Прощай, моя любовь…

Прощай, моя любовь…
Анастасия Вкусная

Мне было 19. Образцовое поведение, хорошая успеваемость и бюджетное отделение госуниверситета, посредственная среднесимпатичная внешность и отсутствие поклонников. Ему было 37. Электрогитара, байк, внешность рокстайл полубога, бывшая подруга, совместный с ней сын и толпа фанаток.

Ностальгический рассказ в повествовательном стиле о юности и первой любви.

Анастасия Вкусная

Прощай, моя любовь…

Пролог

Иногда мы оставляем следы, которых не хотели.

Мне было 19. Образцовое поведение, хорошая успеваемость и бюджетное отделение госуниверситета, посредственная среднесимпатичная внешность и отсутствие поклонников.

Ему было 37. Электрогитара, байк, внешность рокстайл полубога, бывшая подруга, совместный с ней сын и толпа фанаток.

Даже юношеская наивность не давала мне надежд на то, что у нас хоть что-то может получиться. Жаль, что задумываться об этом я стала уже после того, как влюбилась в него без памяти – самой чистой и самой безумной первой любовью.

Глава 1. Этот симпатичный гитарист

Я повзрослела поздно. В школе почти ничем не интересовалась, кроме учебы и общения с двумя близкими подругами. Мы все были хорошими девочками, и под неустанным оком родителей усердно прогрызали себе путь в будущее. Если менее пафосно – все старшие классы были посвящены подготовке к поступлению в университет, и, обязательно, на бюджет. Наши одноклассники активно осваивали разные стороны взрослости – прогулы, курение за углом, первый алкоголь и первые же поцелуи. А я так сильно боялась учиться в техникуме с «хулиганами», что даже ни в коей мере не чувствовала себя несчастной, живя только уроками, домашним заданием и подготовительными курсами. Единственное, что разбавляло мою однообразную подростковую жизнь, это любовь – к литературе и музыке. Чаще я любила их по отдельности, иногда совместно. Чтение и кассетник – так я проводила свое свободное время.

Думаю, не нужно объяснять, что при таком образе жизни места романтическим увлечениям просто не было. Точнее увлечения эти, конечно же, были – кратковременные влюбленности в героев романов или в лидеров рок-групп, но все это, понятно, существовало исключительно между мной и мной. Что же касается реальности, то к девятому классу я уже была полностью разочарована и в чувствах, и в представителях противоположного пола. Разумеется, понарошку. Предыстория такова – в шестом классе я пала жертвой школьной моды на первую любовь и выбрала одного из старшеклассников, чтобы воздыхать по нему в компании одноклассниц. С объектом моих вздохов мы ни разу не разговаривали, через два года он выпустился, и мои мысли о нем исчезли вместе с трелью последнего звонка для этой параллели. Однако на фоне некоторых школьных любовных историй моя была столь блеклой и неинтересной, что я решила не повторять подобного, особенно за компанию.

В десятом классе произошло то, что запросто могло претендовать на то самое первое и чудесное, но и оно прошло мимо. И на сей раз дело было вовсе не в учебе. Новенький одноклассник хорошо учился и также как я планировал поступать, был хорошо воспитан, красиво ухаживал. Но в силу полного отсутствия как опыта, так и женской симпатии к нему, я категорически не понимала, чего он от меня хочет. Я спокойно принимала цветы и открытки, ходила с ним гулять (впрочем, втрое реже, чем он приглашал), агрессивно реагировала на мамины уговоры дружить с Лёшенькой. Мы неплохо общались, но куда ему до книжных супергероев.

Вскоре последний звонок прозвенел и для меня. К этому моменту я уже знала, что поступила, как и хотела мама, на бюджет. Экзамены прошли в состоянии полной расслабленности, двери школы закрылись, оставляя детство за спиной. Жаль, что в семнадцать мы еще не понимаем, как вот-вот распрощаемся со многим в своей жизни, которая только начинается.

