Между миром тем и этим. Рассказы белорусского алкоголика

…Сначала все складывалось наилучшим образом. Мы выскользнули из Казиковой кладовки почти сразу после появления смены и осторожно двинулись в глубину сооружения буквально по пятам за караулом. В голове размеренно звучало: «Один, два, три…» Я считал шаги, как нам велел наш неожиданно найденный «земляк». Сергей шел на несколько шагов позади. В сумраке, который окутал древнюю башню, фигуры трех караульных казались призраками, и лишь редкие обрывки литовских слов, что долетали до нас, нарушали вековую тишину княжеской обители. И когда караул ушел, звуки совсем исчезли, мы оказались рядом с центральным подъемом на самый верх башни. Мы точно знали, что именно с этого места начинается винтовая лестница на самый верх, так как, согласно инструкциям Казика, до нее будет ровно 65 шагов. Я насчитал 66, Сергей – 64. Берем среднее… Где же лестница?

Было довольно страшновато, и вместе с тем чувствовались необычный душевный подъем, личная причастность к своим предкам, которые жили когда-то в этих местах. И, казалось, я участвую в великой исторической миссии, смысл которой еще не совсем был мне понятен, но было известно точно – миссии благородной и возвышенной.

Вдруг я содрогнулся от ужаса. Кто-то прикоснулся к моей ладони. Но это был Сергей. Он незаметно поравнялся со мной и, увидев что-то в этой темноте, которая все же немного просвечивалась в этом месте, решил позвать таким образом меня.

– Кажется, вот она, пресловутая винтовая лестница! – тихо, едва слышно проговорил мой друг.

Он взял меня за руку, протянул ее, и я нащупал какую-то невидимую металлическую скобу. Да, это была первая ступенька лестницы.

Мы полезли. Путешествие «в небо» было не слишком долгим, так как вскоре лестница закончилась, выведя нас на какую-то небольшую ступеньку перед крутой стеной.

– Все! Finita la camedia[7 - Finita la camedia (лат.) – комедия окончена.], – в отчаянии только выдавил я, – дальше хода нет. Поворачиваем оглобли!

– Все, говоришь? – спросил Сергей, как мне показалось, каким-то едким тоном. И торжественно продолжил: – А об этом ты помнишь?

С этими словами он поднял правой рукой складную лестницу – подарок Казика, которую постоянно тянул с собой, даже не сказав об этом мне ни слова.

– Вот тебе и на! Ничего себе! И молчит… Но разве долезем по ней?

– Долезем. Видишь – вон крючки к креплению лестницы? Это значит, что лестница не раз здесь использовалась.

Сказав так, он взялся за свою ношу и мгновенно прикрепил лестницу. Она, безусловно, была «отсюда», так как словно приросла к стене, щелкнув какими-то специальными приспособлениями.

Полезли. Сначала Сергей, а за ним решился и я. С детства я боялся высоты, и хотя мало что было видно в темноте, чуть подсвеченной далеким фонариком, этот шаг требовал от меня довольно значительных волевых усилий.

Все было рассчитано точно! Через минут пять мы достигли цели. Закончилась лестница, и закончился наш подъем. Мы стояли на самом краю башни. По двум сторонам от лестницы оказались специальные ниши, где можно было хорошо закрепиться и даже отдохнуть после подъема. Кроме всего, выяснилось, что мы оказались у государственного литовского флага, который почти не шевелился. То ли ветра не было, то ли он, как живое существо, чувствовал свой близкий конец и затаился… Флаг был неподвижным и чужим.

Заменить флаг Литовской ССР на бело-красно-белый не составляло труда. И скоро над башней Гедимина поднялся белорусский национальный флаг.

Над Вильнюсом развевался бело-красно-белый флаг!

Мне показалось, что от гордости за свою благородную миссию полотнище начало медленно волноваться, переливаясь темно-красным и серо-белым цветами в ночном небе Вильнюса.

Кулон утверждает, что именно с таким красивым бело-красно-белым флагом жители Вильнюса увидели башню Гедиминаса утром 12 июля 1982 года. А может, это только его мечты. Кто его разберет…

Мы наконец пришли в себя и огляделись. Панорама ночного города была настолько впечатляющей, что, дабы не нарушить этого неземного великолепия, ничего не хотелось говорить. Неизвестно, сколько времени мы простояли еще над Вильнюсом. Город сверкал тысячами огней, что заполонили весь небосклон. Внизу среди пестрого массива средневековых домов, многоэтажек прошлых веков и современных зданий темными полосами пролегали улицы, по которым мчались машины и последние вильнюсские троллейбусы. Четко просматривалась Острая Брама, которая подсвечивалась с тыльной стороны прожекторами. Вот рядом поднимается Свято-Духов монастырь, легко узнаваемый своим византийским куполом. А правее притих костел Святой Анны, сливаясь в одно целое с бернардинским костелом…

Дело сделано! Над прекрасным городом Вильнюсом впервые в истории взвился бело-красно-белый флаг. Историческая справедливость была восстановлена.

