Проклятие Пелопа (сборник)

Неизменность человеческой природы – тема старая. Она, в частности, привела когда-то Никколо Макиавелли к любопытной мысли: раз исправить человеческую при роду нельзя, надо принимать ее как данность, и этим руководствоваться в своих действиях. Так родилось его знаменитое наставление для правителей – книга «Государь» (она была написана в 1513 году, опубликована в 1532), а с ней – и недобрая слава автора этой книги, в концентрированном виде выраженная одним словом – «макиавеллизм».

На эту «неизменность» человеческой природы можно смотреть по-разному. Меньше всего мне хотелось бы лишний раз побрюзжать по поводу нынешней экспансии всякого рода магий. Более продуктивным представляется напомнить читателю, что всегда были люди, которые смотрели на вещи здраво и таким образом противостояли изначально присущей человечеству, окруженному со всех сторон грозными силами природы, вере в чудеса. Но сначала – два эпизода.

Звезды и короны

С давних времен звезды и планеты – главные атрибуты для любых предсказателей. Люди сверяли свою жизнь с указаниями астрологов, свято верили в них, как и в другие предшественницы современных наук – алхимию, каббалистику и т. п. По истине непререкаемый авторитет в астрологии сумел создать себе живший в XVI веке знаменитый французский врач, маг и пред сказатель Мишель Нострадамус. Он был, несомненно, умным человеком. Его так называемые «Центурии» написаны столь искус но и туманно, что вот уже несколько столетий в них заглядывают как в справочник и находят «точные указания» относительно не только событий, но и имен, попавших в средства массовой информации.

Пьер Шевалье, современный автор одной из многочисленных биографий французского короля Генриха III, рассказал о примечательном эпизоде из жизни последних Валуа, связанном со знаменитым пророком. В октябре 1564 года недавно взошедший на престол молодой король Карл IX совершал длительное турне по Франции. Сопровождавшая сына королева-мать Екатерина Медичи была инициатором его встречи со знаменитым магом и пророком Мишелем Нострадамусом. Король и прорицатель долго беседовали. Нострадамус сообщил, что Карлу IX отмерено 90 лет жизни (в те времена мало кто доживал до столь почтенного возраста). Екатерина Медичи осталась очень довольна пророчеством, в знак благодарности подарила магу 200 экю и назначила его королевским советником и врачом.

Карл IX умер в 24 года. Историк не рас сказывает, как реагировала Екатерина Медичи на столь сильный конфуз знаменитого астролога. Судя по тому, что известно о Нострадамусе в наше время, ему не привелось испытать какие-либо преследования в связи с неудачным предсказанием. Скорее всего, королеве-матери было не до него.

Незадолго до смерти Карла IX она правда ми и неправдами добилась, чтобы младший брат короля Генрих был избран на польский трон. И вот теперь надо было спешно отзывать его из Польши, чтобы трон Франции остался в семействе Валуа, то есть достался ее любимому Генриху. Новоиспеченный король Польши тайно бежал от своих верноподданных и, добравшись до родины, был коронован под именем Генриха III. Так что у королевы-матери хватало забот и без злосчастного предсказателя.

Впрочем, Мишель Нострадамус был, очевидно, хорошим психологом и прекрасно знал человеческую натуру: предсказывать титулованной особе близкую смерть было бы край не недальновидно. Не исключено, что он знал об одном подобном предсказании, сделанном полтора века до того миланскому герцогу Джан Галеаццо Висконти. Некий предсказатель напророчил герцогу близкую смерть. Герцог, который, чтобы стать властителем Милана, не дрогнув, отправил на тот свет своего дядю, спросил бедолагу-астролога: «Как ты узнал об этом?». «По звездам, тайны которых открыты мне», – ответил тот. «А сам ты долго проживешь?» – задал вопрос герцог. «Моя планета сулит мне долгую жизнь», – ответствовал ничего не заподозривший прорицатель. «Ну так не верь своей планете, – вскричал герцог, – ты умрешь сейчас же!» Астролога повесили без промедления.