С сентября для меня ожидаемо поменялось почти все. Ездить приходилось в центр города, занятия заканчивались порой уже вечером, домашние задания стали менее очевидными и требовали посещения библиотек. Постепенно шесть дней из семи переместились в стены университета. Для домашней девочки это было достаточно травматично, но уже первая сессия показала, что такое стресс на самом деле. Взрослость догнала меня словно поезд из одного вагона, куда я не смогла уместить что-то кроме хорошей успеваемости. Оказалось, быть прилежной ученицей категорически недостаточно. И, немного придя в себя на зимних каникулах, я устремилась восполнять четко обозначившиеся пробелы, а именно – работать над социальными связями.

На самом деле, все, конечно, было не так. Скорее это социальные связи стали работать надо мной. Поняв, что прежние правила не работают, преподаватели не запоминают всех студентов, и на экзамене ты получаешь единственный шанс, я сильно разочаровалась в своем образе жизни зубрилы-хорошистки. Вокруг царило постновогоднее веселье, студенты радовались свободным денечкам, и большинство из них абсолютно не переживало из-за оценок. Со школьными подругами мы уже практически не общались – разные учебные заведения, специальности, новый круг общения у каждой. Но незадолго до выпуска мне удалось сблизиться с парой других девчонок из школы. Мы все увлекались музыкой, но учась в одном классе, ранее почти не разговаривали. Теперь же стали не разлей вода – гуляли после занятий, вместе читали журналы о своих кумирах, ходили на местные концерты и мечтали побывать на выступлениях звезд первой величины. Постепенно благодаря их общительности и у меня появились новые знакомые.

Зима – это всегда сезон зрелищ. Зима на Урале – это еще и сезон морозов, теплых подштанников, отмороженного носа и прочих прелестей, которые не могут остановить молодежь в поисках развлечений. Начался второй семестр, а с ним пришли январские метели, сонные лекции и свежие концертные афиши, расписанные до весны.

Я хорошо помню эту череду местечковых концертов. Разные, иногда очень странные, помещения, духота, сигаретный дым, тяжелая музыка и толпы вчерашних подростков, которые уже выросли из «Руки вверх» на школьных дискотеках. В баре всегда было дешевое пиво, а на нас – дешевая одежда. Двухтысячные только начались, наш город еще не видел приличных гастролей, а мы-студентки – приличных денег. Вся моя стипендия уходила на книги и кассеты и, честно говоря, речь идет всего о паре походов в магазин.

На одной из таких тусовок мы с девчонками оказались за одним столом с организаторами концертов. Да, общительность моих подруг простиралась настолько далеко. Мы пили пиво из пластиковых стаканчиков, болтали о музыке (все, кроме меня), смеялись. В перерыве между отделениями к нам подсели еще четыре человека. Они представились сами – группа «Система». Это были прям дядьки – взрослые, брутальные, длинноволосые. Не смотря на мои периодические увлечения музыкантами, в реальной жизни я никогда не думала, что смогу всерьез увлечься кем-то похожим. Сейчас я уже не вспомню имен и лиц всех участников группы, пусть простят меня эти случайные знакомые, но одно имя до сих пор хранит моя память, как и черты лица, цвет волос и запах его кожаной куртки. Глеб… Странное непривычное имя. И по сей день у меня нет других знакомых с таким. Гитарист и бэквокалист. Очень красивый, с тонкими чертами лица, длинными абсолютно прямыми золотисто-русыми волосами, низким голосом и чуть прокачанным рельефом, который ни в коей мере не скрывал тонкий трикотажный лонгслив приглушенно-красного цвета, который был на нем в тот вечер.

