Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

– Здорово, Михалыч, – протянул он руку моему деду.

Ну, может и не совсем руку, а такую ветвь с отростками. Ну не важно.

– Внучек мой, – представил меня дед. – У самого Кощея наипервейший помощник. Не так чихнёшь – удавит и глазом не моргнёт.

Я улыбнулся лешему, а тот отступил на пару шагов назад.

– Ну и чаво от меня надобно?

– Слыхал, в Лукошкино милиция объявилась? – начал дед.

– Ну, слыхал чавой-та. Водяной баил мол, начальник ихний к его мокрохвосткам приставал, обещал пряниками завалить, выклянчивал что-то у них.

– Вот начальник к тебе сегодня и заявится.

– Это еще зачем?! Заарестовать хочет? А вот фиг ему, менту поганому! В леса так уйду, что с партизанами не сыщет!

– Уймись, старый, кому ты нужен. Поболтать он с тобой хочет. И ты с ним поболтать хочешь.

– Не хочу, – насупился леший.

– Хочешь, хочешь, – ласково протянула средняя голова.

Лешего передёрнуло.

– Ты, леший, не дергайся, – строго сказал Михалыч. – Дело важное и Кощей-батюшка всё под своим надзором держит.

– И чё я ему сказать должен? – сдался леший.

– Будет он тебя пытать о нечисти иноземной, так и скажешь, что с запада на нас демонская рать движется. Что хотят захватить землю нашу, всех перебить, русалок, домовых, водяных, а самим тут править.

– Ох ты ж лышенько… Взаправду так и есть?

– Взаправду, – сурово кивнул дед. – Но ты не боись, мы обороним всех от супостата. Только помочь нам надо. За тем и к тебе пришли.

– Сделаю, – солидно кивнул леший. – Так бы сразу и сказали. Что еще надо менту сказать?

– Скажешь, что хотят наиглавнейшего демона вызвать на подмогу, а для ентого надо мессу богопротивную дьявольскую отслужить. Храм осквернить черной краской или чем еще да в том храме и вызывать демона.

– Ишь как мудрёно…

– Ну, вот так. Всё ли понял?

– Дык чего не понять-то? Понял, – леший начал загибать ветки-пальцы, перечисляя, – Мент придёт, промурыжу его маленько, про нечисть иноземную скажу, про храм черный, про мессу и демона главного. Так?

– Правильно. Вижу, не подведешь ты, – Михалыч похлопал лешего по плечу. Посыпалась кора и сухие ветки. – Ну, если всё понял, то пошли мы дальше дела наши важные, страшные и тайные вершить.

– Скатертью дорога…

– Подвезти тебя, может? – дед кивнул на Горыныча.

– Не-не-не, – попятился назад леший. – Я сам. Мне тут недалече.

– Ну, прощевай, тогда. Внучек, седлай Змея, полетели!

В этот раз полет проходил куда более приятно, чем предыдущий. Горыныч, позабыв о своих обидах, всю дорогу плёл байки о том, как он сегодня гонял лешего по лесу, как вчера летал на обед к одной своей знакомой бесовке и она ему якобы та-а-а-кие намёки делала! Потом ударился в воспоминания о путешествии в Египет, посмотреть, не развалились ли пирамиды с тех пор, как он руководил лично их постройкой. Рассказал, как в Китае его провозгласили Великим драконом и ежемесячно поставляли по девственнице, а ежедневно – по откормленному тибетскому яку. А потом подлые корейцы выкрали его и продали в Японию, где он снова стал Великим драконом, только японским, зато выучился всяким там карате и основал школу ниндзя. Обидевшись на наш хохот, он предложил прямо сейчас показать пару приёмчиков, но мы еле отговорили его, убедив, что верим, а смеёмся над лопоухими китайцами, упустившими из рук такое чудо.

Распрощались с Горынычем вполне дружески и зашагали через коридор с монстриками в нашу Канцелярию.

Дизель, увидев нас, радостно заскрипел костями и рванулся запускать генератор – соскучился по работе. Тишки и Гришки не было, но Аристофан, вручая мне два мешочка за рубашечные узоры, успокоил деда мол, бесенята живы-здоровы и вполне упитанны, просто сейчас умотали куда-то, скорее всего на очередную проказу.

Дед побежал здороваться с Иван Палычем, а я отправился к Кощею за разъяснениями.

Тишка и Гришка были тут как тут. Помахав мне лапками, они тут же зашикали на меня. Ну, понятно, опять Гюнтера кошмарят. Бесенята просовывали голову в приёмную Кощея, крутили фиги и показывали язык Гюнтеру, а когда он красный от злости, делал шаг к ним, с визгом удирали по коридору, но тут же возвращались.

Едва удержавшись чтобы и самому не показать язык, я оттёр Гюнтера плечом и стукнув в дверь, вошёл к Кощею.

Царь-батюшка сидел за своим письменным столом, заваленным свитками и листами и что-то сосредоточенно строчил большим пером по пергаменту.

– А, Федор. Садись, я сейчас.

Кощей, поводив пером еще немного, отстранился, с удовольствием разглядывая написанное, кивнул головой и поставил точку.

– Ну что там в Лукошкино?

– Да всё в порядке, Ваше Величество. Процесс идет по нарастающей. Участкового каждый день убить пытаются, страсти кипят, а мы выжидаем. Пообщались с лешим, обещал всё как надо пересказать участковому. А меня-то, зачем так срочно вызвали, Ваше Величество?

– Да вот как раз из-за участкового и вызвал. Чую я начнут вот-вот демоны атаку на меня, а участковый твой так и не чешется, всё пустяками какими-то занимается.

– А чего это он мой?

– А с того, что отдаю я участкового тебе на растерзание. Хочешь запытай его в темницах моих каменных, хочешь на масле зажарь да мне на ужин подай.

– Шутите?

– Мечтаю. Хочу я, Федор Васильевич, основательно вбить в тупую голову Никитки Ивашова, что грозный час приближается.

– Ну не сказал бы, что участковый такой уж тупой…

– Защитничек, – хмыкнул Кощей. – Вот и хорошо, вот и ладно. Ты и будешь с участковым беседу вести, когда он сюда заявится.

– А?

– Хочу пригласить его ко мне во дворец на встречу мирную, культурную.

– А чего сами не хотите с ним поговорить, Ваше Величество?

– Не по чину. Я – царь и Великий император, а тут, милиционеришка какой-то вшивый. Больно много чести ему будет. И так пусть радуется, что зову его.