйдет. Я убила его.

– Ну и мерзкая же она на вкус, – Лекс тяжело закашлял, перекатываясь на бок.

– С тобой все хорошо? Ты напугал меня! – я толкнула его в бок, отчего он застонал.– Ничего здесь больше не трогай!

– Как скажете мисс, – парень поднял руки в смирительном жесте. И улыбнулся. Наглец. – Эй, где ты взяла эту крутую штуку?

Я опустила глаза туда, куда он смотрел. Вместо булыжника в моей руке лежала чаша, украшенная кристаллами и золотом. Миниатюрная и изящная, будто из королевского дворца. Я потрогала ее пальцами и убедилась, что она не исчезает. В этом место все же была магия…Странная и непостижимая.

И тут я поняла, что это оно, то, что мне нужно. Ответы. Я зачерпнула воду из водопада.

– Белла, что ты делаешь? Не вздумай…

– Мне терять нечего. Либо получу ответы, либо умру. Если что, попробуй меня все же спасти.

Лекс было рванул ко мне, но я была быстрее, выплеснула воду в горло и проглотила. Не было судорог и боли. Я будто превратилась в слух, потому что в моей голове зазвучал голос. Я была в трансе, а голос в голове казался безумием.

«Я знаю, что ты хочешь спросить»

У нас был безмолвный диалог, с кем? Я не имела понятия. Это был бестелесный голос, безжизненный, как эти мерцающие кристаллы. Мне даже показалось, что это был голос демона. А может так оно и было…

«Скажи, где мне искать его»

«Может, ты хочешь знать ответы на другие вопросы? Подумай. Один вопрос – один ответ»

Я вздрогнула в этом жутком сне. Другие вопросы? Они были. Но ничто не может быть важнее семьи. Когда Рахель вернется ко мне, мое сердце снова склеится. Я очень на это надеялась.

«Нет. Мне нужен только сосуд»

«Тогда слушай:

В темноте башни лежит изваяние,

Жар Феникса знает туда путь.

И когда доброе сердце скажет признание

Сможет потерянное себе вернуть»

«Что за башня? Какое изваяние я должна найти?»

«Всего один вопрос и всего один ответ»

Я очнулась. Меня выбросили из сна, грубо вытолкнув.

– Белла, посмотри на меня, – Лекс сидел рядом со мной, и его изумрудные глаза были необычайно беспокойны. Он обнял меня, и облегченно выдохнул. – Ты жива, слава Небесному. Я впервые в жизни молился. И, кажется, он меня услышал.

Я не могла ничего сказать. Я думала о странном предсказании и о том, что вопросов стало еще больше. Кто придумал эту глупую шутку о том, то Оскол дает ответы? Он их множит.

***

Мы так и не покинули пещеру, потому что наши силы были выкачаны. Портал сможет возвратить нас назад только завтра, и иного выбора как остаться в этом укромном красивом месте не было. Меня хватило на слабый костер. Огонь был необходим, потому что суровая луна обратила тепло дня в холод. Мы прислонились к стене, которая будто шатер накрывала наши головы, создавая подобие укрытия.

Непонятно как, но Лекс смог принести лёгкими порывами ветра несколько фруктов, которые были нашим ужином. Вспоминая весь этот день, я ощущала лишь пустоту. И дыру, там, где было сердце. Наверно оно никогда не было целым. Мне хотелось плакать. Я думала, что мне принесет облегчение найденный ответ, но ничего такого я не чувствовала.

– Ты не заслуживаешь этого, – Лекс, каким-то невероятным образом мог читать мои мысли. И я была благодарна ему, что он был рядом и не давал мне окончательно сломаться.

– Откуда ты можешь знать? – я смотрела на мерцание кристаллов, и мне вдруг оно показалось фальшивым. У стекляшек нет души, а их свет необычайно тусклый и не живой. Я теперь похожа на стекляшку. Оболочка с пустотой внутри, излучающая фальшь.

– Я вижу тебя. И знаю тебя. Все что ты делаешь, все, только для других. Потому что ты не умеешь по-другому.