Я наблюдала за ним сквозь опущенные ресницы все время, пока мы сидели практически напротив друг друга. Девчонки улыбались музыкантам, кокетничали. Мы все были свободными девушками, но об интрижке в туалете концертного зала и речи быть не могло, поэтому все было очень невинно, задорно и весело. Понять, что Глеб – местная звезда, было совсем не сложно. За те пятнадцать минут, что мы провели за одним столом, к нему раз семь подходили девушки и непременно обнимали его. Он всем отвечал: кого-то обнимал в ответ, привстав, кого-то гладил по руке на своем плече, кому-то просто улыбался и довольно холодно. Со всем сторон то и дело раздавалось – Глеб, Глеб, Глеб… Тогда я еще не знала, что этот девичий щебет станет лейтмотивом моей жизни на следующие девять месяцев.

Стартовало второе отделение, и все потянулись в зал. Девчонки увлекли меня следом за музыкантами, те должны были играть вторыми. Я еле дождалась, пока закончит первая группа, мне не терпелось узнать насколько «Система» похожа на группы, которые я слышу из своего кассетника. Их выступление околдовало меня в буквальном смысле. Они были реально на уровне, но со своим стилем, подачей, лирикой на русском. Это был сумасшедший драйв в чистом виде, и Глеб был далеко не последней скрипкой. Он отчаянно зажигал, пританцовывая со своей красно-черной гитарой, подпевая солисту низким рычащим голосом. Зал скандировал его имя. Я прыгала вместе с девчонками, как маленькая, и тоже была готова кричать. Его волосы в свете прожекторов двигались в такт музыке и, казалось, могли загипнотизировать кого угодно. Он был очень похож на моих заокеанских кумиров, но он был здесь, совсем рядом, и он был реально классным, очень по-своему классным.

После концерта организаторы позвали нас на квартиру к одному из них. Там постоянно собирались меломаны и тусовались до утра. В нарушение всех родительских правил согласилась пойти. Подруги были счастливы, обычно в их проделках я не участвовала. А отправиться ночью с малознакомой компанией домой к малознакомому хозяину… В общем, понимала, что поступок напрочь лишен интеллектуальной составляющей. Я позвонила домой с телефона-автомата в холле концертной площадки (да, вы правильно поняли, мобильников тогда почти ни у кого еще не было) и соврала, что мы все идем ночевать к Инне. Мама была не в восторге, но что она могла поделать?

Утром я стояла на остановке и ждала первый троллейбус в сторону дома. Вопреки страшилкам, вбиваемым родителями в мою голову много лет, ничего ужасного со мной не случилось: никто не посягал на мою девичью честь, никто не пытался подсадить на наркотики, алкоголь и сигареты были исключительно добровольными и отказ не сопровождался практически повсеместным в те времена «Ты меня уважаешь?». Просто двадцать пять человек в убитой сталинке на пятом этаже в самом центре города до утра говорили о музыке, слушали музыку, играли музыку. Единственное, что случилось в ту ночь, это мое присоединение к армии фанаток Глеба и «Системы». Мое сердце было отдано полностью, безвозвратно и без раздумий. Отдано пока еще Глебу-музыканту.

Глава 2. Неинтересная учеба

Второй семестр тянулся вяло. Кроме постоянных занятий я пыталась больше общаться – с однокурсниками, с преподавателями и даже просто с незнакомыми людьми на улице. Мой мир стал шире, и я старалась повернуться к нему лицом. С девчонками мы выбирались погулять всего раз в неделю – было холодно, рано темнело, и я не хотела провалить вторую сессию, также как первую. В это безрадостное зимнее время каждый концерт был настоящим событием. Мы готовились заранее – выбирали одежду, место и время встречи, стоили планы – как проведем время до и после, подбирали косметику. Я никому не говорила, но особого воодушевления в подготовке мне добавляла надежда, что и «Система» снова будет выступать. Конечно, они были заявлены в каждой афише, но мало ли.

