Брусничный холм

Брусничный холм
Анастасия Разумова

Шестьдесят три года Берта спокойно жила на Брусничном холме. Рыбачила, гуляла, ухаживала за садом, смотрела любимых блогеров Дашу Две Метелки, Шарманкуса и ОбаЛенского. Разговаривала с сестрой Миртой через кран на кухне: Мирта так любила воду, что однажды решила пожить в реке, да там и осталась. А летом неподалеку от холма оживал ненавистный Берте детский лагерь. Его обитатели шумели, мусорили, ломали ветки и пугали почтенное семейство бобров. Берте и в страшном сне не могло привидеться, что вскоре она украдет из лагеря ребенка. Ну как украдет – спасет девочку Марусю от трех месяцев скуки, одиночества и издевательств. Теперь нелюдимой Берте предстоит почти все лето присматривать за незнакомым ребенком, у которого к тому же дома случилась беда. Мама Маруси заболела и перестала ее узнавать. Как тут утешить человека? Но, несмотря ни на что, Маруся и Берта прекрасно проводят время. Девочка постепенно меняет жизнь неприветливой обитательницы Брусничного холма. И самым трудным для Берты оказывается отпустить Марусю, когда лето все-таки подходит к концу.

Литературный конкурс «Белой вороны» проводится с 2020 года. Каждый год мы предлагаем авторам, пишущим для детей, новую тему, а затем из нескольких сотен присланных рукописей отбираем лучшие. Мы верим, что литературный конкурс позволит начинающим авторам, чьи произведения отвечают нашим представлениям о детской литературе, найти своего читателя.

Анастасия Разумова

Брусничный холм

© Анастасия Разумова, текст, 2022

© Никита Терешин, иллюстации, 2023

© ООО «Издательство Альбус корвус», 2023

* * *

Рукопись этой книги была отобрана для публикации в рамках II сезона литературного конкурса издательства «Белая ворона»

Глава первая,

в которой Берта между небом и землей болтает ногами и чувствует себя ве-ли-ко-леп-но

Берта появилась на Брусничном холме шестьдесят три года назад: выпала из беличьего дупла и во время падения потеряла хвост – так говорили ей в детстве.

Но она не похожа на белку. Вовсе нет! Всем известно, что белки крутятся внутри колеса, Берта же топала по дороге и катила автомобильную шину перед собой. Дорога пылила. Солнце сияло. Кругом пахло нагретой резиной. Берта маленькая и худая, шина большая, тяжелая – наверное, от джипа. Берта нашла ее в трех километрах от дома, за перелеском, где осенью собирала грибы. Шина скукожилась на обочине и казалась меньше самой себя, как бывает с покинутой вещью. Но вот странность: чем дольше Берта толкала перед собой находку, тем огромнее она становилась, на ходу превращаясь в колесо самосвала.

Берте и в голову не приходило просить кого-то о помощи. Она жила в деревне Брусничный холм дольше всех – шестьдесят три года почти безвыездно, если не считать тот год, когда она летала на самолете и попала в трагикомическое положение. За такое долгое время, хочешь не хочешь, узна?ешь каждого соседа. В особняке за высоким забором жил лесничий Штрек с тремя взрослыми сыновьями, охотничьей лайкой и боевой кошкой. Чуть дальше, в доме из красного кирпича – горластая и конопатая семья пасечника, «горлопатая», одним словом. В красивом коттедже за кованой оградой проводили лето художники. В домишке на краю холма жили дог по кличке Чико и его хозяйка – особа неопределенного возраста, суетливая и вертлявая, за что Берта прозвала ее Тетка Лихорадка. Вот и все соседи. Берта их недолюбливала. «Это у нас семейное», – говорила она сестре Мирте.

Мирта наверняка удивится, увидев запыхавшуюся Берту с шиной от карьерного самосвала. «Ты же за баранками ходила», – скажет сестра. А Берта как-нибудь пошутит, только пока не придумала остроумный ответ.