– Для других… – повторила шепотом я. – Ты прав. Вот только это не приносило им радости. Все, кто рядом со мной, страдают.

– Не… – но я перебила. Меня уже было не остановить.

– Родители любили вечерами сидеть у камина. Их силы истрепались с годами, и они любили наблюдать за живым огнем, вместо того, чтобы создавать свой. Это был обычный вечер. Рахель спала в соседней комнате. И я тоже спала. До тех пор, пока мне не приснился жуткий кошмар. Он был первым в моей жизни. Он был разрушителен. Он открыл во мне монстра. Все началось слишком быстро. Я все еще была внутри собственного кошмара, когда огонь начал поглощать мою кровать, мебель в комнате, а потом перекинулся на дом. Когда мою кожу зажгло, я очнулась. И выпала из сна прямо в объятья неконтролируемого огненного демона, рожденного мной. Ожог остался на всю жизнь, как и у Рахель, которая тоже не успела проснуться. Я пыталась все исправить, призвать силу назад. Но я была слаба. Я не знала что делать. Я помчалась к сестре, пробираясь через огонь, успела вынести ее из дома и помчалась назад к родителям. И тогда случился оглушительный взрыв. Я и не знала, что огонь может становиться такой непреодолимой силой. Все исчезло в тот момент. Наш дом, наши родители. Они сгорели там. А я ничего не могла сделать. Мы с Рахель стояли на этом пепелище и рыдали. Я никогда себя не прощу, и они меня не простят.… Вот что я делаю для людей. Вот что я сделала для своих родителей – убила их.

Я расплакалась, впервые рассказывая кому – то эту жуткую историю. Она слишком долго пылилась в моем сердце, с каждым днем превращаясь в острый нож. Пока Лекс гладил меня по волосам и шептал, что я ни в чем не виновата, я поняла, что нож потерял острые лезвия. Я выпустила эти слова из себя, и на несколько мгновений мне стало легче. Но я навсегда останусь убийцей, сломленной, развеянной на мелкие частицы, которые умерли в нашем доме….

– Знаешь Белла, не одна ты хранишь жуткие секреты. И раз это место заставило нас быть вместе сейчас, моя очередь рассказывать.

Я удивленно подняла голову к парню, но он был уже далеко от меня. Его изумрудные глаза заволокло пеленой прошлого, и я не смела его вырывать оттуда. Хотя не сомневалась, что это тоже были темные уголки его мира.

– Эйден сказал, ты знаешь.

Эйден. От его имени мне стало трудно дышать.

– Я решил, что ты должна знать конец той истории.

– О чем ты?

– Он рассказал тебе, что ему пришлось использовать свою силу, ужасное заклинание на другом. Удушье не самая приятная штука.

Я расширила глаза, и все слезы мгновенно высохли. Что он имеет в виду? Я помнила тот жуткий рассказ, от которого леденела кровь в жилах. Он сожалел о том дне, даже спустя столько времени. Это был личный ад Эйдена.

– Тот мальчишка и правда, был не золотой крови. Его сила была спящей и поэтому все решили, будто он обычный, а значит, может сгодиться для экспериментов. И он удался. Заклинание было великолепным и сильным, достойным высшего мага. Эйден тогда возненавидел своих родителей, он не выносил издевательств и никогда по своей воле не причинял никому боли. Он нашел этого парня после и заставил его силу вспыхнуть, потому что в той комнате он почувствовал ее, чего не смог сделать магистр, его отец, а затем привел в свой дом и представил родителям как своего друга. Напыщенный придурок его отец даже бровью не повел, он и не помнил лица того мальчишки, корчившегося на полу в их доме.

– Откуда ты знаешь столько подробностей? Эйден…

– Он ничего не рассказывал. Я видел все собственными глазами. Я часть этой истории.

В этот момент я посмотрела на него по-другому. Лекс был жертвой предрассудков этого жестокого мира. Отсутствие магии ровнялось уродству. Но Мортингер не был слабаком, он вышел победителем, обрел магию и теперь никто не посмеет считать его мясом для экспериментов.

– Я рада, что все это кончилось. И теперь ты здесь, в академии.