Будь моей королевой

– Ты и правда собираешься настаивать, что знаешь мои чувства лучше, чем я?

Она покачала головой и перевела взгляд на золотые шнуры у него на плече, лишь бы не смотреть в его проницательные глаза.

– Может, ты и хочешь меня сейчас, но для интрижки на одну ночь, а не в качестве королевы.

– Мы должны это сегодня решить?

Потребуй он такого решения от Серафии прямо сейчас, она сказала бы «нет», хотя ее тело бунтовало, отчаянно желая Габриэля, но ее мозг противился этому.

– Ты больше не в Майами, Габриэль. Сегодня все взгляды в этом зале направлены на тебя. Чувство ко мне пройдет, и ты сможешь принять верное решение по поводу будущего. Будущего без меня.

– Серафия, ты прекрасна. Ты самая потрясающая женщина, которую я когда-либо видел в реальной жизни или на обложке журнала. Ты изящная, элегантная, заботливая, умная и невероятно проницательная. Не знаю, почему тебе так трудно поверить, что я могу отчаянно желать тебя.

Отчаянно? Серафия встретилась с ним взглядом, ее губы чуть приоткрылись от удивления. Габриэль так искренне произнес это, но она просто не верила ни одному слову. Потому что слишком хорошо знала собственные недостатки. Много лет специалисты из модельных агентств критиковали то одно, то другое в ее внешности – и их резкие голоса звучали намного громче, чем восторги и похвалы поклонников в ее адрес. Пусть Габриэль не видит всех ее несовершенств, он не знает, насколько она сломлена внутри. Узнав правду о ее прошлом, любой мужчина сбежит от нее.

– Ты желаешь не меня, Габриэль. А свою подростковую фантазию десятилетней давности. Той женщины больше не существует.

Когда музыка стихла, Серафия высвободилась из его рук и ринулась через толпу гостей на танцполе. Заметив застекленные створчатые двери, она открыла их и выскользнула наружу, в большой внутренний двор особняка Роулингов. Не останавливаясь, Серафия направилась по дорожке в сторону сада. Ландшафтный дизайн был выполнен в классическом английском стиле – дань родине Патрика: гравийная дорожка шла вдоль длинной линии аккуратно подстриженных кустарников и вскоре привела к площадке с круглым фонтаном.

Серафия рухнула на каменный выступ фонтана и сделала глубокий вдох. Здесь, вдали от людей в бальном зале, она чувствовала себя намного спокойнее, но облегчение было недолгим. Менее чем через минуту она услышала звук шагов по гравию и увидела Габриэля, торопящегося к ней по садовой дорожке.

Он подошел и молча присел на край фонтана рядом с ней. Серафия ожидала, что он тут же учинит допрос с пристрастием из-за того, что она сбежала. Это выглядело невероятно грубо, к тому же она постоянно забывала, что он король. Гости, наверное, шептались о ее поспешном уходе.

Но Габриэль не спешил. Казалось, он наслаждался садом: сделав глубокий вдох, он рассматривал звездное небо над головой. Серафия тоже запрокинула голову, пытаясь расслабиться и отыскать знакомые созвездия. Она всегда успокаивалась, когда смотрела на звезды, – любые проблемы больше не казались настолько важными и серьезными. Вселенная такая огромная.

Когда Габриэль наконец заговорил, Серафия была готова отвечать на его вопросы. Она все равно устала скрывать свою болезнь. Можно выложить все сразу: про бородавки и все такое. Это положит конец их бессмысленному флирту, и она перестанет мучить себя, размышляя над возможностями, которых на самом деле не существует.

– Что это было? Серьезно? Почему я не могу хотеть тебя именно такой, какая ты есть сейчас?

– Я не могу в это поверить, потому что знаю, насколько я испорчена, Габриэль. Никакого врожденного порока сердца у меня нет, и я не восстанавливалась целый год после операции.

Габриэль нахмурился:

– Тогда что случилось с тобой на самом деле?