Но уже время… Назад, в Беларусь! Кажется, сам Бог помогал нам. Быстро спустились вниз, сложили «инвентарь» в Казикову кладовку, закрыли ее и положили ключ в условленное место. Вот-вот должен подойти караул. Звуки от цоканья подков каблуков доносились до нас все отчетливее.

Мы выскочили из «апартаментов» Казика. Стремглав, прижимаясь для маскировки к придорожным кустам, не разбирая дороги, покатились вниз с горы Гедимина. Поздние гуляки с удивлением смотрели вслед, но никто не останавливал. Только на вокзале перевели дух белорусские «паломники».

Эпилог

Разумеется, приехав в Минск, ни я, ни Сергей не теряли надежды узнать о реакции вильнюсской общественности на нашу акцию. Но в советские времена над средствами массовой информации царила мощная цензура, которую контролировал КГБ. Поэтому ни в газеты, ни на телевидение, ни на радио не выносилось ничего отрицательного, «порочащего советский строй». Только вести с полей, заводов и фабрик о выполнении и перевыполнении планов пятилетки и репортажи об ударниках коммунистического труда. В СССР не было преступников, хулиганов, проституток и других пережитков капитализма. Не писали даже о таком громком событии, как знаменитое «Витебское дело», не то что о вывешивании какого-то флага.

Но однажды мне позвонил Сергей и таинственным голосом коротко сказал: «Надо встретиться. По тому делу».

Встретились «Под парусами». Был уже август, но жара не покидала Минск, и под зеленой стеной веранды было хорошо спрятаться не только от ментовского наряда, но и от палящих солнечных лучей. Сергей пил пиво и загадочно улыбался.

– «Лидское» сегодня выбросили, – наконец сказал он, – хорошо идет…

– Да. Эти «Жигули» достали, неделю подряд – «Жигулевское» и «Жигулевское». А сегодня – как на праздник.

– А сегодня и есть праздник. Для нас. Вот, смотри.

С этими словами Сергей положил на стол какую-то газету. Я присмотрелся. Напечатана она была латинскими буквами, но это не был ни английский, ни немецкий языки, которые в свое время я изучал. Называлась газета «Tiesa», и я догадался, что написана она на литовском языке.

– Ты что литовский язык выучить решил?

– Нет. Это знакомый по работе в «Физкультурнике…» литовец принес. Здесь о нас написано.

– Так мы же, кажется, в этом языке не корифеи…

– Не волнуйся, я сделал перевод.

В этот момент на веранду зашли милиционеры, но прошли мимо нас и направились к соседнему столику. Там только что разливали вермут, и почти все стаканы на столе стояли полными. Бедолаги не успели даже выпить. «Протокол железный», – подумал чуть ли не каждый из посетителей кафе. Все напряженно следили за действиями милицейского наряда и лицами их жертв.

Сергей между тем развернул газету и ткнул пальцем в один из заголовков.

– Видишь вот эту статью?

Статья была настолько интересна, что, учитывая небольшие размеры материала, следует привести его полностью:

Liepos 18 d. 1982 metu. Musu speckorespondentas Antonas Dovzykas.

Informacinis prane?imas.

?iandien nakti nepazistami zmones isibrove i Gedimino bok?ta, nueme valstybine Lietuvos SSR veliava ir i?kabino vietoj jos baltai raudona lenku veliava.

Tiesa, kaip teigia musu politinis apzvalgininkas Leanidas Socharas, veliava ant bok?to buvo ne baltai raudona, o baltai raudonai balta. O tai ne lenki?ka veliava, o istorine baltarusiu veliava. Tuo paciu, mano Socharas, baltarusi?ki nacionalistai parei?kia savo teritorines pretenzijas Lietuvai ir, visu pirma, Vilniui, kuris laikomas baltarusi?ku miestu.

– А теперь читай перевод:

18 июля 1982 года. Наш спецкор Антонас Довжикас.

Информационное сообщение.

Сегодня ночью неизвестные люди проникли на башню Гедимина-са, сняли государственный флаг Литовской ССР и вывесили вместо него бело-красный польский флаг.

Правда, как утверждает наш политический обозреватель Леонидас Сохарас, флаг на башне был не бело-красный, а бело-красно-белый. А это не польский флаг, а исторический белорусский флаг. Этим самым, считает Сохарас, белорусские националисты выражают свои территориальные претензии Литве, и в первую очередь Вильнюсу, который считают белорусским городом.

…Над Неманом стоял густой утренний туман. Уже почти рассвело. Антон Кулон закончил свой рассказ и, встав, сладко потянулся.

Начинался новый день.

* * *