Остап Бендер в Крыму

– Все на операцию! – начальник городского ОПТУ выхватил из ящика стола наган и устремился за Барановой.

Присутствующие заспешили за Железновым, толпясь в дверях.

Вечером начальник севастопольского отдела ГПУ докладывал по телефону в Симферополь:

– Операция не дала результатов, Павел Антонович. Бандиты ушли. По пути банда налетела на поселок Приморский, уничтожила наших сотрудников. Трупы их изуродовала. Завтра будут хоронить. В оперативном отряде ранен Дивов. У меня все.

– Проморгали… Куда ранен Дивов? – спросил хриплый мужской голос областного начальника на другом конце линии.

– В руку, Павел Антонович, кость цела, поправится.

– Твое мнение? – спросили из Симферополя.

– Знал Барсуков, что на него пошли, знал, Павел Антонович, вот и ускользнул.

– Надо разобраться. На днях буду у тебя, Железнов.

– Поездом приедете, Павел Антонович? Буду встречать…

– На автомобиле. Все.

Железнов положил трубку, закурил и некоторое время размышлял о делах в его отделе. Вошел Донцов и доложил:

– Задержанная Коростылева уже давно изъявляет желание повидаться с вами, товарищ начальник.

– Приглашай ее сюда, – затоптал папиросу в пепельнице Железнов. Вскоре Донцов впустил в кабинет Коростылеву и ушел. Задержанная истово закрестилась, глядя мимо Железнова на плакат за его спиной и запричитала:

– Господи, прости мя, дуру грешную, господи, прости мя и помилуй…

– Гражданка Коростылева, вы не в церкви, а в государственном учреждении, – строго оборвал ее Железнов.

– Бога вспомнить нигде не лишне… – покачала головой та.

– Отвечайте, пожалуйста, на мой вопрос, помните?

– Да, сыночек, был такой грех. Стала я Любки, постоялки своей, намедни ее флигель прибирать, смотрю, пасма денег этих, значит… Вот и взяла я одну бумажку, пропади она пропадом!..

– Ясно. Вот теперь похоже на правду. А где ваша квартирантка работает? Чем занимается?

– А бог ее ведает где. В ночную все она, в ночную…

– Что же, гулящая может?

– Да нет, сынок, дружка имеет с рожей-то, слово ему не перечь. Ох, как узнает она про грех мой, так гляди, ее дружок и побить, и порезать меня сможет… сжав в кулачки руки, приложила их к груди старуха.

– Не узнает. Мы ничего ей не скажем, а вы тоже, думаю, ни слова, что мы задержали вас, а? – встал и прошелся по кабинету Железнов.

– Да нешто я враг своей души, гражданин начальник! Вот те крест, ни слова… – всхлипнула и закрестилась Коростылева. – И ты не губи меня, сынок милый!..

– Мы же договорились обо всем, верно? – остановился «сынок» перед задержанной, испытующе глядя на нее.

– Верно, сынок… – закивала старуха.

– А сейчас вы свободны… – приоткрыл начальник дверь: – Донцов, пропусти гражданку Коростылеву домой.

– Спасибо, сынок!.. – не пошла, подхватив свой мешок, а бросилась та к две ри.

Но Железнов прикрыл дверь и спросил:

– Да, мамаша, а место у вас бы нашлось еще для одной квартирантки? Племянница тут у моего товарища объявилась, а жить негде. А, как?

– Господи, да в пристройку к моей мазанке и возьму! Приберу там, как все полагается, гражданин начальник. И мне спокойная выгода будет, – заверила Коростылева.

– Ну теперь совсем договорились. Но чтоб о том, что моя знакомая… никому ни слова!

– Да, нешто я не кумекаю, сынок. На базаре мы и сошлись с ней, скажу.

– Правильно, мамаша, вот так и говорите всем. Идите, Вас пропустят.

– Спасибо и прощай, сынок… – Остановилась и у двери с вопросом: – А платить она исправно будет, твоя постоялка-то? Ведь у Любки я свои деньги, почитай, взяла, она мне за квартиру задолжала.

– Никаких сомнений, гражданка Коростылева, даже вперед, как договоритесь.

– Ну, тогда как есть совсем хорошо. Прощай, начальник.

– До свидания… – снял трубку телефона, когда старуха вышла и спросил: – Борис Петрович, новички еще у тебя? Ага, пусть Богданова ко мне зайдет. Я освобождаю ее от прежнего задания…

– Товарищ Железнов, капитан Тализоны» Крокос пожаловал! – вбежал в кабинет Донцов.

– Жаловаться пришел, – скривился Железнов. – Проси. Быстро вошел Крокос и на ломаном русском языке вскричал:

– Я протестую! Команду моего судна перевели на берег! Ценности конфисковали! Выставили охрану у трапа! Это беззаконие!

– Беззаконие?! А вывозить золото и серебро из нашей страны и другие ценности вы считаете законием?! На вашем корабле в тюках шерсти найдены слитки переплавленного золота и серебра, драгоценные камни и изделия из слоновой кости, которые Вы пытались вывезти из нашей страны. На эти средства наше государство могло бы купить знаете, сколько продуктов для голодающих, господин Крокос? – встал перед капитаном Тализоны» Железнов.

– Это фирма, я тут не при чем!

– А мы вас пока ни в чем и не обвиняем. Обыск же на вашем судне произведен по закону, на основании ордера, так что…

– Но подсвечник, изъятый из моей каюты, мой! Он куплен в Константинополе.

– Ваш, говорите? За сколько же вы его купили, уважаемый капитан Крокос?

– За… за триста лир!

– До чего много глупцов развелось в Константинополе! Вещь стоимостью в пять-шесть тысяч рублей продается по цене старенького костюма.

– Это подарок моей матери!