Серафия вздохнула и покачала головой:

– Никто не знает правду, кроме моей семьи и врачей. Родители думали, мне будет легче, если мы расскажем всем легенду, но все это была ложь. У меня случился сердечный приступ на подиуме, потому что я медленно и систематически убивала себя ради красоты. Модельный бизнес оказывает очень сильное давление на девушек, и я просто не выдержала. Глотала одну ложь за другой, которыми меня пичкали, вместе с таблетками для похудения. Я почти ничего не ела. Тренировалась шесть – восемь часов в день. Злоупотребляла кокаином, слабительным… всем, что помогало сбросить последние несколько фунтов. Стремление быть еще худее, еще красивее чуть не превратило меня в очень привлекательный труп. – Серафия испугалась, произнеся эти слова вслух, но в то же время у нее словно камень с души упал. – Когда у меня случился обморок на подиуме, я весила девяносто три фунт[3 - Примерно 42 кг.] при росте пять и девять футов[4 - Приблизительно 179 см.]. Просто ходячий скелет, но в то утро я получила больше комплиментов, чем когда-либо раньше. После падения я знала, что должна уйти из модельного бизнеса – это слишком нездоровая среда. Мне пришлось пройти терапию и провести год в реабилитационном стационаре для больных анорексией. Меня нужно было полностью перепрограммировать, как будто я вырвалась из какой-то секты.

Габриэль не отшатнулся и никак не отреагировал на ее слова. Он просто слушал, пока она не выговорилась.

– Тебе сейчас лучше? – спросил он.

– Я научилась справляться, но так износила сердце, что сегодня моя жизнь – это балансирование на грани. Впрочем, по большей части самое худшее уже позади.

Несколько минут Габриэль изучал ее лицо.

– Не могу поверить, что кто-то имел наглость говорить тебе, что ты не безупречна. Ты же Серафия – исключительная супермодель, богиня дефиле и самое известное лицо обложки Vogue Italia.

Снова ей стало неловко от его похвалы.

– Мне очень тяжело слушать такое, Габриэль, и еще труднее принять. Меня так долго убеждали, что я толстая и уродливая и никогда ничего не добьюсь в этом бизнесе. Даже когда я добралась до вершины, кто-то всегда пытался столкнуть меня вниз. Модельный бизнес жесток и мерзок. Ты всегда недостаточно худая, красивая, талантливая, а конкуренты и клиенты – и те и другие – в один голос критикуют тебя каждый день. И ты начинаешь верить. Даже спустя все эти годы после терапии часть меня все еще сомневается и думает, что все, что ты говоришь, просто лживая лесть.

Габриэль протянул руку и накрыл ее ладонь своей. Серафия была благодарна ему за этот утешающий жест, хотя и удивилась. Она ожидала, что Габриэль убежит, когда увидит ее изъяны, но этого не случилось.

– Может быть, ты слышишь лесть, Серафия, но все, что я сказал, – правда. Каждое слово. Если нужно, я буду повторять это каждый день, пока ты наконец не поверишь. Я знаю, как трудно вернуть потерянное доверие к людям. Почти невозможно. Но я хочу помочь тебе попытаться это сделать.

На его лице отразилась искренняя боль. Он нахмурился, и лоб прорезали морщины. Серафия знала: в Южной Америке с ним что-то случилось. Может быть, теперь, здесь, после того, как она рассказала свою историю, он доверится ей.

– Откуда ты знаешь? Что с тобой случилось, Габриэль?

Вздохнув, он снова сел и посмотрел на серебряную луну над головой:

– Я только окончил колледж, и мой отец назначил меня вице-президентом южноамериканского филиала. В мои обязанности входило посещение наших судоходных и торговых портов в Бразилии, Аргентине, Венесуэле и Чили. Деловые отношения с Венесуэлой казались сомнительными, но мой отец решил, что раз в стране есть нефть, ее нужно транспортировать. Почему бы нам не извлечь из этого выгоду, опередив других? Я оставил Каракас напоследок, в других местах все прошло хорошо, так что я уже не опасался, когда прибыл в Венесуэлу. Я провел там несколько дней: акклиматизировался, встретился с командой. Как-то вечером мой гид и переводчик Рауль пригласил меня на настоящий венесуэльский ужин. Когда мы вышли на улицу, к обочине подъехал минивэн. Рауль ударил меня чем-то тяжелым по затылку, и я потерял сознание. Очнулся на вонючем неудобном матрасе в холодном темном помещении без окон. Запястья и лодыжки были связаны толстой веревкой.

