Ты сама пришла ко мне в руки

– Эта забава кажется такой глупой, – еле заметно подёргивая руками, заявил Хэллис, не сводя взгляда с Сармы. – Я хочу ещё партию.

Сарма уже не знала, чего в ней больше, раздражения, подавляемого страха или желания срочно придумать что угодно, лишь бы никогда больше не драться с Хэллисом. Но ведь этот момент вскоре настанет. Хэллис либо совсем разозлится и изобьёт её до полусмерти, либо ему надоест, он заскучает и будет гонять её по кругу ради развлечения прежде… чем всё равно изобьёт до полусмерти. Ю и Айрелл, собственно, пришли с ней, чтобы унести её, если она будет не способна двигаться. С одной стороны это тягостное ожидание расправы действует на нервы и хочется уже поскорее вступить в бой, чтобы быстрее прийти в себя после всего и начать реабилитацию. Но сколько бы она об этом ни думала и что бы ни чувствовала, она всё равно стремилась отдалить бойню. Даже потеряв страх перед сильнейшей болью в юности, она не могла и в самом странном сне увидеть, что хочет драки с Хэллисом. Его жестокость ужасала её. И если с Ро она ещё хотя бы могла тешить себя надеждой, что ударит его по слабому месту, и, хорошенько разозлившись, изредка, один раз из пятидесяти, могла победить его, то Хэллиса победить словно было вовсе невозможно. Пропустить её удар он мог. Но никак не проиграть. В реальном сражении у неё был шанс нанести ему смертельный удар. Но вероятность погибнуть самой была много, много раз выше.

– Давай для начала сделаем все фигуры равными или уберём часть из них, чтобы было легче сосредоточиться на тактике захвата вражеских, – предложила она.

Хэллис кивнул, поднял с пола скатившуюся фигурку и поставил её на место.

– А, ясно, – словно рассеянно протянул Кьёрен-Сэгерен, повернулся к большему числу гостей лицом и объявил: – Господа, Хэллис желает научиться побеждать дочь Рашингавы с помощью одной только силы мысли, потому кровавого зрелища сегодня не будет.

Кто-то рассмеялся, кто-то что-то пробурчал, но все вполне спокойно восприняли новость и через полсвечи начали расходиться. Прежде, правда, подходя и справляясь о том, удалось ли Хэллису победить Сарму. Что было почти бессмысленно, потому что Хэллис довольно громко возмущался и даже вопил и выл, когда попадал в особенно неприятное положение. Для себя Сарма отметила, что ни один из противников раньше не позволял так издеваться над собой, не заставляя её прилагать усилия.

В рамках "обучения" Сарма вдруг останавливала противника и объясняла, что ему нужно выбрать фигуру, которой он не готов жертвовать, потому что несколько других он сейчас лишится. Он много раз мог проиграть очень быстро и с оглушительным треском, и только Сарма спасала его от самого унизительного проигрыша. Что, впрочем, ненадолго помогало.

Меньше чем через свечу Хэллис был измотан и опечален.

– Почему, если мы не так сильно отличаемся друг от друга, я настолько отстаю? – спросил он, глядя в опустевший зал.

Ю и Айрелл всё ещё были здесь, но уже не раз грозились уйти и даже в шутку выманили у Хэллиса несколько десятков империалов за "аренду" Сармы.

– В следующий раз сыграем ещё, чтобы понять это, если хочешь, – предложила Сарма.

Хэллис кивнул и уточнил:

– Завтра.

Продолжение кошмара, значит?..

Тянуть это время перед избиением ещё и завтра!..

На следующий день никого, кроме обычного набора родственников, с ними не было. Разве что Фанги пошёл. Вероятно, боялся, что если он не пойдёт, то на него повесят Эю.

– Почему я не смог выиграть? Ты действительно не раздумывала над моими ходами как следует? – первым делом спросил Хэллис.

Сарма вздохнула.

– Я сейчас тебе кое-что скажу, что я поняла о твоей игре. Во-первых, ты выдумываешь сценарии, а не тактики. То есть ты решаешь, как я буду ходить в определённых случаях и когда я хожу иначе, теряешься и полностью меняешь тактику, а то и стратегию. А это всё… по-детски, Хэллис. Ты умён и изворотлив, в словесности и манипуляциях разумными просто удивительно, блистательно великолепен. Потому что продумываешь всё, что может сказать и сделать объект твоей очередной интриги. Вот и здесь так же. Все фигуры перед тобой, нет ни одной скрытой, следовательно, ты можешь анализировать и продумывать варианты за противника. Но не делаешь этого, потому что не хочешь обременять мозг ещё и моими задачами. Либо тебе не настолько интересно, либо ты не привык напрягать мозги. Первое или второе? Скорее первое. Честно говоря, я мучаюсь точно такой же проблемой. Я знаю, как ты должен ходить, потому что это логично, но и твои шаги я не продумываю немного дальше, чем хочу.

