Погружение в темную воду. Мистические истории: реальные и выдуманные

Наверное, только его пес и знал разгадку.

Подобные разговоры возникали на каждом перекрестке среди словоохотливых теток-дачниц. В моей семье к таким слухам относились скептически, к тому же мы и сами жили в лесу и тогда должны были знать или видеть его чаще других. Сами посудите, как по лесу можно ходить ночью, там же в прямом смысле ни зги не видно. После такой ночной прогулки утром обнаружишь себя в ссадинах, потому что ветки, которые не заметны ночью, обхлестают тебя с остервенением банщика. Тогда этого голого днем можно без труда вычислить. Даже если он по лесу бегает с фонарем.

И как его могли видеть, неужели кто-то из селян тоже совершал ночной променад по лесу или того хуже – голый без зазрения совести гулял по поселку, демонстрируя случайным прохожим все прелести своего обнаженного тела?

Родители не верили, пока сами не столкнулись с этим явлением. Возвращались мы тогда от бабушки, жила она от нас где-то через два километра, метров семьсот путь пролегал через лес, тогда еще ходить приходилось по раздолбанной дороге, яма на колдобине.

Время близилось к полуночи – у бабушки мы засиделись допоздна. Она предлагала у нее заночевать, однако родители решили пойти домой. Было лето, ночи теплые и погулять перед сном еще никому не вредило. Мы с мамой медленно шли, взявшись за руки, папа катил свой велосипед.

Я помню его, белое тело в сиянии полной луны. Да, именно в тот момент луна была самая что ни на есть полная, озаряла серебристо-голубым цветом лесную чернь. И когда он вышел из лесу и оказался буквально в ста метрах от нас, луна вышла из-за облаков и отчетливо его осветила.

Это был мужчина среднего роста, хрупкого телосложения. Был он абсолютно голый, в свете луны его фигура казалась гипсовым изваянием, он быстро пробежал через дорогу и прошмыгнул в кусты. Собака как по команде, рядом с ним на недлинном поводке. У него не было с собой фонаря и поэтому как он пробирался по лесным зарослям одному лешему известно. Не знаю, видел ли он нас, трех фигур в темноте и велосипед. Родители переглянулись, где-то рядом хрипло угукнул филин.

Это все прошло быстро, как мановение крыла ночной птицы, но я до сих пор его помню – да, белая фигура и собака на поводке, возможно, это был последователь народной медицины – вычитал в книжке, что полезно ночью голым бегать, якобы от геморроя помогает, вот и бегал по ночам, а собаку брал с собой для охраны.

Если бы этот случай произошел сейчас, и я бы вживую увидела этого эксбициониста, то непременно догнала его, пощупала и спросила, какого собственно шута он тут ошивается и будоражит воображение местных жителей. В конце концов, я бы убедилась, живой это человек или приведение. А может коллективная галлюцинация.

А так до сих пор не ясно, что это было или кто.

Случай на кладбище

Однажды я рыбачил на берегу маленькой речки, ушел от семейной суеты в надежде побыть в уединении на лоне природы. Уже вечерело, и я разжег костер, чтобы сварить на нем уху из нескольких пойманных плотвичек. Дым, исходящий от костра, отгонял наглых кровопийц комаров.

Речка находилась около кладбища, но меня такое соседство не смущало, современного городского человека сложно чем-то удивить. Тем более напугать.

Я разложил свои вещи в брезентовой палатке и уже собирался спать, так как ночь спустилась на землю. Удочка в воде ожидала клевка, о котором бы меня известил колокольчик. Я улегся на спальный мешок сверху и начал дремать.

Вдруг снаружи я услышал чьи-то брезжащие шаги и какие-то резкие, щелкающие звуки. Я испугался, вдруг это какая-нибудь воровская шайка, которая хочет поживиться чужим имуществом. Я вытащил складной ножик и принялся ждать. Неожиданно в мою палатку заглянуло лицо, вернее голый череп. Я закричал от испуга и почувствовал, как теряю сознание. Через какое-то мгновение я очнулся на берегу реки, около меня сидело странное тело, одетое в заплесневевший саван, к подолу которого присохли мертвые черви. Чтобы я очнулся, скелет набрал в рот воды и выплеснул ее на меня.

Я открыл глаза и проклял себя за то, что не умер несколько мгновений назад. Передо мной сидел мертвец. Неожиданно скелет начал говорить.

