Люди

Деда Мирона в поселке знали как мастера на все руки. И починить, и смастерить, и подсобить, и построить – все мог. За небольшую работу брал недорого – всяким хламом. За масштабную – к хламу подкидывали пару бумажек и бутылку водки. Хлам у Мирона всегда для чего-то да пригождался, да и водка никогда не застаивалась. За энтузиазм и невысокие требования по оплате к нему и любили обращаться как местные, так и приезжие. Дед Мирон с упоением относился к работе, а если к делу еще было необходимо приложить смекалку, то оно приносило деду наивысшую радость!

Настал час пенсии. Дед Мирон отошел от дел и стал больше времени проводить дома. Успокоился. Загрустил. Заскучал. Одна бабка все суету наводила. Как только Мирон вышел на пенсию, стала его цеплять по всяким бытовым неинтересным делам. Завертелась пенсионная жизнь, а у старухи открылось какое-то второе дыхание, и давай она его пилить по поводу и без.

– Бестия! – восклицал периодически Мирон. – В могилу меня сведешь. Когда молодая была, так не свербела!

– А тебя еще больше надо свербеть! – вскидывала руки бабка Зоя. – Куда всю пенсию деваешь? А кто семью будет содержать?!

– Какую семью? Тебя, что ли, дуру старую?!

Бабка Зоя обижалась. Но все-таки была права. Пристрастился дед Мирон от скучной пенсионной жизни… Пристрастился к изобретательству.

Был у деда Мирона дружбан дядька Петька. Дядькой его звали все, даже Мирон, а откуда это пошло – никто уже и не помнил. Дядька да дядька. Петька был моложе Мирона, ощущал в нем наставника, за Мироном хоть в огонь, хоть в воду, главное, чтоб было выпить и закусить. Страстью к изобретательству тот не горел, но всегда был рад помочь деду – с ним проводить время было увлекательнее, чем дома сидеть. Особенно, когда все полевые работы заканчивались, и наступал осенне-зимний период.

Изобретательство отнимало много сил и не меньше средств. Большую часть пенсии Мирон отдавал на то, чтобы раздобыть нужные детали.

– А полетит? – сомневался Петька, почесывая подбородок и рассматривая чертежи Мирона.

– Куда ж денется, полетит, родимая! – восторженно отвечал Мирон, дописывая обрубком карандаша пояснения в уголках листов.

Ныкались они от бабки Зои в старом сарае на окраине поселка, рядом с оврагом, дальше начинался лес. Сюда Мирон тайком протянул электричество, повесил лампу, поставил станки, паяльники, притащил всякое необходимое добро, собранное с большим трудом за последние несколько лет. Крупногабаритный хлам они скрывали в тени леса под еловыми лапами.

– А мотор где возьмешь?

– Иваныч обещал со старого трактора отдать. Он мне еще должен…

Петька понимающе промычал.

– А вдруг бабка твоя догадается?

– Ничего не догадается, – огрызнулся Мирон, но опомнился и добавил мягче: – ну, даже если и догадается, и узнает, то что она сделает? Я сам себе хозяин… Бабка эта…

– Что-то она совсем обозлилась на тебя.

Мирон только тяжело вздохнул.

– Готово, – наконец оповестил он, – завтра можем приступать. Для начала у нас все есть.

Петька снова заглянул в чертежи через плечо Мирона.

– Ты, главное, это… Говори, что делать. Я ни черта не понимаю, что это выйдет…

– Это выйдет величайшее изобретение! – Мирон победоносно вскинул руку с отверткой и потряс ею. – Мы прославимся на весь мир!

И началась кропотливая работа.

Дядьку Мирон гонял и в хвост и в гриву – не давал продохнуть. Тот выполнял все поручения, даже спасал друга из-под домашнего надзора.

– Ну и куда это вы вдвоем собрались? – грозно сотрясала полотенцем Зоя, стоя в дверях.

