Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

– Не надо, мсье Теодор. Я уже сняла в Немецкой слободе верхний этаж у четы Грозенберг.

– Не разболтают? – спросил Михалыч. – Может их прибить, да и всех делов?

– Дед, что ты сегодня такой агрессивный?

– Охти ж мне, внучек и правда, чавой-то я? Горыныч, вражина чешуйчатая завёл.

– Не разболтают, дедушка Михалыч. Кнутик им прикажет молчать.

– Ну, отлично. А под каким предлогом ты думаешь его заставить исчезнуть?

– Шерше ля фам, мсье Теодор, как всегда. Устроим семейный конфликт, основанный на любовных отношениях.

Я, ничего не поняв, взглянул на Михалыча, на Калымдая, те пожали плечами и мы все дружно уставились на Машу.

– В одном своем романе, господин де Вуарасье описывает…

– Не надо! – хором взмолились мы.

– Надо, мсье. Не переживайте, я коротко. Хотя подобное отношение к великой литературе и полное игнорирование классиков…

– Маша!

– Уи, уи… Так вот в том романе семья одной чудесной девушки, влюбленной в некоего кавалера, сильно переживала о том, что сей кавалер может оказаться просто жиголо, желающим разбогатеть за счет выгодной женитьбы, компрене ву?

– Компрене, но не очень. И что дальше?

– А дальше папа девушки отправился посмотреть на этого шевалье и устроил ему такой эль скандаль, что девушка и кавалер вынуждены были бежать в южные страны, где обосновались, в конце концов, у некой доньи Аристарто, которая в свою очередь…

– Маша! Понятно-понятно, достаточно. Значит, нам нужен папа.

– Лучше дедушка, мон шер. Да-да, дедушка старый пират, – загорелась Маша новой интригой, – Который только что вернулся из набега на дальние испанские колонии в южных морях и привез с собой очаровательную мулатку, у которой…

– Маша! Да фиг с ним, хоть пират, хоть барон-разбойник. Где его только взять?.. Что, Михалыч? Что ты руку тянешь, как первоклашка? Ты?!

Ну, я заржал, честно признаюсь. Мне потом было стыдно, но в этот момент, попытавшись представить нашего дедулю в роли благородного пирата, я заливался хохотом, обхватив руками живот. И только общее молчание помогло мне справиться с собой. На меня уставились три пары суровых глаз.

– Вы чего? Вы что серьёзно?! Михалыч?!

Оказалось, что очень даже серьёзно.

Я замолчал и с удивлением наблюдал, как мои соратнички обсуждают план предстоящего представления, отвергают и одобряют детали, размышляют, где бы найти реквизит…

– Костюм я могла бы поискать в Немецкой слободе.

– Или у еврея этого, Шмулинсона, он же вроде портной?

– Не надо никакой кареты! Мы, пираты, ить сызмала привыкшие пешком ходить.

– Двух пистолетов вполне хватит.

– И шпагу! Обязательно шпагу такую длинную, с узорным эфесом, ах, шарман!

Бр-р-р… Я сплю?

Спать я и правда, лег сегодня рано. Махнув на своих заговорщиков, я залез на чердак и, свив уютное гнездышко в куче лежавшей там соломы, почти сразу же заснул.

Однако поспать удалось часа четыре. Разбудили меня вопли со стороны милицейского терема. Я подскочил, раздвинул черепицы и вгляделся во тьму, стараясь понять, что происходит. Ничего. В смысле, ничего видно не было. Цивилизация тут еще не доросла до фонарных столбов и на улице темень была, как говорится, хоть глаз коли. В самом тереме мелькали огни, во дворе изредка кое-кто пробегал с факелом, но понять, что происходит, было невозможно. Ну и ладно. Я вернулся к своей постели. Каждый развлекается, как может.

* * *

– Федор Васильевич. Господин генерал, проснитесь.

– А? Что? А это ты Калымдай. Который час?

– Да уж петухи пропели…

– Что?!

– …часа три назад.

– А, ладно. Что там у бабки ночью за шум был не в курсе?

– Уже в курсе. Опять напали на участкового. Причем, те самые охранники посольские, которых давеча в порубе задавили.

– Так они же умерли?

– Так точно. Упырями поднялись ну и… Не послушались немцы бабку, а зря.

– Жуть-то какая.

Мне стало как-то не по себе. По городу разгуливают упыри, кто бы при таких радостях в себе бы был, скажите?

– Вставайте, Федор Васильевич, скоро начинаем.

Я спустился по лесенке вниз, развернулся и икнул.

– Ми-ми-михалыч… ты?!

В бравом европейском вояке очень похожем и правда, на старого пирата, моего деда узнать было невозможно. Европейский костюм, сюртук, белоснежная рубашка под ним, короткие штаны по нынешнему европейскому образцу, сапоги с широкими раструбами, да и еще и черная шляпа, с загнутым одним полем, удерживаемым какой-то широкой брошью.

– Деда?

Михалыч поправил два длинноствольных пистолета заткнутых за широкий черный пояс и усмехнулся знакомой улыбкой:

– Что, внучек, не узнал?

– Не-а, – помотал я головой.