Тайна скифской чаши

– С десяток наберётся, Владимир Олегович, – почему-то шёпотом сказал Костя. – Думаю, они не настоящие коллекционеры, а просто денежки у них водятся, вот они и вкладывают свои средства в антиквариат. Прокашлявшись, он уже смелее продолжил:

– Как правило, завмаг получает заказ от какого-либо коллекционера на предмет старины и сообщает директору музея или его заму чего желает клиент. Если в запасниках музея есть нужный экспонат, они доставляют его в антикварный магазин. Продажа, понятно, происходит не за прилавком, а в кабинете завмага. А за свой заказ коллекционеры, бывает, выкладывают не одну тысячу…

– Долларов? – счёл нужным уточнить Антыхин.

– А чего же ещё? – усмехнулся Костя. – Не наших же, деревянных. Я служу в магазине больше года и всю эту цепочку «украл – продал» хорошо понял. Противно мне всё это. Но что поделаешь, деньги мне за охрану, а больше за молчание, вполне приличные платят. Но теперь всё. Баста.

– Что так? Отчего вдруг бросаете такую «выгодную» работу?

– Из-за вас.

– Из-за меня? Любопытно.

– Я когда вас, простите, ударил, то побежал доложить завмагу, что, мол, ворюгу оглушил. У него в кабинете были как раз Фейгин и его заместитель. Решили они втроём на вас посмотреть, а потом полицию, говорят, вызовем. Осветили ваше лицо фонариком. Вы на боку лежали и дышали, Слава Богу. Директор музея Фейгин, как только вас увидел, сразу за сердце схватился. «Я же, – говорит, – заказал ему чашу отыскать, а он нам на пятки наступает». И зло выругался.

– Фейгин выругался? – удивился Антыхин.

– Это он с виду такой интеллигентный да воспитанный, – ухмыльнулся Костя. – А послушали бы вы, когда они втроём прибыль делят. Просто уши вянут.

– Вы, что же, при дележе присутствовали?

– Нет, конечно. Я у кабинета завмага часто на охране стоял. Всякое слышал.

– А вы знаете, о какой чаше упоминал Фейгин?

– Ещё бы. Об этой чаше весь город говорит.

– Значит, получается, что ни Фейгин, ни его компания к пропаже чаши не имеют никакого отношения?

– Получается, что так, – почему-то извиняясь, сказал Костя.

Антыхин встал и прошёлся по офису. Подумать ему было о чём.

Костя неожиданно засмеялся.

– Вот дела! Вор у воров украл.

– Да нет, не у воров, Костя, а у музея. А это, простите за хрестоматийность, у нас с вами.

Антыхин вновь сел за стол.

– Давайте продолжим наш разговор. Значит, выбежали они, увидели, что я лежу без сознания и что дальше? Полицию, как я понимаю, они не вызвали?

– Какую там полицию! Такими растерянными я их ещё не видел. Они просто испугались и разбежались, как крысы с тонущего корабля. Я схватил аптечку и побежал во двор, но вас уже не было.

– Костя, – перевёл разговор Антыхин. – Вот вы говорите, что из запасников руководство музея продаёт предметы старинного искусства. Их, что же, никто не контролирует?

– Понимаете, Владимир Олегович, у нас в городе настоящих, профессиональных историков, кроме самих музейных работников, нет. А для дилетантов из департамента культуры, которые иногда заглядывают в музей, они копии изготавливают и подменяют ими оригиналы. Прямо в подвале антикварного магазина два ювелира трудятся. В этот подвал вы и пытались заглянуть…

Антыхин всё с большим интересом присматривался к парню.

– Костя, скажите, а откуда вы всё это знаете? Неужели тоже из разговоров подслушали?

– Владимир Олегович, признаюсь вам честно. Я после армии год в полиции служил. Мечтал о работе следователя. А тут мама умерла, отец заболел, младший брат ещё в школе учится. В общем, пошёл охранником. Ну, а когда увидел, какие дела вокруг творятся, стал наблюдать. Хотел, было, в полицию идти и всё как есть рассказать. А тут вы подвернулись.

– Очень удачно подвернулся. Как говорят «под руку», – чуть-чуть поморщившись, сказал Антыхин.

Костя сидел перед ним, как огромный провинившийся ребёнок. Антыхин не выдержал и рассмеялся:

– Не переживайте так, Костя. Я вам очень благодарен.

– Правда? – обрадовался Костя.

– Если я, вдруг, надумаю передать вашу информацию в полицию, сможете там всё подтвердить?

– Конечно, – с готовностью ответил Костя. – Владимир Олегович, я больше в магазине не смогу работать. Возьмите меня к себе помощником.

