Щербатая луна. Проза

Колона начала движение. Этот этап у спецназовцев назывался «оторваться от подошвы горы». Движение затрудняло то, что разведчики-саперы то и дело останавливались и проверяли местность на наличие мин. В небе повисли две вертушки.

– «Тридцатый», я «Четыре полсотни восемь»! Вижу духов! Подходят к сбитой вертушке.

– Я «Тридцатый»! Уничтожай самостоятельно!

Дозор, следовавший впереди колонны, упал и спрятался за камнями. Снайпер, догадался Матвеев.

– «Волга», я «Тридцатый»! Работает снайпер. По оговоренным целям – «Огонь!»

Внизу рявкнули гаубицы, и снаряды с шипением умчались за скаты высоты. Нужно прикрыться разрывами и броском выйти к вертолету, решил Матвеев.

Рота перекатами, прикрываясь огнём гаубиц, вышла на каменную гряду. Под ней на небольшой площадке лежал и горел вертолет. Метров двести от него, в камнях угадывались силуэты экипажа. Они обозначали себя короткими вспышками выстрелов. Вверху по карнизу размещалось до тридцати духов. Еще около десяти-пятнадцати находились уже у вертолета.

– «Четыре полсотни восемь», я «Тридцатый»! Направление удара – ракета красного огня. Карниз, там где-то тридцать духов.

Матвей прицелился и выстрелил из «авторучки» в направлении карниза.

– Я – «Четыре полсотни восемь», целеуказание принял.

– Пулеметчикам – в направлении вертолета, уничтожить группу духов!

Тяжелые ротные пулеметы требовали от пулеметчиков сноровки и силы. На эти должности он сам подбирал разведчиков, сам их и обучал.

Вот и сейчас по его команде они открыли уничтожающий огонь.

Вертолеты, сделав круг, с кряканьем и шипением нанесли удар по карнизу. Грохот, визг, и, самое главное, крик ужаса духов.

Матвеев со своей группой управления броском вышел к экипажу вертолета. Навстречу ему поднимались два летчика в камуфляже. Двое лежали, не в силах встать.

Один из летчиков был без шлема, с красно-рыжей шевелюрой.

– Ну вот, «Рыжий», я и пришел, – сказал Матвеев.

Быстро соорудив с помощью плащ-палаток носилки, разведчики начали эвакуацию раненых. Под прикрытием вертолетов и сосредоточенного огня пулеметов, раненых вынесли к бронегруппе.

МИ-8 приземлился и забрал «Рыжего» и его экипаж на борт. Обдав всех песком и пылью, вертолёт помчался в Баграм.

Матвеев надел шлемофон, нажал тангенту и послал в эфир: «Я – „Тридцатый“, задачу выполнил. Возвращаюсь».

Боль

Боль накатывалась, разрывая колено. Сон прошел. За окном серело. Я поднялся и, вскрикнув, присел на кровать. Такое состояние я испытывал, когда меня ранили в Афганистане. Жена, приподнявшись, удивленно смотрела на меня.

– Что случилось?

– Ты знаешь, ощущение такое, что у меня в колене огонь.

– Чем тебе помочь?

– Дай попить.

Жена надела халат и ушла на кухню. Я еще раз попытался встать. С трудом, но удалось. Ковыляя, начал движение.

Навстречу вышла жена.

– Вот! На! Попей.

Вода сняла напряжение и, казалось, даже жгучая волна боли стала уходить.

– В больницу пойдешь?

– Да.

Совсем недавно решением министра обороны я был уволен в запас. Встал на учет в военкомате, получил пенсионное удостоверение, а вот с правилами медицинского обслуживания пока еще не удосужился ознакомиться.

– Да! Пойду в военную поликлинику.

– Может, я с тобой?

– Не надо!

Погода в Москве напомнила, что на улице уже осень. дождь мокрой пеленой покрывал город, не оставляя сомнений: лето окончилось.

Медленно переставляя ноги, я все-таки добрался до дверей поликлиники. Над дверью гордо поблескивала медью табличка, оповещая, что это поликлиника министерства обороны и носит она гордое имя академика Н. В. Бурденко.

– Вы куда? – это охранник.

– В регистратуру.

– Пропуск!

Я вспомнил, что раньше заходил, предъявляя удостоверение личности офицера. Но его у меня уже нет. Я сдал его в военкомате и взамен получил военный билет офицера. Я достал военный билет и предъявил охраннику.

– Это не тот документ, – сказал молодой человек, и сразу же сделался серьезным и подчеркнуто-властным распорядителем на входной двери.

– Так я же состою на учете в этой поликлинике.

– Идите в приемную, там отдел регистрации, пусть они выпишут вам пропуск на вход в помещение.

Выхожу на улицу и иду в направлении, указанном мне охранником.

В окошечке – две дамы. Одна увлеченно разговаривает по телефону. Другая, постарше, что-то пишет в развёрнутом журнале.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, – сказала та, что разговорила по телефону.

– Девочки, тут такая вот история. Я давно уже лечусь в вашей поликлинике, но сейчас я уволился и уже пенсионер.