Бабло побеждает зло

– Я тебе еще раз повторяю, дятел, бегай один и собирай один тупые номера телефонов. А потом звони по ним, пори тупые шутки, применяй фишки, может быть, тебя и допустят из жалости к волосатому варенику… Ты посмотри на себя – когда я тебя вижу, мне хочется плакать…

Его лицо покрывается красными пятнами:

– Ты охуел? Думаешь, тебе все можно?

Он даже замахивается на меня, но в последний миг останавливает руку, я отталкиваю его от себя и медленно говорю, глядя прямо ему в глаза:

– Запомни, быдло. Мне. Все. Можно. Еще раз замахнешься – сядешь. Мне это не сложно. Только один звонок. И тогда на зоне телкой будешь уже ты. Ты понял?

Он бледнеет и убегает прочь, я заворачиваю в кафе и заказываю себе кофе с корицей, кофе тут просто отличный, почему-то запах корицы и меда устойчиво ассоциируется у меня с осенью, когда на поверхности темных мутных луж плавают, как сказочные корабли, желтые кленовые листья. Осень в Москве – это причудливый ансамбль серого и золотого, они причудливо переплетаются между собой, противоположные, но неделимые. Золото листвы и стальная поверхность разлившихся по асфальту луж, желтые габаритные огни бесконечного потока машин и серое, низкое небо над головой. А еще яркие блестящие огни витрин и вывесок, мутные желтые, как прогорклое масло, пятна фонарей на набережной и серость обшарпанных стен, с которых местами обвалилась штукатурка. Серые куртки, черные шапки и пальто и мой ярко-желтый пуховик RLX Ralph Lauren. Осень настраивает меня на меланхоличный лад, я созерцаю из уютного окна серую реальность, но уже почти ничего не видно, здания за окном медленно тают в серой дождливой дымке. Ненавижу дождь, ненавижу черную жирную грязь, хлюпающую под ногами и вечную сырость, от которой мои кудри лохматятся как у французской болонки. Осень – это плохое настроение, размышления о тщетности всего сущего и испорченные кроссовки. Испорченные кроссовки – это вообще самое отвратительное, что только может случиться с человеком. Я закрываю глаза, включаю в плеере Ed Sheeran и мысленно переношусь на солнечный берег южной Калифорнии, она соткана из всевозможных оттенков голубого, зеленого и золотого. Лазурная гладь теплого океана сливается вдалеке с голубым, почти бестелесным небом; ядовитая, словно специально отфильтрованная в фотошопе зелень островов, золотая дорожка песка и белый цвет легких перистых облаков. И мои белоснежные кроссовки, чистейшие, без единого пятнышка грязи, словно они никогда и не касались земли. Я сладко жмурюсь и простираю руки навстречу своей пока недосягаемой мечте. Я знаю, что только там я буду счастлив.

Ко мне подходят знакомые девчонки, но сегодня мне совершенно не хочется трахаться, я отрицательно машу им рукой, и они уходят, кажется, одну из них зовут Дина, в прошлом году у нас было с ней несколько довольно жарких вечеров, но потом она слишком задрала ценник, что, на мой взгляд, несколько нелогично. Ведь машина с пробегом ценится всегда дешевле новой. Впрочем, тупые телки часто вообще не дружат с логикой. Два часа пролетают совершенно незаметно, я покидаю кафе и возвращаюсь к месту нашей встречи у эскалатора, там собрались все наши, тот дятел, которого я отшил тоже там, он злобно сверкает глазами в мою сторону и угрюмо молчит. Дэн спрашивает остальных кто сколько собрал телефонов, больше всех отличились два долговязых парня, я припоминаю, что, кажется, они или работают или живут вместе. Спрашивается, зачем им телки, если они вместе живут, им будет дешевле трахать друг друга по очереди. Но это так, чисто риторический вопрос. Я смеюсь про себя и отворачиваюсь, когда на меня начинают оглядываться. Знаю, знаю, что человек, который начинает смеяться ни с того ни с сего, навевает всякие нехорошие мысли, но мне реально плевать на мнение собравшихся здесь плебеев. Дэн кидает на меня короткие острые взгляды и молчит, я улыбаюсь ему самой дружелюбной улыбкой и думаю, что скорее всего, этот чмошник Дима все же нажаловался на меня, и теперь наш гуру, наш мастер, наша надежда и оплот прикидывает про себя, стоит ли нам выйти на открытый конфликт или же как обычно спустить все на тормозах. Я склоняюсь к мысли, что он как обычно побоится выходить со мной на конфликт.

Наконец, очередь доходит и до меня, Дэн некоторое время молчит и смотрит куда-то вдаль.

– Ну, как успехи у тебя, Ян? – наконец разлепляет он свои мясистые губы.

