Ты сама пришла ко мне в руки

Хэллис приехал в предел Рашингавы и потребовал встречи с Сармой, видимо узнав, что она всё же подписала контракт с мужчиной. И она встретилась с Хэллисом. Всё это происходило в отсутствие Кармина, и потому о том, каким унижениям Хэллис подверг Сарму, ничего не удалось узнать. Она ничего не говорила вечером, только замкнулась в себе так надёжно, что почти перестала слышать плач Эю. Кармин быстро понял, что сказанное Хэллисом наверняка потрясло Сарму как ничто до сих пор. Она никогда не застывала в такой каменной неподвижности, никогда не была так тиха, никогда не смотрела в одну точку так долго, бесконечно долго. Не слышать плач беззащитной крошки Эю? Хэллис поработил сознание Сармы до непостижимого серьёзно.

Сарма приняла объятия Кармина так отсутствующе, будто бы вычеркни его из комнаты, сделай невидимым для любого вошедшего тотчас – и ничего не изменится, а сторонний наблюдатель ничего не заподозрит.

Но желание отравить Хэллиса возникло не тогда. Оно возникло в следующую тренировку Сармы с наследниками принцев. Герцоги пределов на сей раз собрались по приглашению Нинио. Кармин, по воле случая оказавшийся в пределе Рашингавы в дневное время, был допущен в качестве наблюдателя на тёмную верхнюю галерею вместе с юнцами, едва постигающими науку меча и амбициозными герардами со свежими лицами, не тронутыми краской. Наблюдатели не должны были говорить и топать или шуршать одеждами, но правило едва ли выполнялось. Тем не менее, на галерею словно прицельно неслось каждое слово герцогов и Сармы:

– Скажи мне, Нинио, как Дайиси оправдывала свой внезапный контракт?

Вопрос задал худощавый варлорд в бледно-голубой рубашке с тщательно вышитым алым узором. Чуть выше среднего роста, со здоровым лёгким румянцем на щеках, этот парень держался вполне естественно. Его можно было бы назвать красивым, но нос и подбородок казались слишком острыми и выдающимися, с линией рта определённо что-то было не так, а контраст кожи оттенка шоколада с молоком с чёрными глазами и густыми бровями вразлёт выглядел скорее отталкивающим, чем приятным. Волосы этого мужчины, по оттенку и длине схожие с волосами Сармы, настроили Кармина на симпатию. Он даже сначала подумал, что это ещё один герцог предела Рашингавы, но варлорд вдруг бросил такой странный взгляд на Сарму, что стало ясно, что никакой он ей не брат и не племянник.

Нинио рассмеялся:

– Ты всерьёз считаешь, что Сарма стала бы оправдываться перед кем-либо? Да она даже отца своего может оскорбить – такая нахалка.

– Но тебе же она поведала, отчего такая перемена?

– Что ты хочешь услышать, Хэллис? – вмешалась Сарма. – Что я отхватила самого лучшего из мужчин и потому изменила взгляд на возможность барка?

– Расчёт всё объяснил бы, – покрутился на месте Хэллис, спрятав взгляд. – Но что-то здесь не так. Вышла бы за принца Адмора. Но нет, ты ждала. И дождалась алмазного варлорда. Сомнительно, чтобы сам ясновидящий сказал тебе о том, что в твоей постели может появиться такой… клиент. Нет, узнала о надвигающейся на империю армии алмазного варлорда ещё на Клервинде и начала готовиться к похищению одного из его юных сыновей. И пока лучшие бойцы Бесцейна не щадили себя, ломая мечи о броню пришельцев, ты, Дайиси, выбирала себе красавца, чтобы отдать команду своим герардам и утащить его прямо с поля боя, так?

Сарма вздохнула:

– Увлекательная история, но…

– Она доказывает, что жалким похотливым шлюхам не место на поле боя, – громко закончил Хэллис.

– Не трать силы на слова, – Сарма быстро и холодно отозвалась на почти не завуалированное оскорбление. – Они ничего не решат, ни на что не повлияют. Тебе так и придётся терпеть меня в составе наследников, чтобы ты ни говорил и что бы ни делал.

– Правда? А я советую тебе не приходить на встречу со мной без Нинио и Фанги, потому что без их защиты ты не сможешь оставаться такой спокойной в моём присутствии.

– Как же это пошло, – вырвалось у Кармина.

Он даже закрыл лицо ладонью – так стыдно ему стало за беднягу Хэллиса. Смотреть на этого парня казалось невыносимо – так он был обескуражен втайне.