Венгерский писатель Иштван Рат-Вег в своей «Истории человеческой глупости» приводит еще один пример не совсем удачного предсказания коронованной особе. Речь идет об английском короле Эдуарде VIII, получившем трон в начале 1936 года. В гороскопе, который был составлен специально для Эдуарда, среди прочего указывалась и точная дата его коронации. Однако до коронации дело не дошло: он отрекся от престола в пользу своего брата, предпочтя королевскому титулу женитьбу на Уоллис Симпсон. Эту женщину он горячо любил, но не мог, будучи королем, вступить с ней в брак: она не принадлежала к аристократическому кругу. Еще до наступления назначенной астрологом даты бывший король – а теперь герцог Виндзорский – жил со своей избранницей как частное лицо.

Эти попадания пальцем в небо, усыпанное звездами, – следствие попыток астрологов выражаться не туманно, не намеками, а вполне определенно. К чему при водят такие попытки, хорошо известно. Не зря еще Гораций писал:

Никто не может знать и предчувствовать,
Когда какой беречься опасности.

О вечности здравого смысла

Примеры, о которых шла речь, достаточно известны и говорят сами за себя. Они вряд ли переубедят тех, кому трудно опираться на собственные силы и кто уповает на помощь экстрасенсов и колдунов, магов и предсказателей. Не зря мы теперь иногда говорим о ренессансе средневековья. Но ведь «Средние века – понятие не столько хронологическое, сколько содержательное», – писал советский историк А. Я. Гуревич. Как в наши дни многие мыслят средневековыми категориями, так и в средние века – и даже гораздо раньше – хватало людей, которые смотрели на вещи здраво и не спешили объяснять непонятные, а то и наводящие страх явления природы неблагоприятным расположением звезд или кознями дьявола. Историк Флоренции Джованни Виллани, младший современник Данте, упоминая о повторном основании города римлянами, который ими же был некогда разрушен, говорил: римляне «сохраняли некоторые предрассудки по обычаю язычников, так что во всех своих начинаниях они следовали указаниям звезд». «Древние считали, – писал Виллани, – будто невозможно от строить Флоренцию, пока не будет найдена и поднята со дна Арно мраморная статуя… Мы не хотим утверждать и не можем даже поверить, чтобы каменный истукан имел такое действие, потому что так могут думать язычники и авгуры, притом люди скорее наивные, а не разумные… Но мы не разделяем их мнения, потому что расположение планет не предполагает неотвратимости событий и не может пересилить свободную волю людей…» Оценки Дж. Виллани полностью совпадают с точкой зрения его великого современника Данте Алигьери:

Вы для всего причиной признаете
Одно лишь небо, словно все дела
Оно вершит в своем круговороте.

Будь это так, то в вас бы не была
Свободной воля, правды бы не стало
В награде за добро, в отмщенье зла.

    «Божественная комедия». «Чистилище», XVI, ст. 67–72. (Перевод М. Лозинского.)
Столь же трезвый взгляд демонстрирует средневековый хронист и в других случаях. Например, огненный столб, который однажды «видели своими глазами» жители Авиньона, он истолковывает как радугу. Очевидно, он неплохо знал психологию человека и его слабости: люди видят то, что хотят видеть, и слышат то, что ожидают услышать.

Среди тех, кто предлагал и по-прежнему предлагает людям свои услуги, значительное место занимают толкователи снов. Ведь будущее человека написано не только на небе: «специалист» может рассказать вам о нем и по вашим снам. Но для этого надо быть действительно специалистом, каковым и был Артемидор (II век до н. э.), знаменитый греческий предсказатель и толкователь снов, автор одного из первых дошедших до нас сонников – «Oneirocritica». Откровенные и поучительные рассуждения Артемидора представляют нам автора как человека вполне здравомыслящего, который пре красно понимает цену всем этим толкованиям. «Быть толкователем снов, – пишет Артемидор, – не легко. Надо самым тщательным образом расспросить того, кому приснился сон, в каких условиях он живет? В чем призвание его жизни? Какова его семейная жизнь? Каково телосложение?… И если все детали сна известны, не обходим еще врожденный талант, чтобы остроумными обобщениями найти верное толкование».

