До экстаза… и после (сборник)

– Вопрос второй… правильно… ли… я… поняла… – Ей после каждого слова приходилось останавливаться, чтобы отдышаться. – Меня вы насиловать не будете? Или будете?

– Нет, – пообещал я, – мы вообще никого не будем.

– Так я и думала, – сказала она, похоже, разочарованно.

– Смотри, – начал я, – тут дело вот в чем…

И кратенько пояснил общую задачу и общее решение про Инфанта, про его девушку, про «не дает», ну и прочее. На самом деле вкратце пояснил, минут за пять, на протяжении которых Жека все время сбивала меня своим смехом. И тем не менее проблему «не дает» она сразу оценила и прониклась ею, особенно применительно к Инфанту.

– Ты только ей пить не давай никогда. И самое главное перед… – сначала посоветовала ему Жека, а потом спросила, ежась от нескрываемого удовольствия: – Кто это все придумал?

– Да вот мы и придумали, – сознались мы. – Прямо вот здесь, прямо вот сейчас.

– Ну вы, ребята, даете, – похвалила нас Жека. – Нескучно вам жить, похоже. Да не только вам, вокруг вас тоже нескучно. Ну так где и когда действие происходить будет? – спросила она снова, уточняя.

– Завтра получите текст и расписанные мизансцены, – пояснил я. – Выучите за ночь. А послезавтра в шесть я буду вас ждать у метро «Сокольники». Там в парке и отрепетируем по-настоящему.

Мы откупорили закупоренную бутылку и разлили ее тоже. Про Инфанта с его не дающей ему девушкой было в общих чертах понятно, пора было переходить к новой теме. И потому я, скорее для поддержания разговора, спросил:

– Ты почему, Жек, про своего отца сказала, что он не рубит? Я ведь с ним знаком, он производит впечатление вполне рубящего человека. Кроликов он ведь нарубил небось целую кучу. Кстати, как они, кролики? Приплод дают? Надои повышают?

– Да кто их знает, – откликнулась Жека. – Я в отцовское животноводство не вмешиваюсь.

– Какое животноводство? Какие кролики? – выпучился на Евгению Инфант, подозревая, по-видимому, что у темы про Жекин хвостик существует продолжение в виде кроликов и общего животноводства.

– Да, – ответил я за девушку, хотя она сама за себя могла не хуже ответить. – У нее, – я указал на «нее», – родители биологи, титулованные какие-то. Папка, как ты, Б.Б., на меньше доктора не тянет, да и мамаша тоже не… – Я задумался про мамашу и придумал: – …Не лаптем щи хлебает.

– Не, – согласилась Жека, сибаритствуя в свое удовольствие на диване со стаканом красного. – Совсем не лаптем. Да и не щи. Да и не хлебает. А медленно так, со вкусом.

– Ты почему, – обратился я к ней, – сама-то наукой пренебрегла? В рекламу зачем-то подалась. Тем более в пошлую, телевизионную. Ну придумываешь ты свои ролики, ну пусть даже смешные они, но кому от них польза? А вот наука, соединенная с сельским хозяйством…

– Да ладно, – огрызнулась Женька, но совсем безобидно, – на себя лучше посмотри.

И я посмотрел и ничего особенного не увидел.

– Хорошо, – согласился я. – Вернемся к родителям. В общем, они, будучи людьми еще достаточно нестарыми, решили всю эту биологию в свои собственные руки прибрать, чтобы экспериментировать на ней по своему усмотрению. У вас там что, дача? – спросил я дочку кроликоведов.

– Не дача, а дом в деревне. Но большой дом.

– Да, да, – подтвердил я. – Дом большой плюс постройки на участке для подсобного хозяйства. В общем, они там стали кроликов разводить. Давно уже, несколько лет как. Так как там их кроличья ферма, процветает?

– Нормально, – ответила Жека. – Тушки, шкурки – производство, одним словом, вся деревня участвует. Они расширились и что-то типа колхоза организовали. Под своим, конечно, научным руководством. Жутко подняли народное деревенское благосостояние, не говоря уже про свое. Ну и мое тоже немного приподнимают.

– Вот, – сказал я поучительно, обращаясь в основном к Инфанту, – видите, как все хорошо выходит, когда с умом. – А потом снова к Жеке: – А папка как – все меня небось недобрым словом вспоминает? Во сне небось моим именем бредит?

– Да нет, – отмахнулась девушка, – он отходчивый и не злопамятный. И вообще ему кролики важнее каких-то там… – И она намекнула на меня.

– А что случилось-то? – поинтересовался Илюха, который не был ни биологом, ни кроликов никогда не разводил. За всю свою жизнь так ни одного и не развел. Я даже не уверен, что он повышал чей-то жизненный уровень, хотя целыми днями участвовал в своей экономической науке.

– Да, – отмахнулся я, – история одна щекотливая.

– Он тебя защекотал, что ли? – всплыл Инфант, который вообще с Жекиным появлением сразу взбодрился, приподнялся духом и стал приноравливаться к жизни. Вот как новость про хвостики, растущие у девушек сзади, влияет на парней. На всех, даже доселе унылых.

– Давай-давай, рассказывай, – приободрил меня Илюха.

Я посмотрел на Жеку.

– Евгения, – проронил я, – я-то не против с товарищами поделиться. Все от тебя зависит, твоя честь в этой истории, сама знаешь, довольно сильно замешана. Девичья честь. Но если ты за нее не опасаешься, то я могу рассказать. А если не хочешь, то и не буду. В общем, сама решай.

