Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

– Э-э-э… Что-то я запутался, деда. Разве Кощей не хочет всех ограбить, поубивать, а сам сеть в Лукошкино и Русью править?

Дед залился хохотом.

– Ой, внучек, ой, уморил! Ой, не могу больше!

– Ну чего ты, Михалыч? – слегка обиделся я. – Чего ты ржёшь, как та белая кобыла Гороха? Ты объясни лучше.

– Звиняй, внучек, – вытирая слёзы, кивнул дед. – Ить верно, ты же у нас недавно, всего и не понимаешь поди.

– Вот и объясни.

– Феденька, внучек, вот ты сам посмотри. Вот хотел бы Кощей Гороха скинуть, а сам на его место сесть и править, трудно бы ему это далось?

Я задумался, а потом покачал головой:

– А знаешь, Михалыч, а ведь совсем не трудно. Пока мы тут в Лукошкино были, у Кощея сто способов было переворот устроить. Тут же шамаханы, как у себя дома по городу ходят. А еще личины. Вон Калымдай на самом деле царя скинул, а разоблачили его, когда он сам это разоблачение подстроил. Ничего не понимаю…

– Вот! – дед поднял вверх палец. – А ты еще подумай, зачем Кощею-то это надо – править сидя тут?

– Ну, деньжат срубить, власть опять же.

– Ой, да не смеши, Федька! Что у батюшки нашего власти мало? Да он почитай всем нашим царством-государством правит. Только не как Горох, а скрытно, тайно.

– А так бы открыто правил.

– А оно ему надо? Сидеть днями на троне законы придумывать, ломать голову как бы налоги новые посчитать, чтобы и народ не прижать сильно и казне прибыток был? А вдруг война какая? Надо иттить на ворога, землю свою защищать. А засуха или потоп или, спаси господи, мор какой приключится? Это же обо всём ему, Кощеюшке придётся озаботитьси. О государстве, о подданных. А не будет заботиться, кто ему тогда налоги платить будет? Вот и получается, что в своем тайном царстве он куда как проще живёт. Да и богаче.

– Хм-м-м… Знаешь, дед, а я как-то с такой стороны и не смотрел на всё это.

– И Кощею и Гороху нужно сильное, богатое царство. Тут они соратниками становятся, ежели какой ворог на их землю позарится.

– Ну да, верно. А богатое население и грабить выгоднее, да и доля воровская к Кощею больше поступает.

– Верно, внучек. О, затихать вроде пальба стала, а?

Действительно, пушки уже замолчали, да и пищальные выстрелы становились всё реже. У ворот столпилась конница, а позади её уже выстраивались и пешие войска.

– Ага, внучек, сейчас на Орду бросятся. Тут-то и нам не зевать надобно, за ними и мы прошмыгнём.

– А ну пропусти! – заорал кто-то у ворот.

– Царя, царя пропусти! – поддержал другой голос.

И верно, на своей белой лошадке, матерясь и размахивая саблей, Горох пробивался в первый ряд. Бояре висли на нём, завывая, а он только отпихивал их ногами и вскоре, достигнув ворот, заорал:

– Открывай ворота! Открывай к ядрёне фене!

Ворота натужно заскрипели и конная рать начала выливаться из них на простор, а за конниками побежали и пешие воины, а за ними подхватились и мы с Михалычем.

– Ура-а-а!!! – орал Михалыч с подскакивающим мешком на спине.

– Бей шамахан, пособников империализма! – вторил я ему.

Метров сто мы так бежали за ратниками, а потом стали задыхаться и остановились.

Едва переведя дух, я закинул руку Михалыча себе на шею и потащил его в сторону леса.

– Не умирай, дед! Только не умирай! – орал я во всё горло. – Сейчас до леса добежим, я тебе подорожников нарву, рану прикрою! Держись! Ты только держись, а то твоя бабка и меня тогда прибьёт!

– Да ну тебя, Федька! – хрипел Михалыч. – Не смеши, паразит! Мне же рожу страдальческую крючить надо!

* * *

Короче, улизнули мы из города. Никому до нас дела не было, все Орду воевали. Орде воевать было явно не с руки и шамаханы развернувшись, рванули от Лукошкино в родные свои степи. А мы зашагали на встречу с Горынычем.

Помните, я рассказывал, как по буеракам с поляны добирался? Ну, так и обратный путь, на поляну был не лучше. Нет, живая природа это все-таки не моё.

Змея на поляне не было, а были только тучи комаров и черный круг выжженной травы от того памятного костра, когда Калымдай давал спектакль затаившемуся в кустах участковому. Пока дед мазал меня вонючей мазью от комаров, я вдруг подумал, что этот вот костер он же всего пару-тройку дней назад был, а кажется, будто давным-давно. Столько всего произойти успело за эти дни…

С неба вдруг кто-то сказал «Гав». Нет, не так, вот так: «ГАВ!!!».

Я подпрыгнул на метр в высоту не меньше, а Михалыч вскочил, держась за сердце:

– Горыныч, твою чешуйчатую маму! Ну, какого ты подкрадываешься, нечисть трёхглавая?!

Крайне довольный собой, Змей плавно и совершенно беззвучно опустился на поляну и уставился на нас всеми тремя парами глазищ:

– Хорошо получилось, а? Мы три дня тренировался так подкрадываться.

– Тьфу! – только и сказал дед.

– О, прошёл зуб? – я вдруг заметил, что у средней головы исчезла повязка, а сама она просто светилась от счастья.

– Ага! – средняя распахнула пасть и потыкала когтём в большую дырку от зуба. – Во! Шмотри!

– Ну, куда ты грязной лапой-то! Занесешь инфекцию, полчелюсти потом вырубать придётся.

Средняя испуганно отдёрнула лапу, а крайние головы неодобрительно покосились на неё.

– А где наша Марселина? – пробасила правая.

– В городе осталась на важном задании. Попозже вернется.

– Это хорошо! – закивала правая. – Мы ее потом одну отвезу.

– Ага, давай дерзай, – хмыкнул я. – Ну, полетели?

– Залезайте, – Горыныч опять втянул костяные гребни на спине и мы с Михалычем полезли занимать посадочные места и укладывать багаж.