– Как вы себя чувствуете? Я испугался, что Кондратий вас прибрал к себе и уже хотел сказать: «Добро пожаловать в наш мир».

– Кто вы? – дрожащим голосом спросил я.

– Меня зовут Никанор Никифорович Пантелеев, 1931 года рождения. А как вас величать, сударь? – поинтересовался Никанор Никифорович.

– Зовите меня просто Сергей.

Рядом с покойником стоял его гроб, изъеденный временем и червями, больше напоминающий дырявую посудину. Мертвец указал на него и сказал:

– Вот полюбуйтесь на мой гроб, это мой дом и мое убежище, что с ним стало, он давно пришел в негодность. Вы знаете, что такое гроб для покойника?

– Догадываюсь, – процедил сквозь зубы я.

– Именно он является той лодкой, что переправляет нас в мир мертвых. Вы посмотрите на это творение. Это ширпотреб. Разве можно мочить такой гроб, он же разваливается на ходу. А мне, между прочим, еще лежать в нем многие века. Мои родственники отдали за него кучу денег, а он ни на что не годен. Конечно, я мечтал о дубовом гробе, но мои финансы были на исходе. Все деньги, которые я откладывал на похороны, пришлось отдать непутевым детям, которые не умеют правильно строить свою жизнь. Теперь мне приходится довольствоваться остатками. Вообще, вы живые люди – ужасные существа, неужели я таким был при жизни, не понимаю, – скелет почесал череп костлявой рукой, после залился приступом кашля. Откашлявшись, он продолжил свой монолог.

– Вы знаете, на неделе я простыл. Скажите пожалуйста, кто же кладбища располагает в долине рек и на болотах? Ей богу, весной я как в джакузи, только что гидромассажа нет. Я в своем гробу как в ванне. Из-за этого развиваются костные болезни и мне приходиться выходить на поверхность греться. Сыро мне в моем ложе. Кости в такой среде гниют быстрее, а мне хочется еще немного просуществовать. Самое страшное заключается в том, что в реку могут попасть останки трупов: вода, которая подмывает наши кости, попадает в реку и отравляет ее. Получается река мертвых, будь она неладна.

Покойник высморкался в остатки своего савана, потер нос, вернее то, что от него осталось. Я, наблюдая за этим действом, и чуть снова не потерял сознание. Мой новый друг продолжил:

– Мои проблемы начались задолго до того, как я лег в гроб. Проблемы начались гораздо раньше. Когда я умер, скорбеть по мне было некогда: все мои родственники были заняты поиском денег на мои похороны.

Покойник обратился ко мне:

– Вы знаете, сколько сейчас стоит место на кладбище?

– Нет, я как-то не ииинтересовался этим. – Меня прошиб сильный озноб.

– Зря, милочек, зря! Вам пора задуматься об этом, хотя бы потому, что вам уже надо начинать копить деньги на похороны. Да, это дорогое удовольствие, помирать не захочешь, жил бы вечно и не умирал, но организм – не вечный двигатель, иногда перестает работать. Так вот, когда я покинул мир живых, то у моей семьи не было денег на похороны, то, что дал «собес» хватило только на саван и белые тапочки, да и то, одежда уже давно пришла в негодность. Не было денег на покупку места на кладбище, оно и понятно – это полугодовая зарплата моего сына, а ему еще семью кормить надо. Когда я скончался, похоронные агенты облепили моего сына, набросились на него, как вороны на падаль, и давай его терзать своими предложениями, мол, от какого дизайнера вам гроб, какого цвета саван, что за вино вы предпочитаете на поминках, кутью делать с изюмом или курагой, или какими другими сухофруктами. Не до жиру было. Сын был в скорби, поэтому не мог адекватно соображать. Они столько денег с него содрали, обобрали как липку.

Хочу сказать несколько слов о директоре кладбища – царице мертвых, отстроила себе уже третий коттедж, всех детей обеспечила, вообще людей в грош не ставит, обращает внимание только на тех, кто платит ей этот самый грош, вернее большие деньги, а сын до сих пор долги отдает. Она зарабатывает деньги на скорби других людей, ведет себя так, будто сама бессмертна. Ее бизнес мертвечиной попахивает, знаете, какой есть у нее нелегальный приработок?

Я покачал головой, мне стало жутко интересно.