Вот одно из наставлений для толкователей снов из книги Артемидора, которое при водится в уже упомянутой «Истории человеческой глупости»:

«Кому-то снится младенец. Значение это го сна меняется в зависимости от того, кому он снится. Предсказания могут быть самыми разнообразными, иногда даже диаметрально противоположного смысла. Для бедного человека этот сон означает, что вскоре найдется кто-то, кто позаботится о нем, потому что о младенце ведь тоже надо заботиться. Но если этот сон приснится ремесленнику, будет беда: его мастерская за чахнет, потому что руки у младенца не свободны, что символически означает, что он не в состоянии поднять инструмент. Богатый человек должен приготовиться к тому, что хозяином в его доме станет другой, ибо младенца не спрашивают, что он хочет, а распоряжаются им по своему усмотрению…» Знаменитый немецкий поэт Себастиан Брант в своей сатирической поэме «Корабль дураков» (1494 год) писал:

С прискорбием гляжу теперь я,
Как расплодились суеверья:
Толкуют тот или иной
Крик птицы в тишине ночной,
И сны берутся толковать,
И прорицать, и колдовать,
Тщась от Луны добиться ясной
Того, что просят днем напрасно…
Они не только бег планет
Истолковать дерзают, – нет! —
По ходу звезд хотят исчислить,
О чем способна муха мыслить
И приговор судьбы грядущей:
Кому привалит куш большущий,
Кто будет счастлив, кто умрет.
Морочат чепухой народ!

    (Перевод Л. Пеньковского.)
Книга Себастиана Бранта пользовалась большим успехом. Но… Через сто лет после появления «Корабля дураков» Мишель Нострадамус спокойно создавал свои «Центурии». Еще через четыреста лет мы, обитатели этого корабля, с тревогой вчитываемся в нарочито туманные строки «Центурий», пытаемся понять их и все толкуем о конце света…

Бог против астрологов

В противостоянии здравого смысла и человеческой глупости, олицетворяемой потребителями всяческого шаманства, церковь оказалась на стороне здравого смысла. Кому-то это может показаться странным, однако в позиции церкви есть своя железная логика, кратко выражаемая четкой латинской формулой: «Credo, quia absurdum» – «Верую, потому что нелепо». Менее вызывающе и гораздо более понятно та же мысль звучит в хорошо всем известном постулате: «Все в руках Божьих».

В самом деле. Если все в воле Божьей – а иначе нет церкви! – то никакому шаманству, колдовству, предсказательству просто не должно быть места. Наша православная церковь называет всевозможные проявления суеверия кратко и сильно: бесовщина. И здесь позиции человеческого разума и слепого следования церковному вероучению парадоксальным образом сходятся. И (да простится автору небольшое злоупотребление латынью) – volens nolens – церкви приходилось бороться с различными суевериями и всевозможными прислужниками нечистой силы – колдунами, ведьмами и т. п. Последних в свое время усердно сжигали, костры пылали по всей Европе, но даже инквизиция понимала: костры – не решение вопроса. И в то время, когда монахи-доминиканцы, монахи-инквизиторы, профессора теологии Я. Шпренгер и Г. Инститорис сочиняли (во второй половине XV века) свой знаменитый трактат «Молот ведьм», где «исследовались» всевозможные действия нечистой силы и способы борьбы с ней, другие деятели церкви старались апеллировать к здравому смыслу и стремились донести до верующих натуральные причины происходящего. Далеко не все и не всегда были озабочены этой проблемой, но наиболее просвещенные и наименее фанатичные служители церкви старались отвратить паству от пагубы волшебства именно таким способом.

Жан Фруассар, хронист и поэт XIV века, рассказал о случае, происшедшем с одним гасконским дворянином, который совершил полет в сопровождении некоего духа по имени Хортон. Не вдаваясь в объяснения, Фруассар отнес этот случай к заблуждению. Однако по-другому посмотрел на «полет» гасконского дворянина французский теолог, канцлер Парижского университета Жан Жерсон, который постарался найти ему вполне естественные причины. Многие суеверия, говорит он, порождаются единственно лишь игрою воображения и меланхолическими мечтаниями; в тысячах случаев это болезненные отклонения фантазии, возможные, например, вследствие каких-то внутренних поражений мозга.

Подобного же взгляда, достаточно просвещенного (значительное место в суевериях занимают языческие пережитки и игра воображения) придерживался и кардинал Николай Кузанский (XV век), знаменитый философ и теолог, веривший в могущество человеческого разума.