Я не запомнила особых отличий одного мероприятия от другого. Они были как под копирку – промерзший троллейбус, короткая прогулка до, часа три ожидания в попытке проникнуться чьей-то еще музыкой, яркие фееричные десять-двадцать минут, пара слов от участников группы толпе поклонниц, в которой теперь неизменно были и мы и, конечно же, бесконечные обсуждения до следующего концерта.

Весна пришла поздно. Бесснежные обледеневшие дороги по утрам, черные смерзшиеся сугробы, редкое, но уже такое яркое солнце. Эта часть года всегда давалась мне тяжелее осени или зимы, а в этот раз еще и приближающиеся экзамены. Очередного провала я боялась, поэтому записалась на дополнительные занятия по всем предметам, которые нужно было сдавать на оценку. Знания у меня были в порядке, просто решила помелькать перед преподавателями, понять какие дополнительные вопросы они особенно любят, попытаться сделать так, чтобы меня вспомнили в день икс как прилежную ученицу. И все шло по моему плану, кроме одного – времени ни на что, кроме поесть и поспать, буквально не оставалось.

Особенно остро проблема нехватки времени обозначилась в связи с очередным концертом. До конца сезона оставалась пара месяцев, а, значит, возможности услышать «Систему» и увидеть Глеба таяли, как должен был таять последний снег. Все чаще вместо веселых весенних ручьев на улице бежали по моим щекам грустные слезы. Я начинала подозревать, что мои чувства несколько вышли за рамки восхищения его музыкальными талантами. Это было очень глупо и по-детски, мы ведь даже не общались толком. Но как это часто бывает, важность многого мы понимаем, только лишившись этого – тяга алкоголика, ломка наркомана, воздержание сексоголика, занятия вместо концерта. И да, в то время последнее казалось мне самым страшным.

В связи с затянувшейся весенней хандрой и нехваткой свободного времени дела в университете пошли хуже. Я затрачивала все больше сил, но результат стремительно падал, порой до нуля. Сколько книжку ни читай, если на уме красивый длинноволосый гитарист, в голове все равно не останется ничего кроме его имени.

За неделю до очередного концерта я попыталась было взбунтоваться, и заявила, что пропущу один вечер дополнительных занятий. Но все осложнялось важной контрольной по высшей математике, которая должна была состояться на следующий день прямо с утра. Именно этот предмет я завалила зимой. Мне это было уже слегка безразлично, так как заниматься полноценно все равно не могла. Но родители об этом не подозревали, поэтому моя попытка отвоевать клочок свободы вылилась в грандиозный скандал с заламыванием рук, причитанием на тему «мы ее кормим-поим, лишь бы училась, а она» и прочими атрибутами манипуляций самой низкой пробы.

Впрочем, что такое родительские манипуляции мне тогда было неизвестно, поэтому меня просто задавили авторитетом и правильными словами. На тот концерт я не пошла, как и на следующий. Из тех занятий, что родители выбрали за меня, вряд ли запомнила хоть слово. Подруги сходили на оба, и большая часть их рассказов, которые я жадно ловила, касалась поклонниц группы и лично Глеба. Хотя и не считала себя привлекательной и хоть сколько-то заслуживающей внимания красавца-музыканта, слушать о том, как много девушек крутится вокруг него, пока я учусь, было неприятно. В каждую такую нашу встречу я кисла все больше, девчонки утешали и говорили, что все еще будет. Но на самом деле мы все знали, что семестр заканчивается прилично позже концертного сезона. Обычно к этому моменту музыканты уже разъезжались по фестивалям или отпускам.

В то время я впервые попыталась научиться играть на гитаре. Старый инструмент мне одолжил приятель младшего брата. Книгу с аккордами я купила со стипендии и начала заниматься на песнях легенд русского рока, который не слишком-то жаловала, в общем-то. Но полностью понятный текст и простейшие мелодии значительно облегчали мою задачу. Выходило у меня отвратительно – ни слуха, ни голоса. Я даже настроить гитару не могла самостоятельно. Но чего мне не занимать, так это упорства. Продолжала терзать слух домочадцев каждые выходные. Не то чтобы грезила музыкальным будущим, просто полное сосредоточение на чтении музыки и движениях пальцев, плюс физические усилия, не оставляли мне возможности думать о чем-то еще.