– Иногда к нам на кладбище приходят незваные жильцы, у них нет официальной кладбищенской прописки, – говорил труп шепотом, чтобы его никто, кроме меня не услышал.

– Как это, я вас не понимаю? – вмешался я в разговор, который с каждой фразой приобретал для меня все больший интерес, мне было любопытно узнать тайны загробной жизни.

– Иногда на кладбище привозят убиенных и закапывают их: либо под куст сирени, либо кому-то в могилу. Представляете радость покойника, лежал себе долгие годы, а тут на тебе, нежданно-негаданно подселили соседушку. Ладно бы дальнего родственника, а то совсем чужого человека без рода и племени. Мы их называем иждивенцами и не принимает в свою компанию. Конечно, я могу посочувствовать их горю, они невиноваты в том, что бандюки их пришили, ведь каждый человек имеет право на достойную смерть. Это нужно внести в Конституцию. В следующий раз, когда пойдете на референдум, проголосуйте за эту поправку. Насчет иждивенцев я говорю шепотом, потому, что сам на птичьих правах. Я, если переводить на ваш людской язык, имею только прописку, а не право собственности, то есть не имею права голоса и меня можно выгнать в любой момент.

Совсем забыл, прогнившие мои мозги, я же вам не рассказал свою историю до конца, отвлекся. Так вот, у сына не было денег на отдельное место на кладбище, меня похоронили рядом с соседом Федором Фомичем. Мы с ним еще при жизни ругались, только предмет спора был другой: раньше мы дрались из-за сотки земли или по поводу незаконно обобранной малины, а сейчас я на него ворчу, когда он случайно ложится на меня. Он кричит на меня, мол, иди отсюда, не пришей кобыле хвост, это мое место. Федор и при жизни не отличался интеллигентностью и тактичностью, теперь то и подавно, полежал в сырой земле, совсем озверел.

Так что как видите, я покидаю кладбище, нет мне покоя даже на том свете. Вы живые, не стремитесь на погост, потому что здесь не курорт, такие же проблемы, как и у живых, только нет у нас прав и законов кодифицированных. Беспредел, одним словом.

Меня заинтересовал этот мертвец, я понял, что он совсем не опасен, наоборот, беззащитен и вызывает сочувствие. Я даже не мог себе представить, что на том свете человека продолжают преследовать проблемы, почти такие же, как на земле.

– Куда же вы направляетесь? – поинтересовался я.

– На другое кладбище, которое заброшено далеко в лесу. Там есть свободные места – я узнавал. А здесь мне жить совсем опротивело.

– А как же ваши родственники, они потеряют вас?

– Ха-ха-ха, – засмеялся покойник загробным голосом, – не смешите мои гнилые кости, моя родня меня давным-давно позабыла, после того как прокутила мое наследство.

Вначале девять дней, потом сорок, потом год и все, трава расти на моей могиле. А я ведь жду. Иногда выхожу на реку и жду. Вы спросите, что мне в гробу не лежится, я отвечу: в таком гробу лежать не захочешь, стыдно, вот и блуждаю, как душа неприкаянная.

Что роптать на правительство, когда собственная семья тебя даже не помнит, но ничего, поменяю место жительства, жизнь наладиться.

Спасает меня то, что я не один, много нас таких, никому не нужных.

Никанор Никифорович замолчал и из его пустых глазниц хлынули крокодильи слезы. Мне стало совсем жалко старика, даже захотелось приобнять его и вытереть слезы, но чувство отвращения преобладало, и я решил повременить с нежностью.

– Я всю жизнь пахал на них как вол, а они, ни молитвы, ни визита, ничего. Внук живет в моей квартире, которую я заработал вот этими мозолистыми руками. Как сейчас помню свои поминки: все ревут, говорят, как любили меня. Если любили, то почему же забыли, почему не придете, не поинтересуетесь как у старика дела.

Покойник прекратил рыдать и опять начал возмущаться.

– Поминки – это самое бесполезное дело, собрание лицемеров. Кто приходит на поминки? Те люди, которые хотят выпить и поесть на халяву. Приходят некоторые субъекты, которых при жизни я не знал, говорят любезности, а сами уплетают за обе щеки и заливают в глотку спиртное. Противно даже вспоминать. Лучший помин – это поставить свечку в церкви за упокой души, многого я не прошу.