Серафия не верила своим ушам. Почему она не слышала об этом раньше? Хотела спросить, но не осмеливалась прервать Габриэля.

– Наконец несколько часов спустя появился мой похититель и объявил, что меня схватили с целью получения выкупа, и как только моя семья заплатит, меня отпустят.

– Они им заплатили? – спросила она.

Избегая ее взгляда, Габриэль с трудом сглотнул и продолжил:

– Нет. Я провел в этом подвальном помещении, практически в темноте, около недели. Каждый день тот парень спускался и приносил мне кувшин с водой и немного еды. И все. На шестой день моего пребывания наедине со своими мыслями, терпя постоянные насмешки похитителя – он говорил: «Твоей семье все равно, жив их сын или умер, раз они до сих пор не заплатили», – я пришел к выводу, что, если хочу выбраться, должен надеяться только на себя. И решил: если мне это удастся, то я буду жить так, как хочу.

– Ты сбежал? – спросила Серафия, почти не дыша от волнения.

– Меня спас ржавый металлический каркас кровати. Я использовал его, чтобы медленно перерезать веревки. На это ушел почти целый день. Когда мой похититель открыл дверь, чтобы внести еду, я уже поджидал его. Набросился, повалил и принялся бить головой о бетонный пол, пока он не перестал сопротивляться. Убедившись, что он без сознания, я взял ружье и ключи и запер его в комнате. Оказалось, что больше охранников не было, так что я просто поднялся по лестнице и вышел на оживленные улицы Каракаса. Добрался до посольства США, рассказал им, что произошло, и был в Майами уже к утру.

Серафия почти потеряла дар речи.

– А твоих похитителей поймали?

– Рауля арестовали за участие в заговоре, но он был просто посредником, которому заплатили за то, чтобы он доставил меня в условленное место. Моего похитителя нашли запертым в подвале, где я его и оставил. Остальным замешанным в похищении все сошло с рук. Но в итоге я не злился на них. Я возмущался своей семьей. Они знали, что может случиться, когда посылали меня туда.

– Что они сказали, когда ты вернулся домой?

Габриэль пожал плечами:

– Поздравили с возвращением, а затем попытались сделать вид, что ничего не случилось. Но я не смог забыть.

Ужасный рассказ, теперь Серафия поняла, что творится в душе Габриэля. И после всего случившегося его семья ругала его за то, что он слишком легкомысленный и беззаботный. Даже Серафия осуждала его, думая, что Габриэля интересуют исключительно вечеринки и он ни о чем всерьез не задумывается. Она обвиняла его в безрассудстве, но когда они оба столкнулись со смертью, то отреагировали по-разному. Серафия стала сверхосторожной, почти боялась жить из-за страха потерять эту самую жизнь навсегда. Габриэль, наоборот, стал жить на полную катушку, наслаждаться каждым моментом как последним. Кто она такая, чтобы судить его?

Серафия потянулась и взяла его за руку. Их ладони соприкоснулись, и Серафия разволновалась, она увидела печаль в зеленых глазах Габриэля, настороженность за широкой улыбкой. Его образ плохого парня заставлял людей держаться подальше, и она тоже купилась на это. Но Серафия больше не хотела держать его на расстоянии вытянутой руки.

Габриэль взял ее ладонь, погладил большим пальцем по коже. От этого прикосновения Серафию бросило в дрожь, и она невольно наклонилась ближе к Габриэлю.

– Знаю, тебе сейчас так много нужно осмыслить, – сказал он. – Я рассказал тебе свою историю не для того, чтобы ты переживала за меня. Я просто хотел, чтобы ты поняла: мы похожи. Никто не идеален. У всех что-то не так. Но важно, как мы с этим справляемся. Я отлично умею отталкивать людей. Ты первая женщина, которая повлияла на меня так, что мне снова захотелось кому-то доверять. Хватит думать, что ты не соответствуешь каким-то требованиям, потому что это не так.