Дорога сделала крюк – коварный, с точки зрения Берты, потому что повернула к детскому оздоровительному лагерю «Мечта». Берта ускорила шаг. За металлической оградой на турниках сидели дети. Они не шевелились, и ее сердце наполнилось надеждой, что это вовсе не дети, а кто-то сушит на турниках одежду. Однако ребята ее заметили. Они глазели с любопытством и переговаривались вполголоса. Берте нужно бы поторопиться. Но дело в том, что ей отчего-то тоже стало любопытно, и она чуть-чуть замедлила шаг. Одна девочка – полная, высокая, с нахальным взглядом – окликнула ее:

– Что, бабуся, метла уже не в моде?

Дети засмеялись. У Берты чаще забилось сердце. Она терпеть не могла «Мечту» и называла лагерь «галерами», потому что там, по ее мнению, отбывали наказание маленькие драчуны и лгунишки. Что и говорить, шумное соседство «галер» Берте совсем не по душе!

– У-у! – завопили дети.

Берта не выдержала, остановила шину и показала обидчикам «нос», чем вызвала новый приступ хохота. Один мальчишка, щупленький, лохматый, в клетчатой рубашке, не участвовал в общей потехе, молча стоял у ограды и смотрел на Берту.

Она хмыкнула и пошла дальше, гордо выпрямив спину. Росту в ней было чуть больше метра с половиной, но она поднимала подбородок и держала осанку с таким достоинством, что казалась выше… сантиметров на пять. Так гордая Берта сделала еще несколько гордых шагов. Но тут дорога круто побежала вниз. Шина вырвалась из рук. Буч-буч-буч! Берта вскрикнула и бросилась за строптивым кругляшом, который всю дорогу еле переваливался, а теперь мчался, весело подпрыгивая на кочках. Дети хохотали за спиной Берты так заливисто, что чей-то смех превратился в лай.

Берта догнала и усмирила шину только у самого поворота к дому. Дальше они двинулись бок о бок по тропинке, заросшей одуванчиками. Дом Берты стоял далеко от соседей, в низине, укрытый березами и рябинами. На склоне шина снова принялась вырываться из рук. Так и быть, Берта отпустила ее. Шина спокойно покатилась себе к забору, врезалась в калитку и улеглась будто сторожевая собака.

– Вот и лежи тут! – велела ей Берта и пошла в дом.

Первым делом она включила водопроводный кран. Вода шипела и пузырилась. Мирта заждалась, вон как изволновалась.

– Тс-с, – сказала Берта. – Мне сегодня досталось от невоспитанных детей.

Она наклонилась ближе к крану, прислушалась. Вода зажурчала мелодичнее, тише.

– Да, ты не ошиблась, это шина. Я хочу сделать качели, – объявила Берта.

Струйка воды изумленно ударила в раковину, рассыпалась на миллионы брызг.

– Хватит плескаться, Мирта! Ты просто завидуешь, что у меня будут качели! – строго сказала Берта и вытерла лицо. – А теперь уйди и дай мне напиться.

Долго злиться Берта не умела. Она нашла моток веревки и вернулась во двор. Там обвязала шину и потащила за собой в одно тайное место, где росло большое дерево с подходящей крепкой веткой.

– Настырный бычок, – бормотала Берта, подтягивая шину на веревке. – Ну и упрямец! В семи ступах не утолчешь. Гляньте, какой у меня черненький норовистый бычок! – она оборачивалась и с нежностью смотрела на «бычка».

Берта притащила шину на невысокий холм с одинокой березой. Тут она оставила находку на земле и устроилась отдыхать, привалившись к дереву. Пока ее тело пребывало в покое, мысль не дремала. Берта разглядывала крепкую ветку над головой. Рассчитав кое-что в уме, она взяла свободный конец веревки, размахнулась и перекинула его через ветвь.

– Полдела сделано!

Она ухватилась за конец веревки, перекинутый через ветку, и повисла на нем. Берта надеялась, что шина тоже повиснет на веревке с другой стороны. Но упрямый «бычок» продолжал лежать на земле, как приклеенный. Она прыгала, дергала веревку, угрожала, а «бычок» даже не шелохнулся. Всем своим видом он говорил: куда тебе, женщина, в тебе весу, как в сухофрукте! «Наша Берта такая костлявая, что выйдет замуж, только когда кошки с неба градом посыплются», – ворчал отец сорок лет назад. Самое удивительное, что за сорок лет вес Берты не изменился, а вот мир, кажется, сошел с ума. Теперь невесты все как одна мечтают стать покостлявее.

