Щербатая луна. Проза

– Паспорт и пенсионное удостоверение, – это та, что писала в журнале.

Достаю паспорт и пенсионное удостоверение.

– Так вы прописаны не здесь! Вы прописаны в Лианозово, а мы в Лефортово.

– А живу-то я в Лефортово.

– Вы жить можете хоть на Луне, а лечиться должны в Лианозово.

Нога заныла, и боль начала распространятся по всему телу. Кроме физической боли прибавилось чувство тоски – в народе его называют «симптомом побитой собаки». На ум пришло сразу достаточно много вариантов ответа, но осознание, что я выступаю, по факту в качестве просителя, возымело действие, и я произнёс: «Девочки, я всё-таки ветеран боевых действий. У меня ранение, контузия».

Та, что постарше, свысока посмотрела на меня и произнесла:

– У меня муж тоже ветеран боевых действий.

Для чего это было сказано, я не понял. Наверное, чтобы как-то уравновесить наш с ней медицинский спор.

– А могу ли я увидеть начальника медицинской части?

– Он у нас в отпуске!

– А кто его замещает?

Этот вопрос заставил моих собеседниц изрядно поразмышлять. Одна сказала, что это, наверное, кабинет 24. Нет, сказала вторая – это кабинет 26.

Я развернулся и отправился в кабинет под номером 26. Табличка гласила, что здесь заседает врач-инфекционист. На стук никто не ответил. Приоткрыв дверь, я задал самый, наверное, идиотский вопрос в этот день: «Простите, могу ли я видеть начмеда?» Тишину разорвал голос, который поведал, что начмед в кабинете номер 52.

Медленно, превозмогая боль, я побрел в поисках этого кабинета. Я шел и думал, что зря я отказался от помощи жены. Опираясь на ее локоть, было бы легче двигаться. Вторая мысль была еще интересней: «Может, послать все к лешему. Само пройдет».

Но чем дальше я двигался, тем резче становилась боль, и я понимал, что само ничего не пройдет.

Вот и кабинет с номером 52. На нем скромная надпись – «Терапевт».

Стучу.

– Войдите.

Захожу. Миловидная женщина в белом халате.

– Я ищу начальника медицинской части.

– Я исполняю его обязанности.

Коротко объясняю ей суть дела.

– К сожалению, это так. Мы получили письмо от начальника медицинской службы Вооруженных сил России, где прописано, что офицеры-отставники должны лечиться по месту регистрации.

– Но живу я возле вас. А прописка, это так сказать, прошлые времена. Я жду получения жилья изо дня на день.

– Это не играет роли.

– Что же мне делать?

– Идти в свою поликлинику.

– Вы можете хотя бы снять боль?

– Хорошо! Я провожу вас в процедурный кабинет.

Мы вышли в коридор. Врач быстро побежала, цокая каблучками по полу.

Я медленно брел за ней, понимая, что боль в ноге связана с болью в сердце.

На улице бушевала осень. Это была осень моей уже не кадровой, а военно— пенсионной жизни.

А ногу? Ногу обезболили!

Но спустя час она начала болеть снова.

С минимальными потерями

Памяти капитана Бату Бимбаевича Батуева, заместителя командира первой роты 177-го отдельного отряда специального назначения

Хронос – молох времени, оставляющий после себя мрак и забытье. И только память оживляет прошедшее. Пока мы помним, мы живем, живут и наши товарищи, погибшие, выполняя воинский долг.

Осень 2007 года. Телефон подпрыгнул, завибрировал и сыграл мелодию «Давай за нас…» Голос Александра Мусиенко, ответственного секретаря журнала «Солдаты России».

– Анатолий, завтра в Химках открытие памятника погибшим спецназовцам. Приходи! Форма одежды парадная!

Памятник покрыт белым полотном. Угадываются контуры гор и птицы. Торжественные речи.

И вот убрано полотно. Подхожу кпамятнику, ищу знакомые фамилии. Капитан Батуев Бату Бимбаевич. Память переносит в далекие восьмидесятые…

Афганистан. Населенный пункт Руха. Командир роты старший лейтенант Талай Шатемиров убывает в отпуск. Вместо него командиром роты остается старший лейтенант Алишер Агзамов. Последние напутственные слова: «Бату, ты как самый опытный, не давай молодым зарываться. Берегите людей!»

Рота занимает несколько домов. Первая группа, усиленная минометчиками, несет боевое дежурство на горе Дарялавушт. Остальные обслуживают технику, благоустраивают быт. Обстановка в целом мирная, если так можно, конечно, говорить о войне.

Возле штаба отряда оборудована вертолетная площадка. Раз в неделю садится дежурный борт из Баграма. Наиболее опасное направление – Базарак. Деревушка на берегу реки Пандшер. Река делает изгиб и мощью своих вод выносит песок на берег. Так образовался песчаный остров, который между собой мы называли «пляж».

– Матвей, я в штаб! – это Алик Агзамов. – Керимбаев вызывает. Всем офицерам и прапорщикам ждать меня!

Вернувшись, Агзамов сообщил приказ командир отряда: «Завтра в шесть утра выходим в Базарак. Задача: оказать помощь бригаде „Коммандос“, которая расширяет зону влияния. Выдвигаемся на технике. Нас поддерживает артиллерийская батарея. На выход берём взвод саперов».

Ранним утром ротная колонна без первой группы двинулась на Базарак. Шесть километров рота преодолела без происшествий. Вот и штаб бригады «Коммандос». Синие «Зил—130» укрыты в тутовой роще. Горят костры. Афганцы готовят чай.

Подходит советник командира бригады Володя Бородач:

– Бригада – это громко сказано! Могу поставить в строй человек сто пятьдесят. Люди злые, голодные. Горы заняты душманами.