Война Евы

– Но почему? – канючит соседка.

– Вы что, не можете у него встретиться? Почему именно в мою квартиру нужно идти? – спрашиваю, подхватывая сумку.

– Ну, что такого? Она что, из-за этого девственности лишится? – Ксюша забирается на кресло и складывает руки на груди.

– Даже… – резко разворачиваюсь к ней, – не думай об этом, – всерьёз заканчиваю я, – никакого секса в этих квадратных метрах.

– Но…

– Ищи другую квартиру, – ровным голосом предлагаю.

– В смысле?..

– В смысле – съезжай, – четко произношу и иду в прихожую.

– Но, Ева… ты не можешь так просто… – Ксюша идёт за мной.

– Могу. Потому что плачу за неё. Потому что всё здесь куплено на мои деньги. И потому что ты здесь никаких прав не имеешь, – отвечаю спокойно.

– Но твоя мать…

– Что? Что хочешь мне сказать? Что она попросила меня помочь тебе? У любой помощи есть свои пределы. Я не хочу, чтобы ты водила сюда своих мужчин. Если тебя не устраивает – съезжай.

– Я плачу тебе за комнату, – насупившись, отвечает Ксюша.

– Серьёзно? Ты считаешь, что той суммы хватит на съем реального жилья? – поднимаю брови, – На эти деньги ты можешь купить картонную коробку и смело жить в ней.

– Но я тебе готовлю, – обняв себя за плечи, протягивает соседка.

– Из моих продуктов. И только поэтому я тебя и терплю, – отвечаю ей и выхожу из квартиры.

Про план моей мамы знаю отлично: Ксюша своим присутствием должна напоминать мне о той жизни, в которой присутствуют романтика, влюбленность, гормоны и мужчины. Но мне пока хватило. Никакой любви и никакого брака в ближайшие двадцать лет. Если я и выйду замуж сейчас, то только за свою работу. Хотя даже она женского рода… значит, мы с ней просто подружимся – до конца жизни.

Никаких угрызений совести не испытываю: было бы из-за чего. Кому вообще понравится, если в его квартиру вдруг въедет незнакомый человек и начнёт свою личную жизнь налаживать? Не знаю, чья там дочь эта Ксюша, и кто из маминых знакомых решил отдать мне её на воспитание, но отказать в приёме я не смогла… это грозило новым витком выяснения отношений с родительницей, так что мы сошлись на том, что я делаю вид, будто не понимаю, зачем мне её подселили, мама тихо радуется, что засунула пример «нормальной девушки» мне под нос, а её подруга счастлива, что этот «пример нормальной девушки» наберется от меня уму разуму. Вот такая цепь последовательностей.

Ксюша приехала из пригорода. Насколько я поняла, её родители – очень обеспеченные люди, но дочь свою они разбаловали так, что уже сами с ней не могли справиться. Интересно, что получила моя мать от этой выгодной сделки?.. Со мной эта девица и впрямь научилась многому – а ведь мы живём под одной крышей всего полгода.

Но у меня не забалуешь.

Добираюсь до работы на автобусе, выхожу перед издательством и, как назло, встречаюсь у входа с новым начальником.

– Вы, – произносит тот.

– И вам доброго утра, – сухо отвечаю и прохожу первой.

– Вы в курсе, что нужно пропускать начальство вперёд? – следуя за мной к лифту, уточняет Глеб Самойлович.

– А вы в курсе, что перед женщинами нужно дверь открывать? – без интонаций парирую и вхожу в лифт.

– Невиданная наглость, – усмехается Глеб Сам…

А с какого перепугу он с отчеством и в моих мыслях? И не Глеб он, а Глыба. Глыба льда с северного полюса. Так и буду его звать.

– Ваши связи так прочно проросли, что даже мне сложно с ними справиться, – продолжает бесполезный диалог Глыба.

– Ваша ограниченность не позволяет вам увидеть, что это не связи, а трудоспособность и появившийся в процессе работы профессионализм, – перевожу взгляд на него, – слыхали о таком?

– Моя… ограниченность? – словно не веря своим ушам, переспрашивает Глыба.

– Есть такой фильм старый, «Карнавальная ночь» называется. Посмотрите на досуге, если не видели, – выхожу из лифта, когда тот останавливается на моем этаже.

– И зачем мне его смотреть? – Глыба складывает руки на груди, включая процесс обморожения всего пространства своим взглядом.

– Там персонаж один есть… явно ваш родственник, – отвечаю, затем разворачиваюсь и ухожу в свой офис.

– Ты сегодня какая-то другая, – замечает Саша, подпиливая ногти на рабочем месте.

– Я спокойна, как всегда, – отвечаю ровно.

– Это и пугает, – поднимает брови второй редактор, – что ты говоришь об этом вслух…

Ничего не отвечаю, врубаю компьютер и сажусь за работу.

Через два часа меня вызывает к себе главвред. Иду в его кабинет, ожидая очередной порции уговоров стать личным редактором Стефании, но внутри меня ждёт сюрприз.

– Что происходит? – спрашиваю у Романа Николаевича, глядя на нового начальника.

– Ты что такого сказала, что он тебя уволить хочет? – едва слышно цедит главвред, пока Глыба общается по телефону у окна.

– Даже так, – убираю руки в карманы широких брюк, – интересный расклад. И что делать собираетесь?

– Мирить вас, твердолобые вы мои! – едва не рычит главвред, умудряясь продолжать делать это тихо, – Начальство не хочет терять Глеба, а я не могу потерять тебя. Ты слишком много работы делаешь.

– А вы сообщили об этом господину маркетологу? Или кто он там? Бренд-менеджер? – спрашиваю ровно.

– Для вас – царь и Бог, – холодно отвечает Глыба, завершив свой разговор.

– Глеб, послушайте… – пытается вставить главвред.

– Новую религию мне навязать пытаетесь? – сухо уточняю у Глыбы.

– У меня есть возможность уволить вас прямо сейчас.

– А вы имеете и такие полномочия? – поднимаю бровь.

– Да.

– Хорошо. Тогда поясните – за что?