– Зоюшка, – подлизывался Дядька, – да тут меня Иваныч послал за Мироном. Позарез нужен твой муж с золотыми руками. Ай да такой хороший мастер, такое счастье, не нарадоваться всем поселком… Неужели ты оставишь людей в беде, а, Зоюшка, такая ты понимающая умница-хозяюшка?

Зоя, конечно же, видела и ощущала это подхалимство, но все равно поддавалась речам Дядьки Петьки. Когда тот выпьет, нет ему равных в болтовне, и от болтовни от этой хочется побыстрее отделаться, как от чего-то липкого и неприятного. Вот и Зоя это ощутила и погнала их прочь, лупя полотенцем.

– Чтоб трезвый явился! – кричала она вслед убегающему от нее Мирону.

В тот день они, наконец, доделали свое изобретение, назначили на завтра его испытания и, естественно, на радостях выпили. С ними заседал и Иваныч, который захотел приобщиться к великому делу – как-никак тоже вложился старым двигателем.

Наутро Мирон не смог вспомнить, как добрался до дома и что дома происходило. Зоя отсутствовала, на столе он нашел записку с угрозами. Сил ее больше не было, никчемный, непутевый муж ей осточертел, но ради детей она не будет подавать на развод. «Ради каких детей? – почесал Мирон затылок. – Все дети давно выросли и разъехались кто куда».

Повестка в суд Мирона весьма озадачила. Какой суд? С чего и почему Зоя решила так жестоко с ним поступить?

– Дядька, будешь свидетелем с моей стороны? – спросил Мирон тем же вечером у Петьки, когда они решили выпить по рюмочке в опустелой холостяцкой берлоге. Без Зои все было каким-то холодным, неуютным.

– На свадьбе, что ли? – хохотнул Дядька.

– На какой свадьбе? – замахнулся на него кулаком Мирон. – В суде!

– Ох, – вздохнул Дядька, запрокидывая руку и почесывая затылок. – А чего судить-то будут?

– Да поди пойми эту Зойку! Бес в ребро…

– А чо хочет-то? – удивился Дядька и осушил рюмку.

– Хочу, чтобы его пенсию начисляли прямо мне, а его на принудительное лечение от алкоголизма! На этой почве он возомнил себя великим изобретателем и все деньги девает непонятно куда! А семья страдает! – сокрушалась в суде Зоя, картинно заламывая руки. – Ваша честь, он сходит с ума! Ей богу, в голове сумасброд сплошной от этой водки! Не может он адекватно распоряжаться ни пенсией, ни быть порядочным мужем!

– Свидетели есть? – коротко спросила судья.

– Есть-есть… – Зоя махнула куда-то в сторону, и из дверей появилась ее закадычная подружка.

«Ох, грымза эта!» – подумал Мирон и поджал губы.

– Подтверждаю, – с ходу начала Валя, старинная подруга Зои, – пьет, почти не просыхая, деньги в дом не несет, занят абы чем, Зоя страдает. Переживает, естественно. Муж-то непутевый! На лечение бы его, а пенсию его, да, обязательно передавать Зойке – она хозяйственная, правильно распорядится ею!

– Ваша честь, – начал оправдываться Мирон, – я и вправду изобретатель. Такую вещь изобрел, что на весь мир прославится! Не было еще этой технологии у нас…

Зойка бросилась в слезы, демонстративно завывая и вытирая глаза носовым платком.

– …Видите-видите… – пищала она сквозь слезы. – Что старый дурень в голову себе втемяшил!

– Тише, успокойтесь, – судья постучала молоточком, – Валентина, успокойте ее… Ответчик, продолжайте.

– И немного денег я трачу на это, все в основном мне достается бесплатно от знакомых или за работу. Я ж инженер по образованию, всю жизнь вожусь руками, мастерю, чиню… Всегда все деньги в дом. А сейчас вот пенсия, скучно… Почему бы и не пожить для себя?

Зойка всхлипнула и громко высморкалась.

– Пьете? – коротко спросила судья.

Мирон замялся, нерешительно покачал головой, пожал плечами, развел руки.