Между миром тем и этим. Рассказы белорусского алкоголика

С высоты расстояния более чем в 30 лет после упомянутых событий приходят разные мысли об этом времени и о Вильнюсе. И частенько меня тревожит и не дает уснуть простой вопрос: было ли это путешествие на самом деле? Развевался ли над Вильно – древней белорусской столицей – бело-красно-белый флаг? Кулон утверждает, что именно этот флаг жители Вильнюса увидели на башне Гедимина утром 12 июля 1982 года. А быть может – это только его мечты. Кто его теперь разберет…

Но если даже и не реял тогда наш флаг над Вильнюсом, то что из этого? Разве мы можем знать, что будет впереди? Пути Господни неисповедимы.

Именно так сказано в Книге книг – Библии.

Между Беларусью и Грузией (Сакартвело)

Чемо цицы-натела

Гаплен ди нела нела

Шенмашорис натеба

Дан цва да даманела

    (Грузинская народная песня «Светлячок»)

Сакартвело – древнее название Грузии. События, о которых я буду говорить, происходили в столице Грузии Тбилиси (Тбилисо) в феврале 19… года. То, что произошло тогда, было настолько необычным и даже мистическим, что не дает мне покоя и сейчас. Через многие годы. Именно те события заставили меня заглянуть в себя глубже, чтобы четко представить: это – ты, а вот это он – другой, возможно, истинный мир нашей действительности, о котором ты совсем ничего не знаешь либо самонадеянно думаешь, что знаешь.

Не знаю, почему именно в Грузии я почти ощутил величие Творца и осмыслил, скорее, не жесткий и неизбежный, а избавляющий и спасительный факт Его бытия, через который «все стало быть…»

И совсем не величественные и красивые грузинские горы, что разлеглись вокруг узкой, как щель, долины, где лежит Тбилиси, и не стремительное течение полноводной Куры, что прорезает город Святой первоапостольной Нины, заставляют верить в могущество и милость Господа, а сама неожиданность Его милости, которую ты совсем не заслужил. Ведь теми немногими шагами по этой земле никак нельзя было гордиться, а тем более надеяться на все то, что ты получил…

На прямой самолет до Тбилиси билетов уже не было, поэтому я взял билет до Адлера, а оттуда, как мне говорили, поезд довезет до Тбилиси – к началу нашей международной конференции «порабощенных народов Российской Империи» под названием «Демократия и независимость» я как раз успевал. Валерий Серов и Валерий Буйков – представители БНФ – вылетели раньше, как раз тем прямым рейсом Минск – Тбилиси, на который не попал я.

Уже во время полета начались какие-то незапланированные и воспринимаемые как знаки действия. Приближаясь к посадке, самолет, как мне казалось, никак не мог сесть – долго кружился, ревел, скрывался в сплошном тумане, снова где-то выныривал и уже радовал пассажиров чистым и солнечным деньком, то вдруг выпрыгивал перед самым морем, и было видно, как морские волны злорадно переливаются через валуны и зазывают к Нептуну в гости…

Однако наконец все же сели. Потом рейсовый автобус, и вот – Сочи. Оттуда – уже поезд «Сочи – Тбилиси». Часа четыре езды. В условиях наших, белорусских, такой переезд ничего не значит. Это, как в Гомель съездить – не успеешь газетенки почитать или за пивом сбегать в буфет, он же вагон-ресторан, – и ты дома. Но совсем другое дело – поезд в Грузии.

То путешествие было тревожнее и даже страшнее, чем недавний полет над Черным морем. Одно дело езда по равнине, другое – путешествие в горах, а только так можно было добраться до Тбилиси. Надо прорезать горный массив, подниматься в гору к перевалу, потом спускаться. И так несколько раз.

Наверху одной из гор откуда-то начал дуть сильный ветер, вагоны закачались, и стало совсем неуютно, равновесие удерживалось с трудом, пассажиры стали хвататься за перила и другие прибитые предметы. Поезд уменьшил ход, а потом и вовсе стал. Страшно выл ураганный ветер, что-то темное и непонятное проносилось в воздухе, вихрилось, покачивалось и билось о стены и крышу вагона. Смуглая соседка, типично «кавказской национальности», стала уверять меня, что все нормально, тут, мол, всегда так в горах, они привыкли, и ты привыкнешь…

Когда поезд снова тронулся, атмосфера в купе немного улучшилась, начались локальные разговоры. Почти все пассажиры в вагоне были кавказцы – грузины, азербайджанцы, дагестанцы, чеченцы, армяне и другие, такие же смуглые, здешние и «кавказские», как моя соседка.