– Потому что я слишком паршиво играю, – мрачно сказал Хэллис.

– Возможно, – согласно кивнула Сарма, и Хэллис вызывающе вскинул подбородок, прежде чем красивым голосом слегка угрожающе процедил:

– Я слышал, физические нагрузки помогают мозгам соображать лучше. Давай потренируемся, а потом сыграем.

– Если не будешь слишком наседать, чтобы я оставалась в сознании, – медленно проговорила Сарма, внутренне застонав.

– Хорошо, будет только немного неприятно, – пообещал Хэллис и взрастил меч.

Через пару мгновений он уже швырнул её об пол, и она едва не сломала нос. Кровь, во всяком случае, потекла.

Хэллис, увидев явный признак травмы, против обычая не обрадовался, а выругался и опустил меч.

– Я думаю, что на сегодня хватит. Дайиси, будем откровенны, воинское дело – не для тебя.

– Ты уже много раз говорил мне это. Но сегодня – всего лишь из-за моего разбитого носа. Что с тобой?

– Не хочу, чтобы ты залила кровью фишки и карту.

– Это действительно было бы не к месту.

– Тебе нужна помощь? – шагнул он к ней, всё ещё вытирающей нос платком.

Белая ткань, отороченная кружевом, уже покрылась чёрными пятнами крови.

– Да, но что ты сделаешь? – задала риторический вопрос Сарма.

Хэллис усмехнулся и достал из кармана крошечную склянку с белым порошком внутри. Немного высыпал на ладонь:

– Кровоостанавливающее. Можешь вдохнуть.

– Классическое коварство? Яд?

– О нет, это ваша семья славится отравителями.

– Ваша тоже.

– В любом случае, я предложил помощь, – холодно вскинул подбородок Хэллис.

Это его вскидывание подбородка за последние три дня уже начало казаться совсем не высокомерным, а… лошадиным. Хэллис словно конь пытался вырвать поводья у того, кто за них держался. У Сармы?

А она любила лошадей. Эти зверюшки, совершенно бесполезные для перевёртышей, были Сарме незнакомы и интересны. Ей всякий раз хотелось их потрогать. Она слышала, что они бывают очень добрыми и преданными друзьями.

И вдруг Сарма поняла, что до этого момента этот перевёртыш напротив, Хэллис, разговаривал с ней почти с теплотой. "Почти" – только потому, что для Хэллиса невозможна искренность. Классики не бывают искренни даже с посаженными на цепи рабами. Они слишком хорошо научены тому, что рабы не раз становились королями, а короли низвергаются до положения рабов и того чаще.

Но ладонь Хэллиса всё ещё была подставлена. Братья всё видят – они рядом и отомстят в случае чего. А Эю вырастит и Кармин. И если Хэллис, как строптивый конь, внезапно подаёт ей знак того, что между ними может быть не только какое-то взаимопонимание, но и что-то большее, то хлестать по морде в ответ… просто опасно. Как и игнорировать.

И Сарма, старательно сохраняя хладнокровие, ткнулась носом в порошок на ладони того, кого панически боялась. Хэллис посмотрел на неё странно, чуть удивлённо и взволнованно.

– Я понял, – ещё ближе придвинулся он, заблестев глазами, и зашептал почти не слышно: – Я понял, как ты это делаешь! Ты каждому герцогу показываешь доверие, и каждый считает тебя своей протеже! И каждый щадит тебя так же, как и я теперь. И потому только ты до сих пор не уступила герцогство.

– Я… я… – растерялась Сарма. – Что за чушь ты несёшь?!

– Многие, наверное, рады учить тебя искусству в обмен на это чувство, которое ты у них вызываешь.

– Какое это чувство? – непонимающе спросила она.

– Приятное. Перестань разыгрывать идиотку! Я тебя раскусил!

– Ты первый начал!.. – возмутилась Сарма и тут же выпалила: – А когда я последовала по показанному тобой пути, ты наверняка опять придумал свой сценарий. Но не подумал, что он может не соответствовать действительности в корне!