Щербатая луна. Проза

Командиры поднялись, двинулись к своим подразделениям.

Группа Матвеева находилась за взлетной полосой, занимая оборону на трех БМП. В отсутствие командира старшим оставался старший сержант Муханов. Матвеев был на полпути к позициям, когда красноватый и горюче-горький взрыв взорвал тишину. Посреди взлетно-посадочной полосы медленно оседал столб пыли. Радиостанция, болтавшаяся на боку, ожила: «Восьмидесятый (позывной комбата), я тридцатый (третья рота), обстрелян из миномета…».

Эфир накалялся с каждой минутой. Каждый старался доложить, что у него происходит, надеясь, что с его докладом произойдет чудо и эта непонятная стрельба утихнет. Матвей прыжками понесся к своей машине. Боковым зрением он отметил, что взвод занял выкопанные траншеи, но огня не открывал, ждал команды. На командирском месте сидел Муханов:

– Товарищ лейтенант!

Матвеев быстро надел шлемофон:

– Я семнадцатый! К бою!

Командиры отделений продублировали команду. Поворачивая прибор наблюдения, Матвеев пытался увидеть, что происходит на подступах к позиции.

– В эфире. Я восьмидесятый! Всем стой. Прекратить огонь! Осмотреться!

Матвеев, поворачивая прибор, заметил непонятные тени. Присмотрелся – духи! Духи! Уничтожить из пулемета!

Башня пошла вправо, остановилась и, дергаясь, стала поливать четвертый ориентир огнем из пулемета. Тени заметались по полю. Впереди машины взметнулся шлейф дыма и огня. Через люк в машину вполз едкий дым.

– Из гранатомета, гады! Внимание! Я семнадцатый. Над четвертым. Осколочным. Огонь!

Три машины коротко рявкнули, и трассеры выстрелов расчертили пространство.

– Аллах Акбар!

Значит, верно.

– Я семнадцатый. Ориентир четыре! Расход три! Огонь!

Спокойствие, Матвей. Спокойствие.

– Я тридцать третий, наблюдаю движение вдоль полосы взлета.

– Семнадцатый! Я восьмидесятый! Противник с тыла! Уничтожить!

– Внимание! Я семнадцатый! За мной марш!

БМП Матвеева дернулась, задом вышла из капонира. Одновременно вышли еще две машины. Маленькая колонна, неслышимая в грохоте боя, а батальон вел бой, рванула к взлетно-посадочной полосе.

Духи обнаружили себя вспышками огня.

– Я семнадцатый, противник вдоль полосы взлета!

– Уничтожить!

Борта БМП осветились огнем. Десантники приступили к уничтожению противника. Артиллерийская батарея рявкнула, и в небе повис огненный шар, как прожектор, освещая местность. В это время машина Матвеева дернулась, и как-то неправильно, недопустимо, дала крен, наскочила на камни и заглохла.

– Серик, в чем дело? Серик!

Механик-водитель молчал. Матвеев выскочил из люка и нагнулся над ним. Серик Иманжанов, механик-водитель командира взвода, лежал головой на штурвале. С виска стекала кровь.

– Слава, ко мне! – наводчик-оператор выскочил из люка и стал на ребристый лист. – Помоги!

Вдвоем они вытянули тяжелое тело Серика, передали его в десант. Матвеев сам сел за штурвал.

– Внимание! Я семнадцатый! Отходим на свои позиции!

– Семнадцатый, я восьмидесятый! Что там у тебя?

Что сказать, Матвеев не знал. Это уже потом он научится словам.

– У меня трехсотый! У меня двухсотый!

А сейчас он и его солдаты переступили черту. Сегодня была война. Она для лейтенанта Матвеева и его взвода началась внезапно, в праздник. Она навсегда разделила их жизнь на «до» и «после».

– Я – семнадцатый. Всем! Стой! Врача на позицию!

Я – «Тридцатый»! Иду на помощь

Вертолет падал. Гордая винтокрылая машина еще минуту назад красовалась в голубом сиянии неба, неслась по небосводу.

– Командир! Трасса!

Летчик увидел вспышку и трасу от ракеты. Он попытался отвернуть. Машина рванула вправо, и тут раздался взрыв. Взрыв произошел где-то возле винта. По корпусу пробежала дрожь и наступила тишина. Двигатель престал работать. Вертолет завалился на борт, клюнул носом и пошел вниз. Летчик держал в руках ручку управления, ноги пытались еще давить на педали. Вертолет падал! Борттехник, что-то кричал. Летчик не слышал его. Он пытался предотвратить падение!

Но вертолет рухнул на камни, сполз и затих. Экипаж вертолета через двери вертолета выскочил на площадку. Быстро отбежали. В ходе перебежки техник ойкнул и повалился на землю.

– Командир, меня ранили!

Командир был молодой парень с густой, огненно-рыжей шевелюрой. Он подхватил техника и прыжком упал за валун. В небе одиноко кружил вертолет. Это был его ведомый.

Рыжий достал радиостанцию.

– Я четыре полсотни пять! Сбит! Прошу помощи!

Ответ прозвучал немедленно.

– Рыжий, я ухожу на базу! К тебе уже летят две вертушки! В ближайшее время по земле должны подойти десантники. Держись! Все будет хорошо!

С первыми лучами солнца лейтенант поднимался и выходил на пробежку. Маршрут вокруг лагеря, где стояли его боевые машины десанта на боевом дежурстве, равнялся приблизительно трем километрам. Пробегая мимо позиций, Матвеев видел, как экипажи несут службу. При необходимости он останавливался и вызывал кого-нибудь из сержантов, чтобы заслушать их доклады и просьбы.

Пробежка заканчивалась возле водовода, где лейтенант принимал душ и возвращался в расположение.

Так и эти утром: Матвеев совершив свой ритуал, прибежал в расположение роты. Дежурный, сержант Саша Приходько, доложил: «Товарищ лейтенант, Вас срочно вызывает командир отряда!»

Матвеев быстро надел форму и отправился в штаб, который располагался в старой глиняной крепости. Вход в неё охраняли солдаты его роты, из группы лейтенанта Андрея Богдашина. При входе дежурный показал пальцем на окно командира отряда и быстро задвигал руками, подтверждая срочность вызова.

Матвеев вбежал по глиняным ступенькам в кабинет командира.