Ко мне же подсел какой-то подозрительный тип, похоже, чеченец, и стал расспрашивать, куда я еду, к кому, где остановлюсь, что завтра буду делать. Словом, начался настоящий допрос, так что стало даже не по себе. А услышав мои слова о том, что еду на политическую конференцию под названием «Демократия и независимость», вдруг разошелся так, что его едва успокоили другие люди, вероятно, грузины, потому что, как мне показалось, были более терпимыми.

Все закончилось хорошо, но все эти дорожные неприятности были, на мой взгляд, предвестниками будущих, гораздо более странных, даже судьбоносных драматических событий.

Я появился на центральной тбилисской площади Руставели в разгар митинга. Развевались грузинские, а также азербайджанские, армянские флаги, российский триколор, флаги украинских националистов и радовали глаз два наших родных бело-красно-белых.

Выступали противники режима тогдашнего президента Грузии Звиада Гамсахурдиа. От белорусов слово взял Валерий Серов. Говорил очень красиво, но я заметил, что он уже на хорошем подпитии.

По окончании митинга нас пригласил к себе в гости уважаемый грузинский политик новой волны, председатель партии «Восстановления Грузии в исторических пределах» Автандил Кенпчошвили, либо просто – Авто. Хозяин жил в 12-м микрорайоне, в трехкомнатной квартире, и всем нам нашлось где разместиться, так как жены в доме не было – то ли она была с Авто в разводе, то ли куда-то уехала.

Взяли целый ящик вина – «Эрети» (20 шт). Это, как хорошо было всем известно, сухое вино 9 – 12 градусов, и в советские времена продавалось по всему Союзу, в том числе и у нас в Беларуси по 1 руб. 02 коп. Авто, зная наши славянские запросы, закупил также несколько бутылок водки. В итоге вышло так: пили водку и запивали сухим вином.

Утром головы болели у всех без исключения. Все – это два Валерия (Серов и Буйков), я и хозяин.

– Сейчас буду вас лечить, – говорит Авто. – Пойдем в столовую.

Столовая или закусочная у грузин – это не тот комбинат массового питания, как у нас. Это место, где можно как следует поесть, выпить, посидеть, поговорить, отдохнуть. На случай похмельного состояния грузины имеют очень замечательный рецепт: они съедают так называемое «хачо». «Хачо», или «Ачо» (?) – это вареные свиные или говяжьи голени, пожалуй, вместе с копытами. Эти ноги долго и хорошо вывариваются, так что получается что-то вроде супа, и затем горячее варево подается вместе с бокалом пива или вина. Похмельное состояние как рукой снимает.

Снимает, но только не у белорусских алкоголиков. Что и проявилось минут через двадцать «лечения» в грузинском «гаштете» на грустных лицах тех, кто вчера слегка перебрал. Теми несчастными были двое – Антон Кулон и Валерий Серов.

– Не берет хачо? – спросил наш гостеприимный грузинский друг, и вмиг перед нами оказались стаканы с родимым напитком – водкой.

Жизнь снова стала чудесной.

По программе нашего пребывания в тот день планировалось главное заседание конференции «порабощенных народов» с выступлением гостей, – то есть нас.

Казалось бы, какие могут быть выступления после пьянки и, главное, серьезного опохмелья? Но оказалось – могут. По крайней мере, мне очень хотелось выступить, что я и сделал. Хорошо, однако, что допинг еще не приостановил своего действия, алкогольные калории где-то еще плутали в регионе пустого головного мозга, что было вполне благоприятно для речевого аппарата.

Однако мои запланированные повествования о положении в Беларуси неожиданно переметнулись на тему о положении белорусов в районе Белостока. В те времена – начало 90-х – происходили известные события, связанные с поджогами православных храмов в белостокских гминах. Чтобы не обострять и без того острой ситуации в этом вопросе, кто-то – скорее всего Валерий Буйков – толчком локтя в бок недвусмысленно дал мне понять, что пора кончать свою тронную речь, ведь рядом сидел наш давний знакомый поляк – Войтек Стандо.

Очень довольный своим выступлением, я сел и посмотрел на своих белорусских коллег, ожидая одобрения. Однако меня ждало разочарование – главный ценитель моих радикальных воззрений Валерий Серов безмятежно храпел в уютном кресле, которое радушно предоставили ему грузины.

Программа конференции подошла к концу, и объявили перерыв на обед. При слове «обед» Серов проснулся, так как в последнее время это слово в закодированном виде означало «пришла пора выпить».