Герцог Классика явно уже понял, что ошибался во всём, что касается Сармы, понял что опоздал, искусал губы, поколотил подушку ночи две-три, и, в конце концов, жутко обозлился. Но глупая влюблённость, граничащая с обожанием, всё ещё просвечивала через ненависть к себе, идиоту, в этом бедняге Хэллисе.

– Это кто там решил спрятаться, когда его серене обещают жёсткий секс? – прозвучал голос Хэллиса чуть ближе.

Кармин отнял руку от лица и взглянул на своего неудачливого соперника в любви. Хэллис с интересом и затаённой ненавистью разглядывал Кармина.

Отлично. Хэллис жаждет сорвать на ком-нибудь свою злость, но срывать её на Сарме он, кажется, не может. И лучше всего в такой ситуации для битья подойдёт счастливый соперник. Но Сарма права – нельзя показывать своих возможностей. Значит, надо увиливать от драки с ним.

– Или всё это глупые слухи и Сарма всё ещё абсолютно свободна? Тогда…

– Нет, Хэллис, я состою в брачном контракте, – быстро ответила Сарма.

– Отчего же твой хозяин молчит?

– Я не разрешала ему говорить.

– Ну надо же. Опять разыгрываешь из себя важную леди. Но, я уверен, это он ставит тебя на колени, а не наоборот. Потому что тебе это нравится. И ты всегда этого хотела, не так ли? А все твои прежние слова только для того, чтобы завысить свою цену. Всё, точка. Убирайся из этого зала, Дайиси. Тебе здесь не место.

– Я останусь здесь до тех пор, пока мой отец будет считать это уместным. Только он способен определить, куда и с кем мне приходить. Или ты, Хэллис, заботишься обо мне больше моего отца?

– Чуть больше. Потому что ему ты полностью безразлична. А меня могла бы заинтересовать… как подстилка, пожалуй.

Именно на этом моменте Кармин понял, что Хэллис угодил в больное место Сармы. Отец. Серены соглашаются на браки с чужими их сердцу мужчинами ради того, чтобы любимый папочка получил больше денег за контракты. Серены хоронят свою гордость ради удобства, положения и счастья своих отцов. И всегда так было. Эта любовь дочерей жертвенна и священна у перевёртышей всех рас и народов. И эта любовь иррациональна и даже глупа настолько, что даже будучи самой сильной из неисчислимого множества дочерей, Сарма будет глубоко уязвлена очередной мыслью о том, что безразлична принцу Рашингаве. Подумает ли она о том, то Хэллис сказал это только для того, чтобы причинить ей боль? Или решит, что если даже Хэллис заметил нелюбовь принца к своей дочери, то любви действительно нет?

О, последнее. Сарму зацепило – Кармин увидел это по её плечам, чуть опустившимся, по всей фигуре, по разлившейся по линиям её тела печали.

– То, что отец разрешил ей выйти за мужчину самого совершенного физически, а не самого богатого, как раз и говорит о его любви к Сарме, – прежде всех вмешался Ю. – Ты, Хэллис, что-то не до конца понимаешь в том, с кем следует заключать брачные контракты.

Хэллис обернулся к Ю и увидел свою новую мишень:

– Я думаю, что твоя сестра, Ю, грязная шлюха, которой здесь не место.

– Можешь думать что угодно, только заткнись уже.

– Нет же, я утверждаю, что смогу заставить её принять свою истинную сущность весьма и весьма дешёвой шлюхи.

А вот это уже обещание.

Кармин начал продумывать состав яда и способ накормить им Хэллиса.

– Я вынужден напомнить тебе, что оказывать любое влияние на мою сестру ты не вправе, – прервал размышления Кармина Ю. – Это касается законов разграничения власти пределов, если помнишь.

– Законы чести велят мне изгнать её из рядов защитников империи, – громче и внушительнее, чем прежде, проговорил Хэллис.

Кармин тяжело вздохнул. Могло показаться, что достаточно было бы разыграть перед Хэллисом историю о неземной любви, которая бросила Сарму в объятия Кармина, но он точно знал – Хэллис этому не поверит. А если и поверит, то ни за что не покажет этого, чтобы продолжать оскорблять Сарму.

– В таком случае, защищай закон своей чести, – переиначил слова Хэллиса Ю. – А я буду защищать права своего отца.

Клинки блеснули, и началась одна из самых безобразных, но при этом быстрых драк из всех, какие Кармин видел на этой планете. Кармин почти сразу же потерял к Хэллису остатки сочувствия – герцог Классика атаковал, целиком и полностью полагаясь на болевой эффект и запугивание. От метил в глаза и пах, был дик и необуздан, метался вокруг Ю, не позволяя расслабиться. Ю же явно предпочитал эффективность и метил в сердце и горло. Но Хэллис так хорошо защищался, что только крайнее напряжение всех сил могло бы помочь любимому брату Сармы нанести смертельно опасный удар.