– А почему не взять? Мне давно помощник нужен. Считайте, что вы у меня на службе. И вот вам первое задание. С работы пока не уходите. За этой компанией нужен глаз да глаз. Короче говоря, мне надо чтобы вы пока там были. Зарплату вы будете получать ежемесячно, каждого пятого числа. От меня лично. Вот только за поиск чаши, как я понимаю, платить будет некому. Ну, Бог с ним, нам истина дороже. Верно, коллега?

– Так точно, Владимир Олегович.

– Вот теперь я вижу, что вы приступили к службе. Вы когда в магазине дежурите, Костя?

– Завтра ночью.

– В подвал, где делают копии музейных экспонатов, сможете попасть?

– Ключи от мастерской только у завмага, но я постараюсь сделать дубликат.

– Вот и отлично. Завтра попробуем снять на видео всё их хозяйство. Договорились?

– Договорились! – радостно кивнул головой Костя. Он вскочил и двумя руками благодарно пожал руку Антыхину.

17. Подарок мастера (до н. э.)

Попутный ветер и семьдесят пять сильных молодых гребцов легко домчали триеру к побережью Ольвии. Анахарсис нетерпеливо ходил по палубе, поглядывая то на приближающуюся сушу, то на гемму с изображением Елены, зажатую в ладони. Вскоре корабль вошёл в гавань, постепенно замедляя ход из-за густых водорослей, которые будто щупальца осьминога цеплялись за борта корабля. Причалили в тихой уютной бухте, где вода выглядела застоявшимся болотом. Палуба триеры оказалась на несколько локтей выше пристани, поэтому трап удобно лёг на влажные доски причала. В первую очередь Анахарсис пошёл от пристани на рынок, чтобы приобрести привычную одежду кочевника. Греческий хитон, который оставался на нём после побега из Афин, был уместен здесь в Ольвии, но не на его родине, куда он так торопился. Ему казалось, что сейчас он как никогда нужен Скифии. Анахарсис верил, что новые знания, приобретённые им в Элладе, пригодятся его народу. Прекрасные города зыбкими миражами плыли над степью. Пусть они пока построены только в его воображении, но Анахарсис верил, что мечта обязательно станет реальностью. Грандиозный замысел перестройки скифской державы кружил голову и гнал Анахарсиса вперёд. Из-за поспешного бегства большая часть его трудов осталась в Афинах у Елены и Токсариса, но всё, что было связанно со строительством и архитектурой, скрупулёзно записанное на папирусах, к счастью, осталось лежать в сумке.

На рынке, кроме одежды, Анахарсис приобрёл лошадь золотисто-рыжей масти. Такие лошади отличаются особой выносливостью и легко переносят жажду. Какая-то неведомая сила подгоняла Анахарсиса, впервые он изменил своей привычке путешествовать пешком. Он ловко впрыгнул в седло и тронул поводья…

Радостно забилось сердце Анахарсиса, когда увидел родные степи. Высокая трава почти касалась колен всадника, перед копытами коня взлетали испуганные птицы, разбегались в разные стороны забавные суслики, а высоко в небе кружил орёл. Всё было родным и знакомым…

Но радость встречи с родиной омрачала тоска по Елене. С каждым шагом коня всё больше стадий разделяло их. Он надеялся, что когда вернётся в Афины, греки встретят изгнанника как желанного гостя. Но Анахарсис даже предположить не мог, что по прошествии нескольких лет его образ в Элладе идеализируют и поставят в один ряд с лучшими греческими философами.

Впереди заблестела голубая полоса Борисфена. По мере приближения река становилась всё шире и величавее. На берегах самой полноводной в Скифии реки, жили скифы-пахари, которые сеяли хлеб не для собственного потребления, а для продажи. Их привязанность к земле и позволила Анахарсису предположить, что возможно именно они смогут построить первые города. Он старался не замечать их удручающей бедности. Что поделаешь, Анахарсис был не только прагматиком-философом, но и поэтом-мечтателем. Философ думал и анализировал, а мечтатель в своём воображении видел на берегах Борисфена начало новой истории скифов.

* * *

Священное урочище Эксампей встретило путешественника тишиной. Больше года прошло с той поры, когда Анахарсис покинул этот край. Недавно отшумел праздник «Начало мира», который он не застал и теперь целый год до следующего праздника в урочище можно будет встретить только жрецов. А рядом с этим священным местом располагались редкие стоянки мастеров по литью и ковке металлов. Они изготавливали всё, в чём тогда нуждалось скифское общество, от оружия и предметов быта до изящных украшений. В промежутках между праздниками они создавали свои шедевры, чтобы потом в день праздника продать их.