В Грузии в советские времена все было сделано согласно государственной доктрине, одним из постулатов которой было знаменитое: «Все для блага человека!» Здесь слово «благо» это не «плохо», как в белорусском языке В русском оно означает море всяких хороших вещей и поступков, которые обеспечивает «развитой социализм» последнего периода жизни советского государства. Для нас это «благо» означало прежде всего поход в ближайшую пивную, которых в Тбилиси было очень много.

Опохмелились во второй раз.

И тут мне пришла роковая мысль: пора отойти от компании, побродить по городу и главное – попить того вкусного вина, что запомнилось с моего первого приезда в Грузию в 1986 году, когда я ездил сюда к Александру Квинихидзе, своему оппоненту по защите диссертации. Такое вино производят только в Грузии. Это – и не привычное белорусским алкоголикам 18-градусное крепленое, вроде различных портвейнов, и не сухое, вроде «Алиготэ» или уже упомянутого «Эрети». Грузинское полусладкое вино имеет что-то около 14 градусов и незабываемо своим неповторимым вкусом и особенно возвышенным настроением, наступающим уже даже с полбутылки. Вот названия этих божественных напитков: «Ахашени», «Ожалеши», «Киндзмараули» и, наконец, знаменитая любимая Сталиным «Хванчкара».

Иногда думаю, стал бы алкоголиком, если бы пил только эти вина? Вопрос риторический, потому что алкоголиком стал, хотя кроме водки, пива и одеколона, случалось, пивал и эти напитки.

Я взял бутылку «Ахашени» и по крутой каменистой тропинке полез на гору, подошва которой начиналась почти сразу от магазина. Мне не терпелось посмотреть сверху на панораму древнего Тбилиси, наконец-то отведать столь желаемого вина и, хотя был месяц февраль, насладиться теплым, по белорусским меркам, весенним днем. После подъема на высоту, достаточную, чтобы увидеть определенную часть города сверху, метров через триста я сделал привал под уютной, веселой и доброжелательной сосенкой, с которой постепенно начинался горный лесной массив.

Пилось легко, вкусно и, я бы сказал, мечтательно. Политические проблемы куда-то сгинули, жизнь казалась легкой, счастливой, наполненной настоящим высшим смыслом. Хотелось вознестись еще выше вместе с птицами, которые весело пели мне с высоты.

«Чемо ци, цина, тэла… – вспоминал я свое прошлое путешествие и эту песню, когда пел ее своим случайным тбилисским друзьям. – Рад ми прен, нела, нела…»

…На этом кончается первый светлый акт грузинской драмы и начинаются мрачные события, которые проносятся, словно в дымке, стремительно, без остановки на передышку и без тени философских раздумий, какими полнилась душа в счастливые минуты под сосенкой.

Я спустился вниз и взял еще две бутылки «Ожалеши».

Очень хотелось петь и еще больше – выпить. В магазине я заприметил двух приятных, доброжелательных парней и пригласил их составить компанию – душа возжелала общения. Приятные ребята согласились выпить со мной и сказали, что неподалеку как раз есть замечательное место, где можно хорошо посидеть, поговорить…

Ведя приятные разговоры о красоте Тбилиси, мы вышли из жилого квартала и неожиданно оказались на пустыре, который заполняли лужи из-под талого снега. Кроме нас, рядом людей не наблюдалось, но не наблюдалось и обещанной уютной лавочки или привычного «кафе на природе», в виде импровизированного стола и сидений из подручных предметов, какие любят «созидать» компании выпивох в различных городах моей большой родины.

С вопросом о таком «кафе» обратился к одному из парней, который шел рядом со мной – второй что-то отстал. Но ответа не услышал. А вместо него ощутил резкий удар по затылку. В следующий момент уже лежал лицом вниз, расположившись в своей зимней одежде прямо в центре небольшой, но соразмерной с моим ростом, грузинской лужи, которая как две капли воды была похожа на все, известные мне, родные белорусские.

Через некоторое время я очнулся, выполз из лужи, точнее, из грязи, которой была заполнена лужа, и осмотрелся. Парней не было. Рядом лежал бумажник, который был добросовестно вычищен. Все 145 советских рублей исчезли. Ни копейки не оставили «приятные» парни. Хорошо, что рядом валялся мой паспорт, из которого торчал билет на самолет до Минска.

«Добрые люди, – подумал я, – позаботились о моей судьбе!»

Мало того, мои грабители позаботились и о моем опохмелье, так как немного поодаль валялась моя целехонькая бутылка «Ожалеши». Молча погоревав и почесав разбитую голову, я открыл бутылку…