В борьбе с суевериями церковь старалась не пропустить ничего, что могло бы хоть на минуту дать людям повод доверить свои проблемы кому бы то ни было, кроме Господа Бога. «Не обращался ли ты к искусству гадания или магии, начиная какое-нибудь дело, вместо того, чтобы призвать имя Божье?» – вопрошал прихожанина средневековый исповедник, следуя прямым указаниям пенитенциалиев («покаянных книг»). Так назывались специальные пособия для исповедников, которые содержали перечни грехов и устанавливали епитимьи за них.

Нимб святого

Среди тех, кто искал и находил естественные и натуральные причины всего, что окружало человека, следует назвать выдающегося художника эпохи Возрождения Леонардо да Винчи. Собственно говоря, худож ником его называют лишь потому, что материальные следы его трудов воплощены для большинства в живописных творениях, таких, как «Джоконда» или «Тайная вечеря». Круг его интересов был неимоверно широк, сфера его деятельности необычайно многогранна: живопись, архитектура, скульптура, анатомия, ботаника, оптика, астрономия, философия… Перечислять можно еще и еще. Он изобретал летательные машины и под водные лодки, строил фортификационные сооружения и дамбы… Последние годы жизни провел во Франции, куда прибыл по личному приглашению боготворившего его ко роля Франциска I. Другой знаменитый художник Возрождения, скульптор и ювелир Бенвенуто Челлини писал в своем «Жизнеописании, им самим составленном»: король не верил, «что на земле когда-либо жил чело век столь обширных знаний, как Леонардо…» «Человек столь обширных знаний» по определению не мог искать таинственные, противоестественные причины каких-либо явлений, с проявлением которых он сталкивался на протяжении своей долгой жизни. Итальянский архитектор и художник, больше про славившийся как историк искусства, Джорд же Вазари в «Жизнеописаниях художников» утверждал, что «у Леонардо был настолько еретический склад ума, что он не исповедовал ни одной религии и верил, что, наверное, лучше быть философом, чем христианином». Многие отмечали, что Вазари не всегда был точен в созданных им «Жизнеописаниях», но этот отзыв о Леонардо подтверждается всем творчеством великого деятеля Возрождения, о котором сказано: «Он проснулся очень рано, когда весь мир еще спал».

Борясь с кознями дьявола и происками сатаны, церковь не решалась оставить свою паству совсем без чудес, прекрасно понимая, что, оставив верующих без надежды на чудо, она не удержит их в своем лоне. Чудеса совершали святые, канонизированные церковью. Они всегда изображались – и на русских иконах, и на картинах художников Воз рождения – с нимбом вокруг головы. Труд но сказать, когда и почему возникла эта традиция. Вот одна из версий, предложенная Стендалем, человеком, скептический ум которого, кажется, был создан для поиска простых и натуральных причин сущего. «Нимб святых, – писал Стендаль в „Прогулках по Риму“, – может быть просто изображение электрического явления, которое заметил какой-нибудь послушник, поднявшись до рассвета, чтобы разбудить к заутрене почтенного старца, укрытого шерстяным одеялом».

Закончить эти заметки мне хотелось бы мудрым советом древнегреческого историка Полибия, жившего во II веке до нашей эры, тогда, когда и люди, и их боги были язычниками:

«В тех случаях, когда можно найти при чину происходящего, не следует обращаться за помощью к богам».

«Наука и жизнь», 1999, № 12.

(Из цикла «Исторические миниатюры»)

Шесть этюдов из Данте

Я в преисподней был и в третьей сфере,
Куда воображением проник —
С намереньем последнею из книг
Развлечь потомков и наставить в вере.

    Джованни Боккаччо. «Мне имя Данте…»

В июле (на самом деле – 14 сентября. – А. Ш.) 1321 года в романской Равенне скончался флорентиец Данте Алигьери по возвращении из поездки в Венецию, порученной ему синьорами да Полента, у которых он жил. Был похоронен в Равенне у врат кафедрального собора с большими почестями, подобающими поэту и великому философу. Он умер изгнанником флорентийской коммуны в возрасте пятидесяти шести лет. Так писал в своей «Новой хронике, или Истории Флоренции» Джованни Виллани, современник и первый биограф великого поэта, ненамного его переживший и умерший во время страшной чумы 1348 года.