Отпусти мне грехи, священник. Книга первая

Отпусти мне грехи, священник. Книга первая
Анатолий Спирин

В первой книге автор рассказывает о жизни общества в период перестройки. В это страшное время, страну захватили предатели народа. Государству требовались истинные патриоты для борьбы с укоренившимися в обществе бандитами, ограбившими страну. Герой романа, только что получивший высшее образование, был приглашён в секретную организацию, созданную для борьбы с коррупцией. Там герой обрёл верных друзей, с которыми выполнял опасные задания. Возврат награбленного в страну – нелёгкое дело.

Отпусти мне грехи, священник

Книга первая

Анатолий Спирин

© Анатолий Спирин, 2024

ISBN 978-5-0064-0082-5 (т. 1)

ISBN 978-5-0062-8521-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Погода, что баба на сносях: то ластится, согревая лучами, то огорчит ненастной погодой. Уже к полудню словно свечерело под космами плотных туч. Крупные капли дождя тяжело забарабанили по крышам автомобилей. Ветер, закружив не успевший намокнуть мусор, яростно бросался на препятствия, трепал ударами рекламные щиты, сгибал податливые ветви деревьев, ещё одетых в осенний наряд, срывал и кружил побуревшие листья. К вечеру похолодало, и мокрые хлопья снега быстро покрыли землю белым покрывалом. В такую погоду и дежурство было ленивым. Время словно замерло, медленно отсчитывая секунды. Жилой район с новыми новостройками исчез в снежной пелене, и узкая дорога нырнула в сосновый бор с ровными, как стрелы, стволами старых великанов.

Старый уазик не спешил разгоняться. Николай чертыхнулся:

– Вот развалюха, дави не дави на газ, одно – ехать не хочет. К концу дежурства по такой погоде добраться бы…

За запотевшими стёклами молча, ехала группа П. П. С. Щётки гулко шлёпали по уплотнителю, двигатель, равномерно урча, добавлял томной сонливости к состоянию усталости. Сергей Немцов – младший лейтенант, сидевший рядом с водителем, беззлобно матюгнулся, обращаясь к кому-то сквозь запотевшее стекло:

– Что за погода? Урожай ещё не убрали, а тут такое… – и, замолчав, стал протирать рукавом матовую плёнку влаги, пытаясь расширить замкнутое пространство обзора. Заметив широкие следы от протектора, уходившие по свежему снегу в лесной массив, произнёс негромко – скороговоркой:

– А ну-ка Коля, тормозни, прижмись к обочине, посмотрим, какого рожна в такую погоду понадобилось кому-то заезжать в лесной массив? Неужели за грибами?

Николай, пробурчав недовольно себе под нос, подчинился словам командира и притормозил. Уазик медленно пополз назад, ровняясь со следами, уходившими в сумрачную глубь леса.

Бойцы на заднем сиденье оживились от одолевшей их дрёмы, выражая некое любопытство. Николай нажал на газ. Машина лихо с заносом свернула с дороги, нырнув с обочины, понеслась, маневрируя между сосен и кустарников. Проехав метров двести, свет фар уазика осветил тёмный силуэт джипа в мелком сосняке, а невдалеке от него человека, желающего покинуть странное место стоянки.

Прозвучал короткий сигнал сирены, предупреждающий, что не стоит продолжать какие-либо действия хозяину джипа, и уазик юзом на тормозах подъехал вплотную к бамперу внедорожника.

Незнакомец медленно повернулся к подъехавшей машине, спокойно посмотрел на вышедшего из уазика лейтенанта, произнёс с насмешкой.

– Чем обязан, командир?

Сергей с любопытством разглядывал владельца дорогого джипа. Возраст мужчины, в связи с мощью фигуры и суровым мужественным лицом был обманчив: Сергею показалось, что ему было лет за тридцать… Средний рост, распахнутая куртка не скрывала широкую мускулистую грудь и довольно узкую талию. Снежинки, падали тая на его короткую стрижку, стекая тонкими струйками по загорелому лицу, капали с кончика носа и подбородка на светлый облегающий тело пуловер. Спокойный, тяжёлый взгляд говорил Сергею, что не стоит тратить на него время. И всё же, он решил проверить у незнакомца документы…

– Младший лейтенант Немцов, – чётко произнёс Сергей. – Ваши права, – протянув руку за документами, посмотрел пристально в насмешливые глаза хозяина крутой тачки. Приблизив документ к фарам автомобиля, мельком глянул на фотографию.

– Александр Матвеевич! запрещено, заезжать в лесной массив на автотранспорте; придётся вам объяснить причину пребывания здесь и заплатить штраф – в размере, указанном перед въездом в лесную зону.

Достав сотенную, незнакомец протянул её Сергею, оправдываясь:

– Извини командир, по нужде заехал, спешу очень. Давай без формальностей – опаздываю… – Показав суетливостью, что торопится, хозяин иномарки скрылся в салоне за тонированными стёклами, дав газу, стал удаляться от места непредвиденной встречи. Николай дождался, когда Сергей сел в машину, тронулся следом за джипом. Ему пришлось объезжать несколько сосенок стоящих впереди; взяв немного правее, резко остановил машину. – За сосенками, неестественно запрокинув голову, лежал человек. Яркий спортивный костюм на белом покрывале снега резал глаза своим неожиданным контрастом.

– Сергей! Похоже труп. Оставляй бойца и давай за этим крутым. Развернувшись, не включая сирены, уазик понёсся вслед удаляющемуся джипу.