– Ах, ты так! – воскликнула Берта то ли «бычку», то ли мимолетной тени отца.

Она снова побежала домой. Ее встретил тревожный гул водопроводных труб, но не время болтать с Миртой. Берта залезла под кровать, вынырнула оттуда, слегка перепачкавшись завалившейся в угол марципановой конфетой, с двумя гантелями. Мысль, что ей нужно снова нестись по холмам с эдакой тяжестью, повергла ее в уныние – впрочем, краткое. Берта вспомнила о садовой тележке.

Каких-то десять минут – и довольная Берта с тележкой уже у березы. Она ловко привязала гантели к свободному концу веревки, повисла, мысленно придавая телу тяжесть, как на сеансе самогипноза: «Мое тело наливается тяжестью…» «Бычок» нехотя поднялся с земли. Берта не сдержала радостного возгласа:

– Моя взяла!

Теперь с ветки свисали два конца веревки: один – с «бычком», другой – с Бертой и гантелями.

– В правом углу ринга Бычок «Черный Геркулес», в левом – Берта «Львиное сердце», – пропыхтела Берта и в глубинах воображения услышала свист разгоряченных болельщиков, топот, щелканье фотокамер.

«Бычок» побеждал в соревновании тяжеловесов. Берта зажмурилась и прошептала: «Мое тело становится еще тяжелее, как стальная болванка… н-нет, болванка – неважно звучит. Пусть как стальная птица. Да! Мои мышцы наливаются сталью». Она открыла глаза. «Бычок» поднялся чуть выше. Еще выше.

– Гляньте-ка! Неужели сам непобедимый «Черный Геркулес» дрогнул перед малоизвестным начинающим бойцом? Фантастика, друзья!

«Бычок» поднялся еще выше… Ой, слишком высоко! Веревка заскользила в руках Берты, и она вместе с гантелями шлепнулась на землю. По небу пронеслась темная тень. Берта инстинктивно зажмурилась, ожидая падения «бычка» и своей неминуемой смерти. «Черный Геркулес» почему-то не спешил падать. Берта приоткрыла глаза и увидела, что шина едва не перелетела через ветку, однако ее задержал толстый сучок.

– Спасибо, березка, – прошептала Берта. – Если когда-нибудь на тебя нападут короеды, можешь рассчитывать на мою помощь.

Она поднялась на ноги, растерла ушибленное бедро и начала медленно травить концы. Это не очень-то веселое занятие, скорее тяжелое и нудное, поэтому в ее голову впервые закралась мысль: «Может быть, существует другой, более правильный, способ устройства качелей», – но она тут же эту мысль прогнала. «Вот так погрязнешь в сомнениях, и вся работа насмарку!» – рассудила Берта.

Самая трудная часть работы – обвязать шину на весу свободным концом веревки – оказалась неожиданно простой. Вероятно, потому что Берта напевала любимый флотский марш. Глядя на нее сейчас, можно было подумать, что она выросла у моря и воспитывалась матросами. Но она ни разу не видела ни одного моря из всех имевшихся на Земле (а их, по некоторым данным, чуть ли не сто!). Увы, вся семья Берты была основательно сухопутной, если не считать, что ее матушка маленькой девочкой нагоняла румянец на морском курорте, но это было в начале прошлого века, когда санаторий еще назывался «санатория», а «георгин» – «георгина», и если какой-нибудь растяпа говорил: «Я случайно потоптал георгину у санатории», – его никто не поправлял.

Закрепив качели, Берта продела ноги в колесо и начала раскачиваться. У-ух! Юбка задралась до колен, волосы развевались на ветру, дыхание перехватило. Впервые за день она радовалась тому, что такая маленькая, как ребенок.

Глава вторая,

в которой Берта решает физические и метафизические[1 - Здесь: относящиеся к духовной сфере.] вопросы