Наконец Ю пропустил один удар по касательной, отчего кончик меча Хэллиса кровью прочертил линию от левой скулы Ю и разрезал ему ухо. Ещё какое-то время Ю показывал превосходную концентрацию, но совсем скоро пропустил очевидно сильный удар по виску чуть выше кровоточащей раны – Хэллис, промахнувшись в прямом ударе и получив подножку, поменял ось движения, согнул руку и ударил в голову Ю локтем. Это было не запланированное действие, но именно оно вызвало у Ю временное помутнение сознания. Кровь с шипением, серыми облаками вскинулась в обе стороны от Хэллиса – он принялся хлёстко сечь корпус и спину противника. Его удары в первые мгновения ещё не были смертельными, но Кармин мгновенно осознал, что если никто не остановит его, а Ю срочно не взрастит доспех, то потеря крови для брата Сармы может стать рискованно сильной, а важные органы никогда не восстановятся.

И Кармин бросился на Хэллиса. Тот явно ожидал сторонней атаки и будто бы с припасённой яростью обрушился на Кармина. Но чтобы смутить разошедшегося герцога, достаточно было взрастить тонкий слой алмазного доспеха и одними руками ловить меч Хэллиса. Что, однако, оказалось не так-то просто. Но Кармин заставил себя смеяться. А потом действительно развеселился – меч Хэллиса слегка ранил ему руки в местах, не слишком хорошо защищённых – на внутренних сгибах пальцев и запястьях. А из-за смешавшейся на кончике меча крови Кармина и Ю, клинок стал скользким и удержать его стало ещё сложнее. Это походило на какую-то забавную игру. Хэллис быстро взбесился до какого-то невероятного предела, заскрежетал зубами, и захватывающе приятное садистское тепло разлилось по телу Кармина. Небольшая боль от ран и пощипывание в руках в купе с неожиданным удовольствием, заставляли Кармина продолжать игру. Он позволял себе вздрагивать от особенно сильной боли и оглядывать руки, но не переставал посмеиваться и снова атаковать пустыми руками. Хэллис стал серьёзнее, немного пришёл в себя, осознал ситуацию и присмирел, но Кармин не оставлял его даже после того, как загнал в угол. Руки Кармина уже отчаянно кровоточили, но удовольствие заигрывать с Хэллисом оказалось каким-то запредельным и останавливаться не было сил.

В конце концов, Кармин начал задыхаться, отошёл и согнулся пополам, чтобы отхохотать своё. Хэллис не напал на него. Он стоял в углу и собирался с мыслями. Выражение лица Хэллиса, поза и взгляд были знакомы Кармину. Оказываясь в юности в подобной ситуации во время ссор с дядюшками и старшими кузенами, Кармин ощущал, как сжимается горло, пытался сглотнуть внезапно вязкую слюну и вдохнуть сухой, горький, царапающий носоглотку воздух, нервничал и собирался с духом, ожидая новую, возможно смертельную атаку в свою сторону. А теперь он оказался на месте своих дядюшек.

– Поиграем ещё как-нибудь? – спросил Кармин у Хэллиса, не переставая улыбаться. – Кажется, если прерваться сейчас, в следующий раз будет почти так же весело.

Хэллис ответил напряжённым взглядом, и травить его окончательно расхотелось, что хорошо, потому как убивать в империи Бесцейна ему, Кармину Тахри, нельзя.

Позже Кармин узнал, что поступил абсолютно правильно. Взрастив даже очень тонкий доспех, он нивелировал впечатление о своих боевых навыках. Большинство решило, что бесстрашие перед опасным противником и почти бездумная напористость, какие показал Кармин, была бы свойственна любому, кто вырос в шкуре алмазного варлорда. Ну а вмешавшись в бой Хэллиса и Ю, Кармин, как посчитали присутствующие, всего лишь молча подтверждал свой контракт с Сармой. И потому, пусть произошедшее на этой тренировке и превратилось в объект для сплетен, никто не сделал никаких опасных выводов.

К сожалению, Кармин недооценил ум Хэллиса, его характер и силу чувств к Сарме, так несвоевременно вспыхнувших. Не знал он и того, что Хэллис серьёзно отравлен горькой, саморазрушительной злобой.

Сперва это было всего лишь дурацкой случайной встречей.