На последнюю тусовку весны я все же пошла. Мне просто повезло – попала в кандидаты на автоматы по всем предметам, по которым это было возможно, и родители решили поощрить меня. На дворе начало мая, тепло и солнечно, мой день рождения только что прошел. Решили отметить сразу после концерта, предварительно закупившись вкусным где-то неподалеку.

Выступление «Системы» прошло феерично, как и всегда. После почти двухмесячного перерыва я все воспринимала острее – Глеб казался просто невероятным. Теперь вполне достаточно было просто видеть его, играть или петь ему было уже вовсе не обязательно, чтобы мое сердце замирало, а мечты появлялись одна за другой. Наивные девичьи мечты… А может то была весна и только?

До конца программы мы не остались, пошли в киоски на ближайшей остановке. Отмечать было решено у Алены, которая жила ближе всех к нашему текущему местоположению. Тем более, ее мама уехала на несколько дней. Мы стояли перед окошками, увешанными всякой съедобной мелочевкой, и выбирали, чем будем лакомиться. Абсолютно неожиданно к нам подошел Глеб. Поздоровался, спросил как дела. Девчонки были в полном восторге, а я буквально оцепенела от внезапно свалившегося на меня счастья. Конечно, подруги тут же рассказали ему все – куда, зачем и почему. Услышав про мой недавний день рождения, он отошел к соседнему киоску. Вернулся с шоколадкой, поздравил, пожелал всего-всего. Глеб оказался очень общительным, у него явно не было сложностей с поддержанием беседы с мало знакомыми людьми. Я была смущена, но нашла в себе силы связно поблагодарить его. После он обнял меня, попрощался и пошел обратно в сторону концертного зала.

Возвращение к реальности давалось мне с трудом. Я продолжала молча стоять на том же месте и смотреть в асфальт, пытаясь справиться с лавиной эмоций, которые не отпускали. Казалось, что все сделала и сказала не так, и теперь он, конечно же, подумает, что я полная тупица. Девчонки заметили мое состояние и посмеялись, что, видимо, слишком сильно по нему фанатею. Нет, подружки, к сожалению это точно было уже не обожание музыкального кумира. И я только что поняла это со всей ясностью.

Весь вечер провела как в тумане. Говорила, шутила, делилась с девочками своими переживаниями по поводу грядущей сессии и планами на лето. Но на самом деле все еще физически ощущала объятья Глеба, его запах, слышала чуть хриплый голос, называющий меня по имени. Шоколадка осталась в кармане куртки, ни с кем не собиралась ею делиться, а для начала вообще хотела как следует рассмотреть. Может ли девушка найти какой-то подтекст в выбранном вкусе подаренного шоколада? Именно этим я и планировала заняться, как только останусь одна.

Уже ночью я оказалась в своей комнате. Все спали, никто не мог отвлечь меня от мыслей о сегодняшнем дне. Я перебирала их как разноцветные бусины в бабушкиной шкатулке, главные сокровища детства, и нанизывала на нитку под названием «лучший день». Шоколадку вертела в руках и так, и сяк, рассматривая, ощупывая, обнюхивая. В итоге решила, что это самое чудесное лакомство в мире, и теперь мое самое любимое. Я в принципе обожала сладкое, поэтому сложностей с чувствами к обычному молочному шоколаду с орехами не возникло.

Еще недели две меня сопровождал легкий флер восторга и радости, а потом внезапно я поняла, что концертов до осени больше не будет. Это было не самым приятным открытием, но сессия стартовала, и я с головой погрузилась в подготовку, защиты курсовых, зачеты, экзамены. И еще две недели меня мало волновало хоть что-то кроме этого. Хотя, конечно, где-то глубоко внутри мои чувства продолжали жить, крепнуть, разрастаться.