– Да ладно, чего там, давай чеши языком, повесели всех напоследок. Ведь кто знает, может быть, после скорой попытки изнасилования вам так вольно посидеть, поболтать больше и не придется. То есть посидеть-то, возможно, и придется, но только в разных камерах. Потому что подельников в одну камеру не сажают.

– Ты чего говоришь такое?! – накинулись мы на нее.

А зря накинулись, нам бы прислушаться к умной Жеке, заново взвесить шансы, подумать о всех возможных последствиях… Но мы не подумали, не взвесили, мы всегда безалаберными в таких делах были. И как показали последующие события, совершенно напрасно.

– К тому же моя честь тренированная, – продолжила Жека. – Она и не такое выдерживала. Как бы ее ни пятнали, ни пытались замарать, она, как жена Цезаря, в любом случае вне подозрения.

– Итак, – начал я, стараясь эпически, – мне потребуется перенести вас, друзья, года на три назад, когда сил у меня было еще немерено, да и желаний невпроворот. На это счастливое время и выпал наш роман вот с этой самой симпатичной девушкой. – И я указал на Жеку. – Хороший выдался роман, искренний, сексуальный. А главное, что в результате перешел он в тесную и надежную бессексуальную дружбу, в которой и пребываем мы благополучно до сих пор. Такие переходы редко встречаются, и потому когда встречаются, то ценить их надо и лелеять. Так как если удалось отношениям пережить кончину сексуальных будней и удержаться при этом без обид и взаимных претензий, то выходят они из этого горнила закаленными, как дамасская сталь.

– Какая? – поинтересовался Инфант.

– Дамасская, – повторил я, – город такой есть. Далеко отсюда.

– Там сталевары живут? Сталь варят? – снова спросил пытливый Инфант, который в связи с необразованным детством все впитывал и впитывал, чтобы хоть как-то восполнить свои пробелы. Которые в принципе восполнить было невозможно.

– Да многое они там варят, особенно в последнее время, – ответил я расплывчато. – Хотя ты бы лучше, Инфант, вместо того, чтобы географией так пристально интересоваться, лучше бы поинтересовался девушками. Девушки для тебя сейчас важнее географии.

– А я интересуюсь. Уже целых двадцать восемь дней, – попытался продолжить диалог Инфант, но никто ему не позволил.

– Так вот, Жека в то время проживала еще в родительских своих пенатах недалеко от станции метро «Академическая», и порой, когда я слишком поздно у нее засиживался, я оставался на ночь, и даже на утро, и даже на начало полдня. Завтракал там на кухне в одиночестве, кофе распивал, в окошко на играющих в песочнице деток поглядывал. Дело в том, что Жека тогда уже в рекламе работала, а рабочая дисциплина, когда дело о деньгах заходит, строгая и требовала от нее являться на работу ровно к девяти как штык. А вот от меня никто ничего не требовал – ни к девяти, ни к десяти, даже к одиннадцати не часто звали. Да и вообще у меня с работой, с той, которая методичного присутствия на службе требует, всегда несогласованность выходила.

К тому же кому охота рано на работу, особенно если поздно засиделся у девушки, с которой у тебя недвусмысленные физиологические отношения? Бурные порой, несмотря на подступающее утро. Я вообще удивляюсь, насколько у женщин чувство долга сильнее нашего развито, особенно по отношению к работе и прочим бытовым обязанностям. Как они ухитряются так – и в секс с головой погрузиться, и при этом о всяких несущественных мелочах не забывать, типа времени прихода на работу. Вот мы, например, если в секс погружаемся, даже если не полностью, не с головой, а только по грудь, для нас все равно тогда все остальное – весь этот параллельный мир – сразу побоку медленно проплывать начинает. И мы его только по общим очертаниям успеваем различать. А вот они, женщины, все равно ни одну деталь мимо не пропускают. Как они так ухитряются? Ну я понимаю, если бы они в сексуальном процессе сачковали, только вид бы делали, что он их по-настоящему интересует. А то ведь не сачкуют, я вглядывался, многие с душой ему отдаются.

– Ну да, даже опыты такие научные проводили, – согласился Илюха, который в силу своего профессорства про науку мог кое-что порассказать. – Там мимо двух трахающихся кошек мышку бегущую пускали. Так вот котик никогда на мышку не отвлекался и не прерывал любовного процесса. А вот кошечка отталкивала партнера и ни разу не дала мышке улизнуть. И только потом с мышкой в зубах готова была возобновить откровенные отношения с так и не врубившимся ни во что, по-прежнему мурлыкающим котом.

– Неужели в науке такие опыты проводятся? – искренне удивился Инфант, который к научному миру всегда относился нереалистично возвышенно.

– У нас в науке еще и не такое проводят. Ты бы знал, какие они опыты в экономике ставят, – заверил его Илюха.

– Чего, тоже на трахающихся кошках? – снова изумился легковерный Инфант. – Или, как в медицине, на мышах?

– Ну, что-то вроде того, – уклонился от откровенного ответа Илюха и увел Инфанта в сторону от экономической темы. – А о чем кошачье поведение говорит исследователям? Да о том, что женщины выживают лучше. Они и к сексуальному удовольствию, и к воспроизведению потомства, и к одновременной добыче пищи постоянно готовы. А мы плохо выживаем, мы только что-то одно осилить можем – или пищу добывать, или потрахаться. Да и то нам перерыв нужен между первым и вторым. Ну а то, что мы не осиливаем, мы теряем скоро.

– Да, – согласилась Жека, – это правда, вы плохо подготовлены к выживанию. Поэтому мы и стараемся ради вас, порой не жалея себя.

Тут все мы вздохнули и полностью согласились с Жекой.

– Ну и чего там у тебя дальше случилось? – запросил продолжения рассказа Илюха.