Водитель, увидев погоню, снизил скорость, сделав вид, что не заметил быстро приближающийся уазик. Дав возможность приблизиться почти вплотную к заднему отбойнику, перед самым выездом на дорогу резко ударил по тормозам. Николай разгадал хитрость водителя, но, было уже поздно, – тяжёлая махина резко сдала назад и, протаранив милицейскую технику, стала стремительно удаляться, скрываясь в темноте, усиленной сильным снегопадом. Вслед удаляющимся огням задних фонарей раздалась короткая автоматная очередь.

Выскочив из машины, Николай растерянно смотрел, как из радиатора струёй текла вода. Левое колесо полностью заклинило. Сергей по рации передавал свои координаты и номер скрывшегося с места преступления джипа.

Алексей, оставшийся на месте происшествия, пытался оказать первую помощь пострадавшему. Подбежавшим бойцам, он сообщил:

– Жив бедолага, но бредит, всё священника вспоминает, видно в церкви недавно был.

Сергей склонился над пострадавшим, пытаясь определить повреждения. Тот, приподнял голову, хрипло, но отчётливо прошептал:

– Он заставлял меня повторять слова молитвы, он – священник. Сергей наклонился ещё ниже и спросил:

– Какую молитву, о чём вы говорите?

Мужчина приоткрыл глаза. Посмотрел на Сергея и отрывисто с трудом произнёс:

– Отпусти мне грехи священник, душу чёрную мне отмой. – Тяжело откинув голову, добавил: – Дальше, не помню…

Сергей поднялся, окинул всех многозначительным взглядом…

– Это точно – маньяк.

Геннадий: щуплый с маленьким пухлым как у ребёнка лицом, шмыгнул носом, произнёс жалостно:

– Скорее бы медики приехали – умрёт ведь он.

– Типун тебе на язык, – прошипел Алексей, укрывая потерпевшего своей курткой.

– Да, вот ещё… Я на нём гвоздь большой нашёл – ржавый, – и протянул Сергею кованный штырь, длинной – миллиметров двести пятьдесят.

«Орудие убийства», подумал Сергей, «но, крови-то нет. Спугнули мерзавца. Слава Богу – вовремя подоспели»…

Сквозь лесной массив замелькали, приближаясь фары. Первыми подъехали оперативники и следственная группа. За ними, почти вплотную ехала скорая помощь. Следователь – Гена Александров, круглый, с неожиданно резкими движениями для его возраста и веса, выскочив из жигулёнка, первым делом покрыл всех трёхэтажным матом. Бойцы нехотя с обиженным видом отошли подальше, дабы не вызвать ещё больший гнев свирепого «Шерлока Холмса». Последним из машины вышел шеф – подполковник Ревука Семён Андреевич. Он частенько приезжал со следственной группой, при серьёзных происшествиях. Сам контролировал процесс следствия до самого конца. Окинув место происшествия, подполковник покачал головой, понимая – улик здесь будет немного и Гена, зря матерится – всё слоем снега покрыто, и в этой кромешной тьме при свете фар всё равно толком ничего не найдёшь.

Поздоровавшись с Сергеем и выслушав его до конца, глаза у подполковника потеплели… Обнадёживало то, что преступника видела вся группа, а по номеру автомобиля, ребята уже работают; да и орудие – кованый штырь, которым убийца не успел воспользоваться, найденный рядом с пострадавшим, всё это давало надежду на перспективу ведения следствия. Вот только потерпевший, не сказав больше ни слова, умер, не приходя в сознание.

Пули прошили заднее стекло, подголовник пассажирского сиденья, тенькнули по лобовому стеклу, оставив пунктир из четырёх пробоин. «Не зацепило, и, слава Богу», подумал Олег. Ехать дальше было нельзя, он понимал: «перехват уже объявлен; если его заметят, то, в покое не оставят. Надо бросать машину и уходить. Его видели в упор несколько человек, включая водителя джипа – «несчастного» отморозка, так и недоевшего остаток своей жизни, подавившись своими нездоровыми амбициями. Олег не был уверен в смерти здоровенного бугая, но надеялся, что его удары, ломающие рёбра как гнилые щепки, не прошли даром. Не было жаль самонадеянного ублюдка, как и тех: «крутых», кормивших своими телами червей под слоем могильных холмов, разбросанных по всей матушке-России.

Он не считал себя больным. Он определял больными тех: кто не видел в упор простых людей; тех, кто обворовывал и грабил без совести и сожаления страну и народ, тех, кто считал себя крутыми парнями.

Оставшись наедине со смертью, они с ужасом смотрели в страшные бездонные провалы её глазниц, ощущая гнетущий холод дыхания, пронзающий душу и тело; сковывая конечности и парализуя сознание, превращая «крутых героев» в животных, с проснувшимися инстинктами самосохранения. Умоляя, они клятвенно обещали начать жизнь честными и непорочными людьми. Редко, кто из них вызывал уважение… чаще – жалость и омерзение.

Он не мог остановиться, он был рабом обстоятельств, маленьким живым винтиком системы, пытавшимся хоть на йоту изменить безумный мир без законов и разума. Он стал охотником за дикими, но предсказуемыми случайностями.

Что толкнуло его, казалось на безрассудный, дерзкий шаг, что подвигло к решению судеб окружающих его людей, или, нелюдей? трудно сказать. Возможно, вся совокупность происходящего вокруг: воспитание, чрезмерное чувство справедливости, жалость к людям слабым и несправедливо обиженным, обделённым судьбой и силой обстоятельств. Россия! Не такой хотел видеть её Олег, и тяжкое разочарование и безысходность давили его внутренний мир непомерным грузом, наполняя всё большей злобой к отморозкам, хамившим везде без предела, не боясь правосудия».