Экзамены прошли неплохо. Отличницей я не стала, но обошлось без провалов. Под конец была так вымотана этим марафоном, что несколько дней просто отлеживалась дома. Ни первое летнее солнце, ни подруги, ни свободное время не могли выманить меня на улицу. Мне нужно было передохнуть, подвести итоги, решить, как я собираюсь провести это лето. Вариантов было не так уж много – на базу с родителями, в остальное время – сад, дом и прогулки по городу или вычеркнуть базу, а остальное оставить также. В очередной раз подняла тему летней подработки, но хорошего ничего не подвернулось. Официантки требовались, но с ними в те времена еще случались пренеприятные вещи, поэтому родители были категорически против.

Все изменилось внезапно, и куда только моя лень делась? Девчонки зашли ко мне на чай. За окном было по-июньски тепло и ярко, молодая листва шумела и радовала глаз. Подруги корили меня за добровольное затворничество, а я отнекивалась от походов по магазинам – тратить было особо нечего. В какой-то момент Инна вспомнила, что совсем скоро состоится ежегодное байкшоу.

– Глеб там точно будет, – завопила Алена. – Мы обязательно пойдем! Ну же, Алиска!!!

– А остальные из группы тоже будут? – осторожно поинтересовалась я, изо всех сил пытаясь не выдать свою сумасшедшую радость.

– Не знаю, – ответила эта вечная зачинщица всех наших приключений. – Байк есть только у Глеба, он точно будет.

На самом деле это все, что мне нужно было знать о мероприятии. Для вида еще поломалась некоторое время, но потом все же дала свое согласие. Тогда я мечтала только об одном, чтобы он узнал ту девушку, которую поздравлял с днем рождения. Надеялась, что та шоколадка, которую я нежно хранила с тех пор и для него хоть что-то да значила.

Глава 3. «Железные кони»

Десять дней, которые отделяли меня от возможной встречи с Глебом, я подгоняла, как могла. Каждое утро инспектировала свой небогатый шкаф и металась между привычными джинсами и летним платьем. С одной стороны все привыкли видеть меня в одежде, не привлекающей внимания, но с другой стороны – сейчас я как раз хотела его привлечь. И не просто всеобщее, а конкретного мужчины, весьма сильно избалованного женщинами и прекрасно знакомого со всеми уловками слабой половины человечества. В итоге, накануне все же остановила свой выбор на удобном варианте. Я так ужасно смущалась в присутствии Глеба, да и в принципе была робкой, а если еще и короткое платье надену, совсем пропаду. Джинсы дополнила милой летней футболкой и симпатичными босоножками на плоском ходу. Так мне было вполне комфортно, и я могла хотя бы не беспокоиться о том, как выгляжу.

С девочками мы договорились встретиться на остановке за полчаса до начала. Я пришла раньше и буквально пританцовывала от нетерпения на одном месте. Отсюда мне прекрасно была видна небольшая площадь перед Дворцом Культуры, где постепенно собирались люди, заканчивали монтаж сцены и звукового оборудования. Слева от сцены уже стояли мотоциклы-участники шоу, оглашающие окрестности характерным ревом двигателей.

Инна появилась вовремя, а вот Алену пришлось подождать. К зрителям мы присоединились только через двадцать минут после начала. Кое-как протиснулись к самому ограждению. Ничего интересного вроде не пропустили. Ведущий рассказывал о программе и тайминге, просил не мусорить и быть взаимовежливыми. С последним всем охотно готовы были помощь дяденьки- милиционеры, которых здесь было предостаточно. Они кучковались в стратегических местах и по двое медленно прохаживались вдоль толпы, внимательно оглядывая всех на предмет возможных правонарушений.