– У меня все супер, конечно же, благодаря твоим тренингам, – широко улыбаюсь я.

Он снова молчит.

– Сколько ты собрал телефонов?

Я продолжаю улыбаться:

– Телефонов у меня целая записная книжка, брат…

Он усмехается:

– Наверное, я непонятно спрашиваю или ты невнимательно меня слушаешь. Я спрашиваю, сколько номеров телефонов ты собрал конкретно сегодня, во время выполнения сегодняшнего задания?

Значит, он все же решил со мной схлестнуться, Дима стоит рядом с ним и злорадно смотрит на меня исподлобья. Я усмехаюсь, все они забывают одно простое правило, музыку заказывает тот, кто платит за это деньги, Дэн, по сути, вовсе не пастырь душ, а что-то вроде аниматора, эдакой обезьянки, выпущенной на забаву скучающих джентльменов. Мне придется поставить его на место, влепить ему моральную пощечину, чтобы он не забывал своего места. Я выразительно смотрю Дэну в глаза:

– Конкретно сегодня я не собрал ни одного номера телефона. Сегодня я был не в духе. Или так сошлись звезды. Оставим это до следующего раза…

Дэн снова долго молчит и с кривой усмешкой смотрит куда-то вдаль поверх моей головы:

– Знаешь, мне надоело что ты систематически не выполняешь домашки, забиваешь на задания, пропускаешь тренинги. Правила одинаковы для всех. Сюда ходят те, кому это надо. Если тебе это не надо, тебе незачем сюда ходить. Я уже говорил, что буду исключать тех, кто забивает на учебу…

В толпе слышен одобрительный шепот и смешки, я знаю, что меня тут не любят, я оглядываю кучку чмошников, столпившихся за спиной нашего Дэна, перешептывающихся и посмеивающихся, у некоторых на лицах радостное предвкушение предстоящих разборок. Все они вызывают во мне бесконечную волну презрения, это тупая недалекая чернь, если бы я был телкой, я точно бы не дал ни одному из них. В принципе, эти тренинги мне нафиг не упали, но чувство, что меня хотят конкретно нагнуть, перевешивает доводы разума. Я широко улыбаюсь:

– Послушай, ты знаешь, что я иногда пропускаю занятия, это просто потому, что у меня тупо не хватает времени. Я учусь в одном из лучших вузов страны и у меня не всегда есть свободное время. Что касается конкретно сегодняшнего случая – я просто не хочу быть в паре с этим унылым дятлом. Мы ранее договаривались, что мне нужен особый подход. Тем более, что оплата была тоже не по льготному тарифу, разве нет?

Дэн молчит и улыбается про себя:

– Ну, и какой же ты хочешь особый подход? – наконец разлепляет он мясистые губы.

– Пойдем с тобой. Прямо сейчас. Настреляем телефонов…

Он усмехается:

– Ты, наверное, что-то путаешь. У меня нет проблем с телочками. Я здесь не для того, чтобы собирать телефоны, а чтобы научить этому вас…

Я выразительно смотрю ему в глаза:

– Пока ты только пиздишь и строишь из себя великого мачо. Ты ни разу ничего не показал нам на собственном примере. Хочу увидеть твой уровень в деле. Парни, кто согласен? Ведь это будет нам полезно, как вы считаете?

Все молчат, но у многих в глазах читается одобрение, Дэн снова усмехается:

– Ну хорошо, пойдем. Я покажу тебе лично. Вспомню молодость. Но телефон будет только один, понял? – он выразительно смотрит мне в глаза, естественно, ему нужно чтобы последнее слово осталось за ним.

– Заметано, – я счастливо улыбаюсь. – Но только жертву я выберу сам…

Мы медленно всей толпой движемся вперед, в кафе, где я только что сидел. Я вижу сквозь стекла, что ни одной знакомой телки нет, Дина с Мариной уже кого-то сняли и ушли. На их месте сидит незнакомая мне девушка, она очень молоденькая, не старше двадцати лет, и нереально, потрясающе красива. У нее длинные, белокурые, почти до талии волосы, кажется, свои, и небесно-голубые глаза, она пьет кофе из большой пузатой кружки. Я никогда ее ранее не видел, но она сидит на том же самом месте. Я готов поспорить, что она шлюха. Впрочем, все женщины шлюхи. Хотя, возможно, я и ошибаюсь, и эта кукла села сюда по ошибке.

Я киваю Дэну на нее:

– Вот она подойдет? Иди возьми телефончик…

Кажется, это звучит слишком резко, он недовольно хмурит брови:

– Ты меня с официантом спутал, я тебе не халдей, понял? – сквозь зубы цедит он, я вижу, что его лицо темнеет от гнева и я понимаю, что перегнул палку: