Бабло побеждает зло

– Слушай, может ты слезешь оттуда? – не выдерживаю я.

Она равнодушно жмет плечами:

– Зачем?

– Затем, что ты свалишься…

Она негромко смеется:

– Ну, это будут мои проблемы. Я не разобьюсь, я просто полечу как птица…

– Камнем вниз. Или ты отменила закон всемирного тяготения? Неужели у твоего папы и для этого достаточно денег?

Она не обращает на мои слова внимания и неотрывно смотрит на ночной город, я соглашусь с ней, что зрелище действительно потрясающее, под нашими ногами раскинулся сверкающий ковер сияющих огней, небо совсем темное, но кое-где все же проглядывают тусклые звезды, здесь, в городе, их совсем мало, они поблекли, потускнели, не выдержав никакой конкуренции с сияющими огнями неоновых вывесок.

Я подхожу к ней, стаскиваю ее с подоконника и захлопываю окно, она не сопротивляется, я швыряю ее на диван, она в одной майке на тонких бретелях и потому выглядит нелепо, отталкивающе худой, ее руки похожи на две тонкие сломанные веточки, она тихо смеется:

– Ну и зачем ты это сделал?

Я хмыкаю:

– Не хочу отскребать тебя от асфальта. Захочешь прыгнуть – прыгнешь после моего ухода, идиотка… Меня потом затаскают по ментовкам. И будут терки с отцом. Зачем мне это нужно?

Она негромко смеется:

– На мгновение я подумала, что ты беспокоишься, что потеряешь своего единственного друга. Знаешь, почему-то всегда люди кончают жизнь самоубийством в одиночестве. Наверно, это неправильно. Ведь смерть – это не конец, а просто переход в другой, более совершенный мир. И в такой момент лучше, когда рядом находится близкий тебе человек. Когда мы рождаемся, рядом находится самый близкий нам человек, наша мама… Почему же в момент смерти мы так часто бываем одни… мы и так слишком одиноки и никому нет до нас дела…

Ее совсем плющит, она машет мне рукой в сторону спальни:

– Там немного осталось. Если хочешь…

Это приводит меня в неописуемую ярость:

– Отец дома. Ты хочешь, чтоб он увидел меня вмазанным?

– Тогда нафига ты пришел?

Я и сам не знаю, для чего я здесь, наверное, чтобы хоть как-то убить время и не тащиться в место, которое сейчас по ошибке называется моим домом. Там дом моего отца, мачехи, сводных сестер, но не мой. Я усмехаюсь про себя, получается, что я бездомный. Я иду на кухню, в раковине целая гора давно немытой посуды, я нахожу в шкафу чистую чашку, завариваю себе чай и вызываю такси, иногда я думаю, что нашу с ней дружбу давно пора заканчивать, ведь, по сути, у нас разные интересы, взгляды и стремления, но я не хочу лишать себя этой тоненькой ниточки, идущий из прошлого. Тогда я был другим, но и она была другой, глупой девочкой с двумя большими косами, завязанными белыми бантами.

Она подходит ко мне сзади и обнимает меня руками:

– Бедный мальчик, бедный Ванечка… Тебе грустно и одиноко. Тебе хочется, чтобы тебя пожалели…

Я молчу:

– А что это за парни, с которыми ты так самозабвенно трахалась?

Она улыбается:

– Я думала, уж не спросишь. Я видела их сегодня впервые в жизни, какие-то хиппи, имен не помню.

Я качаю головой:

– Все-таки ты шлюха… Грязная, потасканная шлюха…

Она смеется:

– Почему? Я просто хотела подарить себе и им несколько мгновений счастья… Я давно заметила, что все разговоры о сексе вызывают у тебя такую реакцию. Это комплекс. Или психологическая травма…

Я с сомнением качаю головой:

– Просто ты женщина. А все женщины – шлюхи. Грязные отвратительные шалавы… Вот скажи мне – ты веришь в любовь?

Она не раздумывает ни мгновения:

– Конечно. Все девочки верят в любовь…

– Вот, – с торжеством восклицаю я. – Это значит, что ты шлюха! Любовь может служить оправданием самым мерзким твоим поступкам. Может быть, скажешь мне, что любишь этих чмошноков, с которыми ты сегодня трахалась?

Она улыбается:

– Может быть… Ты приехал сюда поскандалить?

Я жму плечами:

– Нет, просто мне скучно…

– Ты все время говоришь, что тебе скучно… послушай…

Она вскакивает на ноги, ее глаза горят весельем:

– Те два парня – они буддисты. Знаешь, ездят по всяким местам, недавно вернулись из Индии. Там верят, что огонь может исполнять желания. Они привезли мне черную свечу. Сейчас я проведу ритуал… Сегодня подходящая ночь, на небе полная луна…

Она убегает в спальню, я скептически смотрю в окно, никакой луны не видно, небо до половины затянуто темными низкими тучами. Она возвращается, неся в руках большую толстую свечу, ставит ее на стол и зажигает огонь, пламя дрожит и трепещет как живое, Крис носится и прыгает вокруг стола, отчего пламя свечи изгибается, как гибкое тело змеи.

– Услышьте нас, духи огня!!! – завывает она и ее сгибает пополам от хохота.

– Пусть уж лучше это будет какой-нибудь Владыка Света… – скептически улыбаюсь я.

– Я заклинаю вас, пусть Ивану в самое ближайшее время будет не до скуки! Пусть его жизнь наполнится движением! Действием! Приключениями! Я вызываю духа приключений на его задницу!!

Она сыплет в огонь белый порошок и по запаху я понимаю, что это кокаин, по комнате плывут клубы терпкого сладковатого дыма, он него щекочет горло и начинает кружиться голова:

– Идиотка… – я машу рукой, пытаясь прогнать от себя этот сладковатый бестелесный дым, – если отец попросит меня сделать тест на наркоту, я скажу ему, что меня окурили духи огня? Не проспи завтра пару!

Я бесцеремонно отпихиваю ее от себя и выхожу из квартиры, такси уже подъехало, я смотрю на ее темные окна, пытаясь разглядеть ее силуэт в окне, но, естественно, отсюда ничего не видно. Я думаю, что она все-таки она совсем сумасшедшая. Но, определенно, скучной ее назвать нельзя, наверное, поэтому мы все еще общаемся. Скука – это самое скверное, что только может быть на свете. Садясь в такси, я еще раз смотрю на небо, я вижу в темных мутных тучах неясные очертания лунного диска, кажется, он полон.

Я возвращаюсь домой, когда на востоке занимается робкая полоса зари, ясный восход обещает ясный день. Я захожу домой и стараюсь не шуметь, хотя это бесполезно, несомненно, отцу будет доложено о времени моего возвращения. Или же он сам посмотрит это по камерам. Я выключаю будильник и ложусь спать, скинув Паше смс, чтобы как-нибудь отметил меня на паре.